Секс в Средневековье - читать онлайн книгу. Автор: Рут Мазо Каррас cтр.№ 48

История, обрамляющая наиболее известное литературное произведение арабского Средневековья – «Тысяча и одна ночь», – также разрабатывает тему женской измены. Этот сборник существует в разных версиях начиная с IX века, хотя до нас дошли копии Позднего Средневековья. Один царь, которому изменила жена, наносит визит брату и видит его жену и служанок в саду, где они занимаются сексом с африканскими рабами. Здесь мы уже наблюдаем миф о сексуальной мощи африканцев, широко распространенный в эпоху рабовладения. Тогда братья отправляются на поиск мужчины, чьи беды еще горше, и встречаются с женщиной, которую джинн заточил в сундуке и которая тем не менее умудрилась изменить ему с сотней разных мужчин. Для царя это уже чересчур: он отчаивается найти в этом мире верную женщину и решает каждый день жениться на новой, а утром после брачной ночи убивать ее, чтобы она не успела изменить ему. Все это продолжалось до тех пор, пока дочь визиря Шахерезада не вызвалась выйти замуж за царя и не начала рассказывать столь захватывающие сказки, что каждое утро он решал сохранить ей жизнь еще на день, чтобы узнать, чем все кончилось. Основной текст «Тысячи и одной ночи» составляют сказки, часть из которых связана с сексуальными эскападами и повествует, например, о ревнивых мужьях, чья ревность была напрасной. Но все эти истории обрамлены мотивом сексуальной ненасытности женщин и неизбежности измены.

Что касается французских фаблио XII–XIII веков, иногда сложно сказать, должна была аудитория сопереживать неверной жене или нет. В одной истории, «Горожанка из Орлеана», друзья и родственники избивают ревнивого мужа, и он им благодарен. Он уговаривает свою племянницу проследить за его женой, и она говорит ему, что его жена собирается ночью принять у себя студента, когда муж будет в отъезде. Муж притворяется, что уехал, но возвращается переодетым. Жена узнает его и делает вид, как будто она приняла его за молодого человека, которого она ожидала; она говорит ему, чтобы он спрятался на чердаке, пока все домашние не заснут. Затем она говорит родственникам мужа и слугам, что ей докучает мольбами о любви какой-то студент и что она заперла его на чердаке. Они избивают человека, которого они считают студентом – хотя на самом деле это ее муж, – и бросают его в навозную кучу. Остаток ночи она проводит с настоящим студентом. Когда на следующий день муж возвращается домой, его племянник говорит, что его жена велела им избить ее потенциального любовника. Он доволен тем, как она уладила вопрос, и больше никогда не ревновал, хотя его жена втайне продолжала видеться с любовником. Возможно, средневековая аудитория не была на стороне жены, но она совершенно точно не посочувствовала бы ее супругу, который получил по заслугам за свою ревность.

С большой вероятностью симпатии аудитории были на стороне женщины в той ситуации, когда молодая женщина вышла замуж за старика – как в фаблио или же как в любовных треугольниках артурианы. Такие истории могут выражать идею о том, что старики не должны монополизировать молодых (и прекрасных) женщин, но здесь слышно и эхо сочувствия по отношению к женщинам, и представление о том, что они имеют право на любовь, которую они вряд ли получат в браке по расчету (каковым с большой вероятностью и являлся брак между молодой женщиной и стариком).

В «Кентерберийских рассказах» Чосера мы несколько раз встречаем довольно сочувственное отношение к прелюбодейкам. В пример можно привести сюжет о Мае и Януарии из «Рассказа купца», где старик выставляет себя на посмешище тем, что женится на молодой женщине. Ее он совершенно не привлекает, что вполне можно понять:

Мая заводит молодого любовника. Языческие боги Плутон и Прозерпина наблюдают, как они занимаются сексом на груше в присутствии ослепшего Януария. Плутон возвращает Януарию зрение, чтобы он мог увидеть, чем занимается его жена, но Прозерпина дарует Мае находчивость, чтобы она могла объяснить ситуацию и выйти сухой из воды. История должна была насмешить читателей, и ее целью не было оправдать прелюбодеяние аристократок, однако она подразумевает, что если старик женится на молодой женщине, он сам напрашивается на неприятности – не потому, что молодые женщины особенно порочны, но потому, что похотливые старики, которые считают, что могут удовлетворить жену, смешны и нелепы.

Похожий сюжет описан в «Рассказе мельника», где молодая жена по имени Алисон выставляет дураком своего мужа-плотника. Алисон заводит роман с молодым школяром, который проживает в их доме. Школяр убеждает старика в том, что грядет потоп, и в назначенный час все трое прячутся в бадьях, подвешенных к потолку. Алисон и школяр, Николас, тихонько сбегают из бадей и проводят ночь вместе. Хотя история очевидно высмеивает мужа-рогоносца, школяру тоже перепадает. Другой воздыхатель, Абсолон, поет под окнами и молит Алисон о поцелуе. Она выставляет в окно зад, так что он целует его, а не губы. Когда он понимает, что произошло, он бежит к кузнецу за раскаленным сошником плуга. Вернувшись, он молит о новом поцелуе. На этот раз свой зад для поцелуя выставляет Николас, который в итоге получает ожог; муж же получает травмы, когда он слышат крики Николаса насчет воды и, решив, что наконец-то настал потоп, срезает веревки, за которые бадья была подвешена к потолку, а Абсолон унижен поцелуем. Только одна Алисон выходит сухой из воды – если только не считать ее запятнанную честь.

Вряд ли читатель должен был восхищаться Алисон, но этот рассказ и не пускается в чтение моралей о том, что изменниц обязательно постигнет наказание. Алисон молода и красива, и именно такого поведения от нее и можно ожидать.

В литературе прелюбодейкам симпатизируем, но мы не знаем, насколько эти симпатии превращались в снисходительное отношение на практике: гнева в адрес изменниц тоже встречается немало. Так как прелюбодеяние – это смертный грех, в нем необходимо было исповедаться и покаяться. После того, как в 1215 году Четвертый Латеранский собор потребовал от всех христиан хотя бы раз в год являться на исповедь, сформировался крупный корпус текстов, которые наставляли исповедников и предоставляли для них сюжеты, которые можно было использовать на проповедях, чтобы подтолкнуть прихожан к исповеди. Хотя церковь очевидно не оправдывала прелюбодеек, священники должны были хранить тайну исповеди. Это могло вызвать проблемы, если женщина признавалась в прелюбодеянии: исповедник должен был наложить на нее суровую епитимью, но не такую, чтобы ее мужу стало ясно, что она совершила серьезный грех. Это требовало определенной изобретательности со стороны исповедника, но сам факт того, что это требовалось, указывает на реальный интерес в том, чтобы прелюбодеи покаялись, а это было возможно, только если супруг не будет знать о грехе жены. Многие exempla указывали, что грех прелюбодеяния можно загладить исповедью, искренним покаянием и епитимьей. Чтобы подчеркнуть силу исповеди, нужно было привести в пример самый тяжелый грех, и таким грехом зачастую было женское прелюбодеяние.