Охотники. Книга 1. Погоня за жужелицей - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Бортникова cтр.№ 2

— Лодоз… — зачем-то повторил Гумилев. — Николя, братец, а давай не пойдем дервишей смотреть? Ну их…

— Ну их, Николай Степанович, — согласно кивнул Коленька. Нос его был вымазан шоколадом.

Воздух колыхнулся, застыл на секунду и вдруг загудел многоголосьем азана.

О выборе. И о той самой минуте, которая, как это ни банально, определяет всю твою жизнь

Константинополь, сентябрь 1908 года, четверть часа спустя

Закончился полуденный азан. Константинопольское эхо выбрало самого сладкоголосого муэдзина и целую минуту трудилось, неспешно раскатывая по гулким кривым улочкам пять, четыре, три, две… и наконец, самую последнюю ноту. Потревоженные эхом горлицы кружили над крышами домов и куполами мечетей, переругивались с чайками, которые возомнили о себе невесть что и в поисках вкусненького забрались на территории, им не принадлежащие.

Кыш! Кыш, чайки… Прочь летите, к своей синей воде, к своим усатым рыбакам, к своим челнокам и лодчонкам, к своей хамсе и мидиям. Прочь! Здесь не ваше место! Здесь вы чужие! А чужих у нас в Константинополе не жалуют…

* * *

Юноша лет шестнадцати-семнадцати, очень высокий, немного чопорный, по виду и повадке англичанин хорошего воспитания и происхождения, вышел из Голубой Мечети и зажмурился от непривычно яркого солнца. В руках у юноши была карта, под мышкой — сложенный зонтик-трость. В сваленной на ступенях небольшой кучке обуви юноша отыскал модные остроносые штиблеты, наклонился и принялся их надевать. Несмотря на то что штиблеты натягивались с трудом, а зонт то и дело норовил выскользнуть, держался юноша высокомерно и с достоинством. Но все же выглядел как обычный праздношатающийся европеец, коих в Константинополе всегда предостаточно и чей интерес к экзотическим путешествиям настолько силен, что их не страшат ни холера, ни жара, ни уличные беспорядки.

— Лимонад! Вода! Шербет! — встрепенулись водоноши, до этого лениво прохлаждающиеся в тени густых высоких вязов. Заголосили вразнобой: — Холодная вода! Ледяной шербет!

— Тянучки, карамель, пахлава! Финик, фындык, фыстык! Что желает господин-бей — все найдется любой штучка! — подоспели за водоношами расторопные лоточники.

— Гадать! Глядеть судьба! Хороши судьба, господин-бей-мсье-сэр! — тут же невесть откуда взялись и окружили юношу цыганки, зазвенели монистами, залопотали, замельтешили пестрыми юбками, похожие на стаю встревоженных индюшек.

Молодой человек вежливо, но настойчиво протиснулся сквозь толпу и поспешил к фаэтону, поджидающему клиентов возле полуразрушенной стены. Ленивая тощая кобыла печально разглядывала каменную кладку в поисках хоть какой-нибудь травки или кустика, а фаэтонщик — древний, но крепкий турок — сладко дремал на облучке. Феска то и дело съезжала ему на лоб, он вздрагивал, возвращал головной убор на место, зыркал по сторонам страшными черными глазами, высматривая пассажиров, но тут же принимался зевать и уже через секунду снова проваливался в полуденную липкую дрему.

— Гранд Базаар! — скомандовал юноша, запрыгивая в экипаж со сноровкой и изяществом спортсмена. — Побыстрее.

Возница поежился, отгоняя сон. Занес было над тощим пегим крупом хлыстик… Потом помедлил с полсекунды и, не оглядываясь, прошамкал на корявом французском:

— Ногой топ-топ ходить можно, господин-бей. Близко тут рядом пазар. Лошадка не надо совсем, господин-бей, — и ткнул плетеной кожаной рукоятью куда-то влево. — Прямо ходить топ-топ можно. Ясно? Тамам мы?

