Попробуй меня разлюбить - читать онлайн книгу. Автор: Мария Высоцкая cтр.№ 78

— Мое счастье — это когда мы вместе, и другого мне не надо. Я тебя люблю. А ты любишь меня. И не говори мне про максимализм сейчас. Я пробовала. Полтора года пробовала быть как все. Из этого ничего не вышло. Твоя нормальность в ненормальности для меня. Да я сама такая же. Ку-ку! — верчу у виска пальцем. — Со мной никто не справится. Потому что я же Катя Токман, у меня ветер в голове. Слишком открытая, слишком эмоциональная, слишком прямая, слишком-слишком!

— Не кричи, — он трогает пальцами переносицу. — Я хорошо слышу. У меня сотрясение, а не частичная глухота.

Дан улыбается, и я начинаю смеяться, точнее, тихонечко хихикать.

— Прости, я просто на эмоциях. Только попробуй еще хоть раз сказать мне про это «недостоин», слышишь?! Я тебя сама прибью, и никакой аварии не нужно будет.

— Я уже понял.

Дан крепче сжимает мои пальцы. Я чувствую, как он дрожит.

— Ты ела, пока тут дежурила? Сколько, кстати, дней я здесь валяюсь?

— Три дня. И да, я ела, — привираю. На самом деле газировка и чизбургеры из ближайшего фастфуда так себе пища.

— Сил нет, меня вырубает, кажется, снова.

— Спи. Я поеду домой, маму успокою и вечером вернусь, хорошо?

Дан мне ничего не отвечает. Я слышу его размеренное дыхание. Он уснул.

* * *

Через пять дней, не без помощи Аринкиного отца, Дана выписывают. Он еще слаб, но категорически отказывается оставаться в больнице. Я, конечно, пытаюсь настаивать, что ему покой нужен и постельный режим, но он безжалостно отметает все мои слова в сторону, поэтому утром в четверг я еду в больницу прямо из дома.

Папа к тому времени уже уехал на работу, а мама зависает в студии, потому что решила выпустить альбом в честь своего юбилея на сцене.

Пока еду, думаю, как лучше организовать свой график в ближайшие дни, учеба никуда не делась, но и оставлять Дана в квартире одного мне не хочется.

Запарковавшись во дворе клиники, бегу к главврачу за рекомендациями, где получаю нагоняй за то, что мы так рано выписываемся, и только потом появляюсь в палате. Кайсаров уже не лежит пластом, хоть ему настоятельно это и рекомендуют.

— Ну Дан! — возмущаюсь и кладу свою сумку в кресло.

Данис прижимает руку к ребрам с правой стороны и закатывает глаза. Я тут же его копирую, начиная хаотично носиться по палате. За полторы недели, что он тут пролежал, шмотья поднакопилось. Ноутбук, одежда, личные вещи по мелочи — складываю все это в шоппер и пристально осматриваю палату на наличие предметов, которые могла не заметить.

Я этот месяц словно без головы, все забываю. Еще и изжога по утрам одолевает. Последние дни вообще все раздражает, хотя неудивительно, перед месячными-то. По календарю со дня на день должны прийти.

— Так, я все собрала.

— Я бы и сам.

— Я просто помогла. Кстати, мама сегодня вечером решила закатить ужин. У тебя в квартире, — добавляю как бы между делом. — Это в честь выписки, ну или твоего побега, уж не знаю.

— Наталья Алексеевна себе не изменяет.

— Мамуле только дай повод порадоваться и закатить торжество.

Улыбаюсь, а сама думаю, как же буду сообщать еще одну новость. Не самую приятную. Первую неделю врач строго-настрого запретил Дану любые негативные эмоции, поэтому пришлось молчать. Это ужасно, и мне дико стыдно, потому что так неправильно, но его здоровье мне дороже…

— Дан, — усаживаюсь на кровать, — мне нужно тебе кое-что сказать, — облизываю губы.

Я намеренно собираюсь сказать тут, потому что боюсь, что ему может стать плохо. А здесь врачи рядом. Ну мало ли, я не знаю… Если б мне сообщили, что мой отец умер, я бы сошла с ума.

— Что?

Кайсаров присаживается рядом. На нем темный свитер и джинсы. Смахиваю невидимую пылинку с его плеча и снова вгрызаюсь в нижнюю губу.

— Твой отец, он… — Чувствую, как к голове приливает кровь. В висках пульсирует, а ладони потеют. — Он скончался. Узнал, что ты в коме, и у него сердце не выдержало. Похороны были на той неделе, врач запретил тебе говорить, потому что… Прости, я бы никогда, но…

Сбиваюсь. Начинаю тараторить и понимаю, что перед глазами ползут черные пятна.

— Ясно.

Он говорит спокойно. Без эмоций. Я знаю, что он хотел с ним поговорить не так, как всегда. Спросить, почему он решил вымещать всю свою боль на ребенке, который совершил, нет, который пытался защитить мать и не мог знать, что одна маленькая случайность превратит защиту в трагедию.

— Ты как? Все нормально? Не тошнит?

— Не надо со мной носиться как с маленьким ребенком, Катя. У меня с нервами все ок. Я в состоянии воспринимать информацию адекватно. День в день.

Он обжигает взглядом, от которого по телу бегут мурашки. Я тут же начинаю чувствовать себя еще хуже, чем было. Стыдно и больно.

— Почему ты не рассказала сразу?

Теперь он говорит со мной сквозь зубы.

— Врач запретил, сказал, что это может спровоцировать при…

Дан так неожиданно бьет кулаком по тумбочке, что я вздрагиваю. Щеки краснеют, к ним снова прихлынула кровь.

Перед глазами ползут черные пятна. Я чувствую, как затылок тянет вниз. Пространство кружит вокруг меня юлой. Картинка смазывается, дыхание учащается. К горлу подступает тошнота. Отчаянно хватаю ртом воздух, но все равно падаю на кровать.

Тело отпружинивает от матраса.

— Катя!

Дан трогает мое лицо, прощупывает пульс на шее. Все как в замедленной съемке вижу. И то, как в его глазах запечатлевается страх, и то, как он практически выбегает из палаты.

Слышу его голос. Крик. Он зовет врача.

Едва нахожу в себе силы перекатиться на бок, чтобы не стошнило прямо здесь, и подтягиваю к груди колени.

Данис

Последние полчаса я брожу по коридору возле палаты, в которой разместили Катю. То и дело мимо шныряют врачи или медсестры.

Ребра ноют. Голова пока тоже чугунная. Идея с выпиской стала для меня маниакальной. Чувство, что последние недели Катя только и делает, что возится со мной, разрывало изнутри, и я решил, что будет лучше, если я перемещусь в квартиру. Справлюсь как-нибудь.

За дни, что я валялся здесь, постоянно крутил в голове свои воспоминания, и с каждым разом они становились все четче, детальнее. Дом, нападение. Выстрел. Пистолет в моих руках. Кровь. Мама.

Мне было необходимо принять новую реальность. Попытаться начать жить заново с той информацией, которая больше никуда не денется, не ускользнет из моей головы.

Первое, что я хотел сделать после больнички, снова поехать к отцу. Хотел вытрясти из него все, что он знает, в деталях. Людей, что вломились в наш дом, давно уже нет. Он лично их закопал. Тех, что были пешками, и тех, что были ферзями.