Загадка небесного камня - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Александрова cтр.№ 16

– Вот покоя-то у меня и нету… – проворчала она, но все же решилась открыть дверь, чтобы поблагодарить соседа лично. Он это явно заслужил. – Юрий Филиппович, а кто это такие?

– Очевидно, жулики, раз побежали при упоминании майора Патрикеева.

– Правда есть такой майор в двенадцатом отделении, или вы так просто сказали, чтобы их прогнать? – Маша вспомнила, как Танька пугнула Рустама и он поверил.

– Правда, – усмехнулся сосед, – есть такой человек, и я его хорошо знаю. А эти двое явно не из нашего отделения, пришли не по вызову, какие-то у них свои интересы.

Маше показалось, что сосед смотрит на нее подозрительно. Но она-то при чем, в жизни не было у нее никаких проблем с полицией! Даже дорогу всегда переходила только на зеленый свет!

– И часто у вас такое происходит? – спросила она сердито.

– Никогда раньше не было, – спокойно ответил сосед, – эти двое, они, несомненно, из полиции. Только не из нашего отделения. Интересно, что они тут делали…

«Это Рустам, – Маша похолодела, – наверняка этот подлец подговорил своих знакомых ментов, чтобы явились и напугали меня. Может быть, даже избили. Ведь у него же друзья в полиции, он же угрожал мне, что не оставит в покое. Ну надо же, сволочь какая, сам украл у меня мебель и вообще все вещи и еще нанял этих двоих из полиции. Или просто по дружбе попросил. Да что же это такое, выходит, он ничего не боится? Ничем его не взять».

Маша вошла в ванную и умылась холодной водой. Щеки перестали гореть от злости. Ладно, сама во всем виновата, раньше надо было думать. Нужно быть осторожнее, ему скоро надоест, взять-то с Маши больше нечего, небось уже следующую дуру обхаживает.

Маше снилась унылая и бескрайняя северная равнина, плоские, поросшие низкорослыми деревцами берега неширокой реки, изгибающейся по этой равнине крутыми петлями, как брошенный на газоне садовый шланг.

Тусклое, медно-красное солнце освещало эту равнину своими холодными лучами. Лучи его, и без того неяркие, с трудом проникали сквозь окутавшую равнину сероватую дымку.

По реке плыла маленькая самодельная лодка с безвольно обвисшим парусом. В этой лодке сидели два человека – один, постарше, на веслах, другой возле руля. Лица этих людей Маша не могла разглядеть из-за той самой дымки, которая стелилась над рекой и над всей этой скудной, блеклой равниной.

Отчего-то Маше казалось очень важным рассмотреть лица двух людей в лодке. Она вглядывалась в них, напрягая зрение, и постепенно сероватая дымка начала редеть…

С самого утра воздух был насыщен дымом, от которого горчило во рту и слезились глаза. Видно, где-то впереди – там, куда плыл шитик, – горела тайга. Солнце стояло низко – большое, тускло-красное, как докрасна накаленная медная сковорода или как огромный внимательный глаз, неотступно следящий за людьми, подмечающий все их дурные поступки и помыслы.

Резкие, выразительные цвета и очертания в окружающих реку лесах и взгорках сгладились, как будто путники смотрели на них через мутное, плохо вымытое стекло или через кисейную занавеску. Все расстояния стали обманчивыми, как будто бескрайняя тайга хотела подшутить над людьми, запутать их. Близкое сделалось далеким, далекое – близким, и невозможно было оценить, на каком расстоянии отстоит от шитика крутая нахмуренная сопка, на которую правил Николка.

Ветра не было, и парус безвольно обвис, так что Николке приходилось работать веслами, но он был привычен к такой работе и не горевал, то и дело поглядывая на своего спутника.

На корме шитика сидел Павел Крестовский, петербургский студент-геолог, год назад сосланный в Сибирь за участие в студенческих беспорядках.

В Петербурге у Крестовского осталась мать, небогатая вдова-чиновница, которая жила тем, что сдавала комнаты постояльцам, и с трудом вырученные деньги посылала сыну.

Местом ссылки для Крестовского был назначен Александровский острог, небольшой поселок неподалеку от Подкаменной Тунгуски, в котором соединялись пушная фактория, торговое поселение и временное жилье для политических ссыльных.

Кроме политических, население поселка составляли ссыльные сектанты, коренные сибиряки-челдоны, промышлявшие по большей части охотой и рыбной ловлей, старатели, безуспешно искавшие по берегам окрестных рек золото, и аборигены здешних мест – тунгусы, сами себя называвшие эвенками.

Прибыв в Александровский острог, Крестовский поразился окрестным просторам, простоте и честности тамошних жителей. Он подумал, что ссылка не так страшна, как про нее говорят, и что он здесь многому научится и станет другим человеком – ближе к земле, ближе к простому народу. Кроме того, Крестовский надеялся найти много интересного по своей будущей научной профессии.

Он совершал большие походы по окрестностям поселка, изучал сопки и скалы, собирал образцы сибирских минералов и почв, наблюдал за сибирской фауной. Местный становой пристав Акинфеев, которому по долгу службы полагалось присматривать за ссыльными, интересоваться, чем они живут, смотрел на эти занятия сквозь пальцы: будучи от природы человеком незлым и рассудительным, он считал, что никакого вреда от таких изысканий не будет, и даже хорошо, что голова ссыльного занята какой-то полезной работой. Кроме того, у пристава мало было свободного времени – почти все время он выпивал в компании дьячка местной церкви.

Однако вскоре наступила зима, первая его зима в Сибири, и бывший питерский студент понял, почему с таким страхом все говорят об этих местах.

Морозы стояли ужасные, такие, что птицы валились с неба замертво и слюна замерзала на лету, ледышкой падая на землю. Жители Александровского острога попрятались по домам, только по необходимости изредка оставляя свои теплые избы.

От холода и скуки многие из ссыльных запили, многие перессорились, доходило дело до мордобоя и даже до поножовщины, а Иван Коробицын, бывший семинарист из Торжка, наложил на себя руки. Только коренные местные жители, тунгусы, или эвенки, как они сами себя называли, бодро бегали на морозе в своих меховых, расшитых бисером кухлянках. Хорошо, что Крестовскому удалось купить у своего квартирного хозяина теплый нагольный тулуп, меховую шапку и валенки, иначе он не дотянул бы до весны.

Но наконец эта весна наступила – куда позже, чем в Петербурге, но все же наступила.

Вскрылись ручьи и реки, ожила тайга, покрылась яркими незнакомыми цветами. Ожили люди, словно проснувшиеся после зимней спячки медведи. Снова появился у жизни смысл.

И тут, в самом конце июня, случилось необыкновенное, небывалое происшествие.

Сперва, за три дня до главного события, небо по ночам стало непривычно светлым. Плавали в нем небывалые серебристые облака, и сумерки были необыкновенно яркими, и вокруг солнца появился странный светящийся круг.

А потом, утром тридцатого июня, по небу с юга на север пролетело странное светящееся тело. Полет этого тела сопровождался настоящим громом.

Крестьяне-поселенцы и бывалые сибирские охотники-челдоны провожали летящее тело перепуганными взглядами, крестились и вполголоса говорили, что это сам Илья-пророк летит по небу на своей железной колеснице, что наступают последние дни и скоро нужно ждать конца света.