Слуги хаоса - читать онлайн книгу. Автор: Александра Лисина cтр.№ 42

Самое скверное заключалось в том, что я по-прежнему не понимал, что именно происходит. Меня бросало то в жар, то в холод. Мое тело то пыталась высушить до состояния мумии жаркая пустыня, а то до хруста вымораживало порывами ледяного ветра. Меня обжигали огнем и кололи острыми палками. Швыряли с обрывов и следом подбрасывали на недосягаемую высоту. Я падал на острые скалы. Тонул в морях. Задыхался под сошедшими с гор лавинами. Висел, не имея возможности пошевелиться, распятый на какой-то шершавом дереве. Чувствовал, как по каплям теряю кровь из глубоких ран. Каждый раз закрывал глаза в ожидании смерти…

Но почему-то не умирал. А каждый раз возрождался, чтобы оказаться совсем в другом месте. Снова — на волоске от гибели. И это продолжалось снова и снова. Круг за кругом. До тех пор, пока эта бесконечная круговерть меня не утомила, и без того слабые чувства окончательно не притупились, а в моей голове не появилась смутная мысль, что так быть не должно.

Жизнь и смерть — две стороны одной медали. Если ты жив, то когда-нибудь умрешь, а если все-таки мертв, то рано или поздно душа твоя должна пойти на перерождение.

Так устроен мир.

Мне же кто-то упорно не давал закончить это тягостное существование и раз за разом доводил до последней черты, чтобы в решающий момент выдернуть из петли, а затем устроить новое испытание моей воли и выносливости.

Кто? Да и зачем?

На эти вопросы у меня не было ответа. Однако в какой-то момент сменяющие друг друга интерьеры я стал воспринимать еще более отстранено, чем раньше. Как декорации. И тогда же неожиданно понял, что ни истинной боли, ни гнева, ни страха во мне нет.

Я словно бы… уже жил с этим когда-то. И точно так же когда-то от него отказался. Ну а когда это предположение окончательно оформилось, вокруг меня снова что-то поменялось.

Вместо бесконечно сменяющих друг друга картинок пыток, казней и всех возможных видов смертей, которые мне с таким усердием демонстрировали, я оказался в незнакомой комнате. Причем довольно странной комнате — стенами ей служили многочисленные, хоть и кривые зеркала. Пола и потолка я вообще не видел, никакой мебели здесь не имелось и в помине. Зато кроме меня внутри никого не было, поэтому рассматривать отражения мне никто не мешал.

Надо сказать, это были странные зеркала. Неровные, явно сперва разбитые, а потом заботливо собранные из миллионов осколков, они показывали совершенно разные картины. На некоторых оказались изображены незнакомые мне люди. Некоторые даже двигались. В каких-то, напротив, царила непроглядная тьма. Причем таких затемненных зеркал оказалось на удивление много. Они словно поглощали свет и наотрез отказывались показывать там что-либо. Зато другие меня всерьез заинтересовали, поэтому я походил вдоль них туда-сюда, присмотрелся и на пробу коснулся одного из них.

И снова меня окунуло в глубокий колодец, наполненный до краев ледяной водой. Хотя нет, не водой — упав на дно, я, как это ни странно, не намок. Однако ощущение чего-то темного, колышущегося и буквально сдавливающего меня со всех сторон было настолько неприятным, что я непроизвольно дернулся и… вернулся обратно в зеркальную комнату.

Тьфу. Гадость какая.

В следующий раз осколок я выбирал гораздо осторожнее, однако облегчения это почти не принесло, потому что большая светлая комната, где стоял привлекательный, дорого одетый и чем-то страшно недовольный мужчина, практически сразу оказалась подернута серой дымкой. Внутри, под ней, мелькнула чья-то юркая тень. Затем меня грубо оттолкнули. Мужчина от удара тоже отлетел к стене. А чуть позже чужая рука чиркнула его по горлу, отчего на шее появилась широкая рана, из которой щедро хлынула кровь не только стену, но и на недавно побеленный потолок.

Меня почему-то при виде нее посетило слабое чувство вины, но следом за одним убийством я увидел второе, а затем и третье. И испытал на этот раз уже не вину, а гнев. Причем к нему отчетливо примешивалось невесть откуда взявшееся отчаяние.

Я как в дурном сне увидел обмякшую, беспомощную женщину, которую двое неизвестных сбрасывают головой вниз с высокого балкона. Мужчину… возрастного, уже седеющего… который размеренно, словно кукла, дописывает предсмертную записку и, отложив перо, с остановившимся взглядом опрокидывает в себя стакан какого-то мутного зелья.

Сюжет — как вспышка. Мелькнувший и тут же истаявший во тьме клочок газетной вырезки. Едва его увидев, я снова отступил и, благополучно вынырнув из дурацкого осколка, с каким-то новым чувством посмотрел на оказавшуюся передо мной стену.

Не хотел бы я там однажды застрять.

Зато теперь мне стало ясно, что каждый осколок — это чья-то история. Кусочек жизни, который я случайно подсмотрел. Вот только, как бы я ни присматривался, в них не было ничего хорошего: пьяные оргии, драки, смерти… И чем больше я на них смотрел, тем больше убеждался, что это не просто картинки, а воспоминания. Причем, похоже, именно мои — самые трудные, самые неприятные, самые тяжелые… те, о которых я по какой-то причине напрочь забыл.

Сейчас же во мне возникло и стремительно окрепло ощущение, что нечто подобное со мной уже случалось. Я видел эти осколки. Быть может, не все, но какие-то из них точно отозвались во мне слабыми, как будто искусственно приглушенным эмоциями.

Да, они действительно принадлежали мне. Но я больше не желал окунаться в океан боли и безнадежности. И не хотел, чтобы эти воспоминания уродовали целую стену.

Как только я об этом подумал, в моей руке сам по себе возник еще один зеркальный осколок — длинный, острый, похожий на нож, который прямо-таки просил, чуть ли не умолял, чтобы его воткнули в стену и навсегда избавили меня от тяжелого прошлого.

Пожалуй, это была единственная по-настоящему материальная вещь в этом царстве безумных снов и чьих-то больных фантазий. Осколок был холодным, его тяжесть ощутимо оттягивала мне руку. А стоило лишь сжать его в руке, как он немедленно поранил мне кожу.

Кап… кап…

Я с удивлением глянул на стекающую по ладони кровь и вдруг с какой-то странной радостью осознал, что на этот раз она была настоящей. Как и боль, которая жгучей волной начала растекаться по предплечью. И смутное ощущение, что и это со мной уже раньше происходило.

В мире, где не осталось ничего постоянного… где ничему нельзя было верить… в мире, где я сотни раз умирал, но при этом все еще оставался живым… вот этой боли я готов поверить. Хотя бы потому, что она не мучила, а отрезвляла. Не отбирала у меня способность мыслить, а, напротив, помогала сосредоточиться.

Это была хорошая боль, правильная, настоящая. Поэтому я лишь покрепче ухватил осколок и, подойдя к стене, внимательно на нее посмотрел.

В какой-то момент у меня мелькнула мысль, что вряд ли в моей жизни имелись одни только плохие воспоминания. Где-то ведь наверняка остались и хорошие, светлые. Где-то там, глубоко внутри, надежно спрятанные под слоем того, что мне не нравилось, но при этом по-прежнему остававшиеся неотъемлемой частью меня. И от чего, как мне показалось, было опасно избавляться.