Женский роман - читать онлайн книгу. Автор: Марина Светлая cтр.№ 52

—Заявления не будет.

Виктор Иванович вздрогнул. Перевел взгляд на родителя. И кивнул.

—Разумное решение, Максим Олегович. Очень разумное. И… поговорите с сыном… Никто не заинтересован в том, чтобы ломать ему жизнь, вы же понимаете.

—Благодарю вас, Виктор Иванович, за понимание.

Вересов кивнул и вышел из кабинета.

Для себя он решил, что сначала поговорит с сыном. К тому же тот оказался в школе — отрабатывал биологию за прогулы. С занятия дергать не стал. Стоял и ждал в коридоре. Пытался проанализировать случившееся, но выходило плохо. Это не чужой бракоразводный процесс. Это собственный сын и женщина, которую он любит.

Звонок раздался минут через пятнадцать-двадцать его одинокого ожидания. Дверь открылась, из кабинета пулей вылетели несколько человек. Кирилл шел последним.

Увидев отца, он замер на пороге.

—Вересов, пропусти, — раздалось за его спиной, он посторонился. Вышла учительница, закрыла на ключ кабинет и пошла по коридору прочь. Больше никого поблизости не было — уроки даже у второй смены уже окончились.

Кирилл остался у двери. И молчал.

—Так и будешь там стоять? — поинтересовался отец.

—Нет, — сказал Кирилл. Отлепился от двери, приблизился к Максу. Снова остановился. — Привет. Как добрался?

—Здравствуй, Кирилл. Добрался быстро. А ты как здесь?

—По-разному. Ты у Гусева был? Что он тебе сказал?

—А ты сам ничего не хочешь мне сказать? — Макс посмотрел сыну прямо в глаза.

—Хочу, — спокойно ответил Кирилл. — Она — проститутка. Настоящая. Ей пофигу, перед кем ноги раздвигать. Перед тобой, передо мной. Или перед информатиком!

—Ты соображаешь, что говоришь? — в карманах пальто Максим крепко сжал руки в кулаки.

—Да. И еще я ее люблю. А она спит с тобой.

Все сразу встало на свои места.

—Так что же в действительности произошло во вторник? — спросил Макс.

—Она меня хотела. Я ее поцеловал. Вот, что произошло во вторник. Ты думаешь, что-то другое?

Макс зло усмехнулся.

—Думаю. Почти уверен. Она выбрала не тебя. И ты совершил подлость. Совершил ее из мести. И это подлость вдвойне, если ты действительно ее любишь.

—Может быть, ее любишь ты? Ты вообще кого-нибудь любишь? Столько баб вокруг, а ты трахал ее!

Ответом ему стал тяжелый кулак отца, направленный в челюсть. Кирилл свалился на пол, схватившись за подбородок. Зло вскинул голову и посмотрел прямо на Максима. Перед глазами должны были летать звездочки и огоньки. Но силуэт Вересова-старшего обрисовался ясно и четко.

—Если хочешь, — выдохнул он, — можешь еще ударить. Здесь камеры везде натыканы. Это будет разборка года. Адвоката Максима Вересова лишили родительских прав за избиение собственного сына.

—Ну попробуй. Только учти, что я тебе не молоденькая неопытная учительница, — глядя на Кирилла сверху вниз, спокойно проговорил Макс. — Знаешь, я никогда не считал тебя дураком, но теперь сильно сомневаюсь, прав ли я был. Впрочем, читать нотации я тебе все равно не стану. Либо ты все поймешь сам, либо никогда ничего не поймешь, — Максим развернулся и пошел прочь из школы.

Дорога в Бровары казалась бесконечной. И это бесило.

О Кирилле не думал. Несмотря на то, что именно из-за этого все и произошло — из-за того, что почти никогда не думал о сыне. Шестнадцать лет они друг другу не мешали. Пока Кирилл был маленьким, им больше занималась бабушка. Когда он подрос, у них нашлись общие интересы, благодаря которым можно было неплохо провести вместе выходные. И обоих это устраивало. Вересов-старший зарабатывал, Вересов-младший продолжал взрослеть. Но ударная волна его гормонального взрыва сбила с ног и сына, и отца.

И все же о Кирилле не думал. Думал о Маре. Пытался представить, что она должна была чувствовать в эти дни. И злился. Ужасно злился, что не позвонила, не рассказала, не доверилась.

Именно эту злость он испытывал, нажимая кнопку звонка ее квартиры, резкий звук которого был хорошо слышен в подъезде.

Дверь открыл дед.

—Здравствуйте, Петр Данилович! — поздоровался Макс. — Позовите, пожалуйста, Мару.

—Кого тебе позвать? — дед нахмурился и встал в дверях с явным намерением не пускать Вересова в квартиру.

—Марину… Марину позовите, пожалуйста.

—Вот так все бросил и позвал. Езжай-ка ты, откуда приехал, — заявил Стрельников. — Сам пес, и щенок у тебя такой же.

—Петр Данилович, — Максим глубоко вздохнул, — ваше право так считать. Но мне очень нужно поговорить с Мариной. Это важно. Для нее, для меня. Для нас.

—Это для каких же таких «вас», а? Я тебе не девчонка, чтоб ты мне лапшу на уши вешал. Ты мне сразу не понравился…

—Это я понял.

—А ты не перебивай! — буркнул Петр Данилович. — Я и Марине сразу сказал, что от тебя только проблемы и будут. Так не послушалась она меня. Зато теперь сама убедилась.

—В чем убедилась? Зачем я, по-вашему, теперь приехал, после всего?

—Ну мало ли… Не наигрался, — дед буравил глазами Вересова.

Макс в это время попытался пройти мимо него в квартиру.

—Ты это, полегче, — повысил голос Стрельников. — А то сейчас милицию вызову.

—Марину позовите, и никого не понадобиться вызывать.

—Нету Марины, уехала.

—Как уехала? Куда? — выдохнул Макс и замер, пытаясь осознать сказанное.

—С Федькой Нетудыхатой. На заработки, — довольно заявил дед и, воспользовавшись замешательством Максима, захлопнул перед ним дверь.

То, что жизнь подчас совершает сумасшедшие витки, Мара усвоила давно. Во-первых, тому способствовал школьный курс литературы. Во-вторых, кинематограф, в особенности многочисленные мыльные оперы, впитанные ею фактически с молоком матери, большой поклонницы латино-американских телесериалов. Одно из самых ярких воспоминаний детства — это мама, рыдающая над несчастной судьбой бедной мексиканской девушки просто Марии, оставшейся в одиночестве с ребенком на руках, но превозмогшей все жизненные невзгоды и взошедшей на олимп модной индустрии.

В-третьих, были еще все те же пресловутые женские романы, читанные ею в районе третьего курса. Правда, там обычно все заканчивалось хорошо. А Мара была уверена, что в ее собственной жизни отныне все будет беспросветно — да какой, вообще, возможен просвет, когда все настолько наперекосяк?

Дорогой до Новой Ушицы Мара еще пыталась анализировать.

1. Ей грозит суд. Самый настоящий. По какому-то дикому обвинению, которое администрация школы не сочла диким.

2. Суда она может избежать только в том случае, если Гусев уговорит Вересовых не писать заявление. Здесь на нее накатывала волна странного отупения. Она знала, была уверена в том, что Максим не будет этого делать. Откуда она это знала, не имела понятия. Просто знала и все. Но был третий пункт, который оставлял поле для сомнений во втором.