Парадокс добродетели - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Рэнгем cтр.№ 76

Этот вывод подтверждается и данными из других частей света. Охотники-собиратели со сложной структурой общества, такие как квакиутль северо-западного побережья Америки⁵⁰ или асматы Новой Гвинеи⁵¹, совершали свои разбойничьи налеты на лодках; во время налетов они захватывали трофейные головы и скальпы, разрушали деревни и угоняли рабов. Земледельцы, использовавшие подсечно-огневой метод, такие как бразильские мундуруку⁵² или венесуэльские яномамо⁵³, заранее составляли план набега, потом несколько часов или даже дней шли из родной деревни до намеченного места, там убивали одну или несколько ничего не подозревающих жертв, а затем торопились обратно, стараясь избежать преследования. Скотоводы, от монголов до мавров, верхом на лошадях врывались в поселения земледельцев и бесконтрольно насиловали, убивали и грабили. Военно-воздушные силы современных стран тоже заранее планируют воздушные налеты. Военные столкновения, безусловно, происходят в любых сообществах, и гораздо чаще – в тех, где есть специализированные военные силы. Однако для всех групп захвата и всех военных начальников идеальным нападением во все времена остается неожиданное нападение, в котором превосходство сил нападающего настолько велико, что у противника нет никаких шансов, а сам нападающий остается невредим. А это классическая модель коалиционной проактивной агрессии.

Мы точно не знаем, как и почему коалиционная проактивная агрессия стала настолько неотъемлемой частью человеческой жизни. Но два довода говорят в пользу того, что в основе ее лежит межгрупповая агрессия.

Во-первых, именно во время межгрупповых конфликтов животные чаще всего проявляют коалиционную проактивную агрессию. Внутри групп она, напротив, встречается редко⁵⁴.

Известно несколько случаев убийств взрослых особей внутри сообществ шимпанзе. В обзоре Майкла Уилсона 2014 года приводится пять подтвержденных убийств взрослых особей в пределах группы и еще тринадцать неподтвержденных случаев. Все эти убийства были коалиционными. Одно из них, задокументированное от начала до конца, имело признаки предумышленности. Однако, поскольку шимпанзе не умеют говорить, этот случай все же нельзя считать коалиционной проактивной агрессией в том смысле, в котором мы применяем это понятие к человеку: когда убийцы составляют план в отсутствие жертвы⁵⁵.

Приматологи Стефано Кабуру, Сана Иноуэ и Николас Ньютон-Фишер подробно описали этот случай.

Пиму был двадцатитрехлетним альфа-самцом в группе М в Национальном парке Махале в Танзании. Обратный отсчет для него начался, когда он совершил неожиданную глупость: ни с того ни с сего укусил за руку самца, который искал у него в шерсти. Самца звали Примус, ему было двадцать лет, и он уже давно претендовал на позицию альфы. Из-за этого ничем не спровоцированного укуса между ними вспыхнула драка, которую удалось заснять на видео. В течение по меньшей мере тридцати пяти секунд Пиму и Примус катались по земле, изо всех сил кусая и молотя друг друга. В конце концов Примус вырвался и побежал к группе самцов, которая находилась метрах в тридцати от них. Он кричал, словно прося поддержки, после чего залез на дерево и пропал из виду. Приматологи не видели его еще почти неделю.

Четверо из тех самцов, к которым до этого подбежал Примус, теперь приблизились к Пиму, за ними почти сразу подошли еще двое. У Пиму из большой раны на голове и еще одной на руке уже текла кровь. Началась потасовка. Первые четыре самца нападали на Пиму, а двое других довольно вяло пытались его защищать. Периоды драки как таковой продолжались не больше десяти – пятнадцати секунд за раз, а паузы между ними могли длиться больше минуты. Как ни странно, упорнее всех нападал бывший альфа-самец, старый Калунде, который вплоть до того дня был самым верным партнером Пиму и поддерживал его во всех коалиционных стычках с другими самцами. Часа через два драка наконец прекратилась, и шестеро самцов залезли на деревья, расположенные по меньшей мере в десяти метрах от места происшествия. Пиму остался лежать на земле, изувеченный и истекающий кровью. Он умер в течение получаса⁵⁶.

Четыре самца, напавших на Пиму, не участвовали в исходной стычке между Пиму и Примусом, и к тому моменту, когда они напали на Пиму, Примуса рядом уже не было. Таким образом, их агрессия не была непосредственной поддержкой Примуса. Не была она и реактивной, ведь они не участвовали в первой драке и подключились только позже. Нападение было безусловно коалиционным и, судя по всему, преднамеренным. По мнению Кабуру с коллегами, оно представляло собой вызов социальному доминированию, ставший возможным благодаря тому, что Пиму получил ранения и внезапно сделался уязвимым.

Таким образом, коалиционная агрессия, иногда возникающая в сообществах шимпанзе, в каком-то смысле может быть проактивной – в тех случаях, когда особи, которым представилась возможность напасть, решаются на это не сразу. Однако пока у нас нет доказательств, что подобные нападения могут быть предумышленными – то есть такими, в которых коалиция выбирает жертву заранее. Причина проста: у шимпанзе нет способа обсудить выбор жертвы.

Какие бы причины ни вызывали коалиционную агрессию внутри сообществ, ясно одно: гораздо чаще такая агрессия наблюдается между сообществами.

Второй аргумент в пользу того, что коалиционная проактивная агрессия развивалась в основном в контексте межгрупповых взаимодействий, состоит в том, что такое поведение требует гораздо меньше умственных усилий, чем внутригрупповые нападения.

Активная внутригрупповая агрессия ставит участников перед непростой задачей: они должны решить, выступать ли им вместе с коалицией против жертвы, которая в других обстоятельствах может оказаться полезным союзником. Именно поэтому случаи, подобные убийству Пиму, так трудно объяснить: казалось бы, выгода от сохранения численного преимущества в конфликтах с соседями должна перевешивать выгоду от устранения противника.

Кроме того, существует проблема планирования. Как выбрать жертву? Как понять заранее, кто готов примкнуть к коалиции? Трудно представить, каким образом шимпанзе могли бы обсудить планы по нападению на конкретную особь. Убийцам Пиму помог случай, но даже тут четверо выступили за нападение, а двое против. Люди могут решить проблему координации с помощью речи. Заговорщики подробно обсуждают запланированное убийство и со временем становятся все увереннее в своих силах. Но доля сомнения остается вплоть до самого конца. Убийцы постоянно присматриваются друг к другу – на случай, если кто-то из них окажется предателем.

Одним словом, для того чтобы внутригрупповое убийство стало выгодной адаптивной стратегией, необходимы сложное планирование и развитая коммуникация. Что касается межгрупповых взаимодействий, то тут все гораздо проще: нужно просто объединиться с друзьями против общих врагов.

Скорее всего, в процессе эволюции коалиционная проактивная агрессия сначала была направлена против членов других групп, как это происходит у шимпанзе, волков и некоторых других млекопитающих. Такая агрессия могла существовать уже у наших предков, живших 6–8 миллионов лет назад, – последних общих предков человека и шимпанзе. Хотя наверняка мы этого, конечно, не знаем, и возможно, что на самом деле такая агрессия появилась чуть раньше или чуть позже. Впоследствии, в ходе эволюции рода Homo в плейстоцене, развитие умственных способностей, и в особенности формирование языковых навыков, могло привести к тому, что коалиционная проактивная агрессия уже более избирательно использовалась внутри группы. В более раннем эволюционном прошлом, еще до того, как проактивная агрессия стала коалиционной, отдельные особи, возможно, практиковали ее в одиночку, как это делают самцы серых лангуров.