Падение Левиафана - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Кори cтр.№ 11

– Давайте, леди и джентльмены, – хлопнув в ладоши, заговорил Ли. – По порядку и по инструкции.

Элви подтянулась через пустое пространство до лифтовой шахты и двинулась к корме, где располагались двигатель и изоляционная камера младшего брата Кары, Ксана.

Фаиз плавал у стены, зацепившись коленом за крепление, а его руки были заняты терминалом с мерцающим на экране текстом. Рядом, пристегнутое к каталке, находилось то, что у них называлось «катализатором», – тело женщины, пропитанное ослабленным, но живым образцом протомолекулы. Незрячие глаза катализатора остановились на Элви, и Фаиз обернулся вслед за их взглядом.

– Как он? – спросила Элви, кивнув на камеру и, следовательно, на Ксана.

Большую часть времени в камере хранили катализатор, но, когда задействовали древние технологии чужаков, место катализатора занимал Ксан. Мальчуган и протомолекула взаимодействовали, только пока менялись местами.

Фаиз вывел на экран вид с камеры наблюдения. В изоляционной камере парил Ксан. Глаза закрыты, рот приоткрыт, как у спящего или утопленника.

– Послушал музыку, почитал про «Наку и Ковалиса» и уснул, – перечислил Фаиз. – Точь-в-точь обычный малец, чуток не дотянувший до подростка.

Элви толкнулась к мужу. Поступавшие из лаборатории данные высвечивались на ее ручном терминале рядом с мониторингом Ксана. Она с первого взгляда убедилась: никакой корреляции. Что бы ни произошло с Карой, Ксана это не коснулось. Во всяком случае, никак не проявилось. Надо будет еще прогнать программу сравнения.

Она не заметила, что вздыхает, но, судя по тому, как погладил ее по руке Фаиз, вздохнула.

– Слыхала про систему Гедара?

Она кивнула.

– Изменилась скорость света. Темные боги стучатся с чердака. Похоже, это происходит все чаще.

– Для анализа частотности понадобится больше данных, – возразил он. – Но и ты права. Очень мне не нравится это чувство, будто что-то огромное и свирепое скребется на краю реальности, выискивая, как бы меня прикончить.

– Потому оно и пугает, что правда.

Он расчесал пальцами волосы. Серебристая седина в невесомости придавала ему сходство с каким-то героем детского мультика.

У Элви тоже прибавилось седины, но она стриглась коротко – в основном потому, что жидкость в амортизаторах для высокой перегрузки страшно воняла, а отмывать ее от длинных волос приходилось куда дольше.

– Ты сегодня рано закруглилась.

– Выявилась нестабильность, синхронизированная с БИЧ.

Теперь уже вздохнул Фаиз.

– Не нравится мне эта кличка. К тому же эта чертовщина алмазная, а не изумрудная. Звали бы попросту «хрень зеленая», даже смешнее было бы, – без особого пыла продолжал он.

Их брак состоял из шуточек для своих, комических сценок, общего любопытства и общей травмы. Они десятилетиями создавали закрытый от других код. Она знала, как звучит его голос, когда Фаиз чем-то заинтересован, и как отличить любопытство от злости. И видела, когда он пытается ее защитить, а когда бьется над чем-то непонятным.

– Что у тебя на уме? – спросила она.

– Синхронности не заметила?

– Какой?

Фаиз снова вывел показания датчиков. С одной стороны, состояние мозга и тела девочки, застрявшей в возрасте, в котором ее после смерти восстановила техника чужой цивилизации. С другой – колебания частиц и магнитный резонанс в гигантском кристалле, который – если их не обманывает надежда – содержит историю галактической цивилизации, по чьим следам они идут к гибели. Элви могла пальцем ткнуть в точки совпадений. Но Фаиз, подняв брови, ждал, пока она заметит что-то еще. Элви покачала головой. Тогда он указал на крошечный индикатор на краю экрана.

«Встроенная коррекция светового лага – 0,985».

Она нахмурилась.

– Мы в девятисот восьмидесяти пяти тысячных световой секунды от алмаза, – пояснил Фаиз. – На гладкой орбите, не приближаемся к звезде и не удаляемся. При прошлой попытке Кара переговаривалась с алмазом. Вызов – ответ. А тут они пели хором. Без светового лага.

Выводы из сказанного просачивались ей в мозг, как вода сквозь тонкую трещинку. Они и раньше знали, какие странные штуки вытворяет протомолекула с пространством, но связывали это с квантовой запутанностью частиц. Кара, насколько было известно, никакими частицами с БИЧ не обменивалась, так что псевдомгновенный обмен информацией был новостью. И основательным ударом по фундаментальной теории протомолекулы.

А еще это означало, что не только они дотянулись до артефакта, но и он до них. Эксперимент удался.

Элви не думала, что успех так ее напугает.

Работу на Лаконскую империю Элви начинала под нажимом. Уинстон Дуарте накрыл человечество как чума – быстро и целиком. И когда пригласил ее на высокую должность в своем научном директорате, Элви ответила согласием. Работа мечты – если забыть, чем грозит отказ.

Замысел Дуарте – дать отпор силам, убившим цивилизацию строителей врат, – пошел наперекосяк. Дуарте он искалечил. Ее непосредственный начальник Паоло Кортасар превратился в прозрачный туман с запашком гемоглобина.

Элви, которой нравилась работа, но не нравились работодатели, получила новое назначение – главы лаконского научного директората, причем ей дали понять, что основная ее задача – найти средство противодействия атакам, вырубавшим сознание то в отдельной системе, то по всей империи. Если не считать основной задачей восстановить рассудок Дуарте. Или прекратить исчезновение кораблей при переходе из нормальной вселенной в невероятное пространство колец.

В ее распоряжении оказались практически бесконечные ресурсы империи, на плечи легла ответственность за выживание человечества, а научный протокол начисто избавили от этических соображений.

Ей приходилось думать на двух уровнях: во-первых, о создавшей протомолекулу и врата цивилизации, во-вторых, об уничтоживших ее силах. В удачные дни Элви сравнивала себя со средневековыми монахами, силившимися понять святых, чтобы посредством их узреть лик Господа. Но чаще она виделась себе термитом, пытающимся объяснить равнокрылым сородичам, что такое собака, чтобы дать им возможность рассуждать с собаками о джазе фьюжн.

Она лучше любого другого представителя человечества понимала создателей протомолекулы. Это если не считать Кары. И Ксана.

* * *

– Это словно сон, – сказала Кара, – только больше. Знаете, я не помню, чтобы во сне когда-то чувствовала вкус. А здесь были и вкус, и звуки, и ощущение, как меняется мое тело. Там было… все.

– А я ничего не почувствовал, – огорчился Ксан.

Обычно Элви опрашивала брата и сестру порознь, говорила сперва с Карой, потом с Ксаном, чтобы их отчеты не влияли друг на друга, хотя дети тяжело переносили разлуку.

Но сейчас она привела в свою личную лабораторию обоих и оставила детей парить в воздухе, а сама пристегнулась к рабочему столу, чтобы вести записи. Обстановка была как в кабинете богатого психиатра: мягкая обивка цвета светлой травы, вьющиеся растения в нишах с капиллярной подкормкой, тихое гудение исправной вентиляции.