Алый Крик - читать онлайн книгу. Автор: Себастьян де Кастелл cтр.№ 3

Шпага выскользнула из глазницы и упала на песок. Я потянулась за ней, но она была слишком далеко. Безумец лежал на мне; он клацал зубами, стараясь дотянуться до моего горла, а когда не сумел достать – попытался откусить нос. Мне всегда нравилось иметь нос, поэтому я повернула голову и заёрзала, но никак не могла скинуть с себя тяжёлое тело.

Я высвободила руки и схватила мужчину пальцами за шею, сжимая изо всех сил. Безумец даже не попытался помешать этому – просто продолжал размахивать руками, царапая мне лицо. Всё это время он безостановочно кричал. Теперь я осознала, что в этом есть некая зацикленность – как песня, которую он повторял снова и снова. Я не могла разобрать слов – по той причине, что у мужчины не было языка. Возможно, кто-то его отрезал – или безумец сам его отгрыз. Сказать было трудно.

В сущности, это не имело значения, поскольку мои руки начали слабеть. И впервые я увидела в глазах мужчины нечто похожее на радость. Всё, что осталось от его разума, жаждало увидеть, как я сдохну.

– И как быть, если ты понимаешь, что проиграл?

– Ну, разумеется, продолжать танцевать.

– Но ты сказал, что наступает момент, когда ты уже знаешь, чем закончится бой…

– Нет. Я сказал, что наступает момент, когда ты знаешь, чем он должен закончиться. Есть разница.

Дюрралу нравились такие ситуации. Те, когда я думала, будто нашла изъян в его уроке, а он терпеливо и спокойно давал мне разумный ответ.

Что до меня? Мне они нравились отнюдь не так сильно.

– Есть шанс, что ты объяснишь мне, в чём разница? – спросила я.

– Жизнь непредсказуема, малышка. Ты кидаешь кости или вытягиваешь карту из колоды. Видишь, что дела плохи, но продолжаешь танцевать – до тех пор, пока мироздание не пошлёт тебе немного удачи.

Я так и делала – боролась всё упорнее, хотя понимала, что проигрываю. Я ударила мужчину лбом в переносицу, разбив ему нос. Он не обратил на это ни малейшего внимания. Я вертелась и извивалась – и ему приходилось прилагать усилия, чтобы не дать мне вырваться. Когда мои руки слишком устали, чтобы удерживать безумца, я расслабила их и заехала локтем мужчине в лицо. Он укусил меня, оставив в моём предплечье два зуба. Я заорала от боли, но всё-таки продолжала наносить удары, продолжала двигаться – как могла. Продолжала танцевать.

В итоге всё вернулось примерно к тому, с чего начиналось: я держала противника за горло, а он, используя свой вес и силу, пытался вонзить в меня обломки своих зубов. Мои пальцы, мокрые от пота, заскользили по его шее. Пришлось ослабить хватку. И в этот миг солнце померкло.

На долю секунды нас обоих окутала тьма. А потом я мельком увидела, как подкованное копыто врезалось в висок мужчины. Удар был настолько силён, что голова оторвалась. Я лежала, ещё держась за раздробленную нижнюю челюсть безумца, когда его тело рухнуло на меня, словно он уснул в моих объятиях.

Ужас и отвращение придали мне сил, и я, привстав, скинула его с себя. А потом плюхнулась обратно на песок и посмотрела в большие карие глаза Квадлопо.

Первое, что пришло мне в голову: «Где тебя носило так долго?!», но я этого не сказала. В конце концов, бедное животное вообще не хотело тут находиться.

– Хорошая лошадка, – прошептала я, чувствуя, как глаза закрываются, а сознание ускользает. – Хорошая лошадка…

Арта локвит – это не владение языком, потому что языком нельзя овладеть. Слова – это дикие лошади, чьи значения никогда не покоряются узде намерения. Не пытайся сломить их неукротимый дух, тейзан. Вместо этого слушай их, оседлай их, если они тебе позволят. Вот так аргоси становится… красноречивым на дорогах нашего мира.

Мне снилось, что я скрежещу зубами, и ползучее безумие поднимается по горлу, готовое вырваться наружу, как яд плюющейся змеи. Ужасное существо, которое когда-то было мной, по-прежнему держало в руке шпагу. И хотя здравомыслие давно покинуло меня, все движения были плавными и точными. Я выдвинула одну ногу вперёд, вытянула руку и сделала длинный выпад. Остриё моей шпаги проткнуло льняную рубашку, пронзило кожу и мышцы и, скользнув между рёбрами, глубоко вошло в…

Я проснулась от собственного крика. Инстинкты, отточенные ещё в детстве, полном страданий, и не исчезнувшие за те драгоценные восемнадцать месяцев, что я прожила с Дюрралом и Энной, заставили меня вскочить на ноги. Я выпрямилась и огляделась по сторонам. Реальность, из которой я ненадолго выпала, провалившись в сон, была прежней. Трупы мужчины и женщины лежали там, где я их оставила. Всё тело ныло от напряжения, болело от порезов и царапин, полученных в бою, но я не превратилась в визжащего монстра.

Квадлопо стоял в пятнадцати футах поодаль, видимо производя вскрытие останков высохшего коричневого кустарника, который мог стать обедом. Мальчик сидел на песке позади него, скрестив ноги и пристально глядя на меня.

– Привет, малыш, – сказала я. – Как жизнь?

Как жизнь? Привет, малыш?.. Я что, превращаюсь в Дюррала?

Мальчик ничего не ответил. Точно так же он не ответил, когда я спросила, как его зовут, откуда он родом и понимает ли меня вообще.

Возможно, ребёнок в шоке. Я не стала бы его за это винить.

Квадлопо издал громкое ржание, заставив меня подскочить на месте. Я упала на песок и поспешно схватила шпагу – липкую от крови мертвеца и приличного количества его мозгового вещества. Однако, поднявшись на ноги, я не заметила ни врагов, ни опасностей. Мальчик не сдвинулся даже на дюйм. Он вообще никак не отреагировал на ржание Квадлопо. Может, он глухой?

Я опустилась на колени и как следует вычистила лезвие шпаги песком. Благополучно вернув шпагу в тубус и закинув его обратно за спину, я разыскала стальную карту, которую запулила в рот безумца, и тоже оттёрла от засохшей крови. Потом я долго разглядывала её в солнечном свете, дабы убедиться, что она не погнулась и не деформировалась от зубов мертвеца и металл по-прежнему идеально ровный. В таких вещах очень важен безупречный баланс.

Закончив, я подошла к Квадлопо и достала из седельной сумки немного хлеба и сыра. Затем я медленно, осторожно приблизилась к мальчику, ожидая, что он вскочит и попытается убежать. Ничего подобного не случилось.

– Хочешь есть? – спросила я, протянув ему хлеб и сыр.

Он взял и то, и другое. Некоторое время нюхал сыр, но в конце концов принялся жевать хлеб.

Я села перед ним, скрестив ноги и имитируя его позу, и попыталась поговорить с ним на нескольких языках. Почти никто уже не говорит на медекском – языке моего народа. Семь Песков граничат с Даромом, так что большинство людей в этих краях используют упрощённую версию дароменского. Большую часть своей жизни я была беженкой, скитавшейся в поисках приюта, и выучила чуть-чуть гитабрийского, чуть-чуть забанского и ровно столько джен-тепского, чтобы напоминать себе, как сильно я ненавижу их язык…