— Тамам! — кивнул юноша. И зарделся вдруг. Не то от того, что сказал вслух слово, которое до этого заучивал по словарям, не подозревая, что, произнесенное, оно будет таким нелепым и смешным. Не то от того, что вышла неловкость, которой можно было избежать, если бы кто-то не поленился повнимательнее взглянуть на карту.

— Артур! Артур Уинсли! Неужели это вы? Вот так встреча!

Через площадь, распугивая назойливых цыганок тростью, шагал известный на весь Лондон бездельник и повеса Сидней Райли. Райли был не один, но в сопровождении странного типа неопределенного возраста, похожего не то на безумца, не то на вольного художника — различить их бывает непросто. Одет «художник» был в мятый льняной пиджачок поверх вышитой по вороту белой блузы, в широкие турецкие шальвары, в сандалеты на босу ногу. На вытянутой дынькой голове красовалась засаленная тюбетейка. Его безбровое монголоидное лицо, все испещренное мелкими оспинами, украшала или, скорее, уродовала жиденькая ржавая бородка, а вот глаза были хороши. Пронзительные, янтарного цвета, как у кошки, — ведьминские глаза. Когда Райли спешно бросился навстречу знакомому, «художник» вежливо отстал, сделав вид, что заинтересовался каким-то пустяшным товаром у одного из лоточников.

— Артур Уинсли! По делам… или? Какая разница! Рад! — Райли протянул узкую и мягкую, словно у девушки, ладонь для рукопожатия, расплылся в липкой улыбке и, не дожидаясь встречного приветствия, обрушил на юношу поток светской пустой болтовни. — Боже, Артур! Ну и времечко вы выбрали! Тут, знаете, каждый день новости одна другой… Как вам местная кухня? Осторожнее с водой — холера. Не ленитесь кипятить. Когда прибыли? Морем? Сушей? Где остановились? Могу подсказать очаровательный апартамент с видом на Босфор… Заведение Кастанидис, весьма гигиенично. Увлекаетесь древностями? Не вздумайте ничего покупать в Гранд Базааре — жулье. Обмишурят. Подсунут подделку. Варвары! Турки! Вон, видите того чудака?

Молодой человек кивнул. Он давно уже краем глаза следил за человеком в тюбетейке и находил это куда более интересным, чем треп с Райли.

— Русский… Зовут, кажется, Бизонофф. Или Бисонофф. Гений! Самородок! Хоть выглядит совершеннейшим идиотом и по-английски не понимает даже «хаудуюду». Но реплику от древности отличает с закрытыми глазами! Не преувеличиваю! Мне его одолжили хорошие знакомые. Могу передать вам, если желаете. Нищий совершенно. За две лиры подыщет вам все что хотите. Любой настоящий antique. Говорят, он анархист и так копит на бомбу, чтобы взорвать русского царя. Ну, как вам?

— Не интересуюсь. Благодарю.

— Зря. Осколки Византии… Можно такие вещички найти. А турки! Варвары! Все разрушили и продолжают доламывать. Подумать только! Теперь они у нас — республиканцы! Нонсенс! Вы слыхали, Артур, их бедняжка султан признал конституцию! Что творится! Крушение Оттоманского колосса на наших глазах! Была империя — нет империи! Видали, что сегодня на Галате — Содом и Гоморра! Младотурки — республиканцы празднуют победу… А их Мустафа Кемаль — ох и хитрый жук! Далеко пойдет! Помяните мое слово — недолго осталось «республиканскому» султанату. Но варвары! Нельзя доверять ни слову! Какие, к чертям, они нам союзники? Пока мы строим им дредноуты и эсминцы, они за нашей спиной сговариваются с германцами и русскими. Уже обедали? Тут рядом чудесная котлетная — таких котлет вы в жизни не пробовали…

Молодой человек молчал, всем своим видом демонстрируя вежливую скуку: меньше всего его интересовали политика, котлеты, дредноуты и неведомый «хитрый жук» — Мустафа Кемаль, — но Райли, кажется, не замечал намеков и продолжать трещать: