Парадокс добродетели - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Рэнгем cтр.№ 34

Генетические данные указывают на то, что последовательность событий была на самом деле немного сложнее, чем описано здесь. Судя по всему, после того как предки шимпанзе пересекли реку Конго в первый раз, климат менялся на засушливый еще как минимум дважды, и тогда предки шимпанзе и предки бонобо снова оказывались по одну сторону реки и могли спариваться друг с другом. Однако это межвидовое скрещивание не оставило заметных генетических следов: менее 1 % генов центральноафриканских шимпанзе происходит от бонобо⁴².

Таким образом, серия плейстоценовых засух позволила предкам шимпанзе пересечь барьер, образованный рекой Конго, и дать начало бонобо. Бонобо заселили относительно небольшой по сравнению с другими человекообразными обезьянами ареал, а позже их количество снизилось еще сильнее из-за вырубки лесов и охоты, так что сегодня в дикой природе их осталось всего 10–50 тысяч. Нам невероятно повезло, что они до сих пор существуют. Составляя яркий контраст с шимпанзе, они подтверждают правило Беляева. Бонобо – это лучшее на сегодняшний день свидетельство того, что процесс снижения агрессивности может иметь такие же последствия в дикой природе, как и в неволе⁴³.

Благодаря бонобо мы можем заглянуть в неизведанное. Хорошо вглядевшись, мы, скорее всего, увидим признаки синдрома одомашнивания и у многих других видов. Снижение реактивной агрессии наверняка окажется широко распространенным эволюционным явлением.

Бонобо так интересны тем, что в них сочетаются два важных свойства. Во-первых, для них характерно необычное социальное поведение, включая очень низкий уровень агрессии по сравнению с шимпанзе. А во-вторых, бонобо – это один из двух видов, приходящихся нам ближайшими родственниками. Не следует ли из этого, что некие черты, объединяющие бонобо с человеком, например хорошие когнитивные способности, благоприятствуют самоодомашниванию? Такой вывод, однако, ни на чем не основан. Самоодомашнивание зависит исключительно от того, поощряет ли естественный отбор пониженный уровень реактивной агрессии, и никак не связано со степенью родства с человеком. Иногда склонность к реактивной агрессии оказывается преимуществом. Если в борьбе за статус, пищу, партнера, репродуктивный успех или продолжительность жизни чаще выигрывают животные, готовые чуть что броситься в драку, то естественный отбор будет благоприятствовать реактивной агрессии и самоодомашнивание не произойдет. Но условия жизни могут поменяться, изменив и соотношение цены и выгоды конкретного поведения. В новых условиях излишняя вспыльчивость может оказаться невыгодной. Эволюция современных шимпанзе и бонобо представляет собой наглядный пример того, как разные условия жизни благоприятствуют разной склонности к реактивной агрессии.

Еще один пример – животные, обитающие на островах. Острова – это естественные лаборатории, позволяющие наблюдать за эволюционными процессами. Острова почти всегда моложе соседних материков. Поэтому островные виды обычно являются потомками материковых форм, а не наоборот.

Многие исследования сравнивали островные виды с их материковыми родственниками, и результаты получались настолько сходными, что возник термин “островной эффект”. Этот эффект наблюдается у мышей, ящериц, воробьев, лис и многих других видов. Главный признак островного эффекта – размер. Крупные животные, оказавшиеся в изоляции на острове, со временем мельчают. На островах Калифорнии, Средиземноморья и Юго-Восточной Азии находят кости нескольких видов миниатюрных слонов. Островная изоляция раз за разом приводила к появлению очаровательных маленьких слоников, самые мелкие из которых были ростом не больше метра. Параллельно с этим мелкие животные, масса тела которых не превышает килограмма, на островах становятся крупнее. Например, на островах Индийского океана древний фруктовый голубь превратился в додо – на радость морякам, одичавшим свиньям и интродуцированным обезьянам, которые все вместе поедали додо до тех пор, пока он окончательно не исчез в XVII веке.

Островной эффект касается не только размера, но и многих других аспектов роста и размножения. Островные животные обычно позже достигают половозрелости, имеют меньше детенышей в помете и дольше живут. Кроме того, у них обычно не так выражен половой диморфизм, то есть физические различия между самцами и самками, как у материковых видов⁴⁴.

Островные животные представляют интерес для теории самоодомашнивания потому, что изменения в их поведении такие же всеобъемлющие, как и при одомашнивании. Островные животные обычно обладают пониженным уровнем реактивной агрессии по сравнению с их материковыми родственниками. Эта тенденция наблюдается у ящериц, птиц и млекопитающих. Некоторые животные перестают защищать свои территории – притом что их материковые родственники строго территориальны. Другие островные обитатели остаются территориальными, но участки их становятся мельче, сильнее перекрываются с участками соседей и могут включать дополнительных подчиненных особей. В экспериментальных условиях островные животные, посаженные в одну клетку, относятся друг к другу более дружелюбно, чем материковые. Все эти изменения в поведении, вероятно, объясняются психологическими различиями – а именно пониженным уровнем реактивной агрессии у островных животных⁴⁵.

Снижение уровня реактивной агрессии объясняют тем, что на островах из-за их небольших размеров не умещается весь набор хищников, живущих на материке, поэтому риск быть съеденным там меньше. В результате островные обитатели живут дольше, и плотность популяций становится выше. При таком скученном образе жизни повышенная агрессивность отнимала бы слишком много энергии. Например, защита территории была бы довольно бессмысленным занятием, если, отогнав одного противника, хозяину тут же приходилось бы отгонять еще троих. Когда агрессия не приносит никакой выгоды, разумнее не тратить на нее время и энергию и не подвергать себя ненужному риску. В подобных условиях отбор благоприятствует менее агрессивным животным⁴⁶.

Тот факт, что островные животные сравнительно дружелюбны по отношению к представителям своего вида, заставляет нас логичным образом предположить, что у них должны наблюдаться признаки синдрома самоодомашнивания. Систематически эта гипотеза пока не изучалась, но некоторые данные говорят в ее пользу. Возьмем, например, красного колобуса Кирка – обезьяну, живущую только на Занзибаре.

Занзибар – это административно-территориальная единица в Индийском океане, архипелаг, включающий два главных острова: Унгуджа и Пемба. Оба острова лежат в 20–30 километрах от побережья Танзании, и колобус Кирка живет только на этих островах. Остров Пемба отделился от Африканского континента миллион лет назад или даже раньше. Молекулярные данные указывают на то, что колобус Кирка сформировался как самостоятельный вид около 600 тысяч лет назад – то есть вскоре после отделения Пембы от материка. Внешне красные колобусы Кирка сильно отличаются от всех остальных шестнадцати видов рода красный колобус, обитающих на Африканском континенте⁴⁷.

Почти все признаки, отличающие колобуса Кирка от остальных красных колобусов, подходят под описание синдрома одомашнивания. По сравнению со всеми континентальными формами, кроме одной, красные колобусы Кирка меньше по размеру и более грацильные, с относительно короткими мордами. Уменьшение размеров тела заметнее всего у самцов – настолько, что, по некоторым данным, самки колобуса Кирка крупнее самцов. Также колобусы Кирка педоморфны, то есть взрослые особи сохраняют те признаки, которые у родственных видов наблюдаются только в юном возрасте. У хорошо знакомых мне красных колобусов из Уганды розовая кожа вокруг губ наблюдается только у детенышей младше нескольких месяцев. Но у красных колобусов Кирка такая розовая кожа сохраняется на протяжении всей жизни. Черепа у них также педоморфны по форме и размеру: большие глаза, небольшая морда и относительно маленькая черепная коробка. По всем этим признакам колобус Кирка соотносится с континентальными красными колобусами примерно так же, как собака с волком⁴⁸.