— Тимур, откопай мне всё что только можно на абонента этого номера!
Он справился довольно быстро, и результат меня не удивил, а лишь подтвердил то, что я и сам понял практически сразу: Анжелка, сука!
Я, конечно, предпочёл бы реальный мордобой, но она, во-первых, была хотя и дурная, но баба, а во-вторых, для неё это было бы ни о чём, это я знал точно. Против таких мразей и методы должны быть мразотными, как бы от них ни коробило.
— Тимур, подними особые архивы наблюдения моего кабинета. Мне нужна та самая запись, понял, да?
И уже через двадцать минут я переслал это видео Горовцу. Пусть полюбуется, на свою позолоченную. А то спрашивал как-то, почему я от такого сокровища отказался, а я, дурак, постеснялся правду сказать.
Он перезвонил практически сразу, сухо предложил встретиться. На месте встречи оказалась и Анжелка. И она, в отличие от безэмоционального Горовца, лыбилась, сюсюкала и строила из себя хорошую девочку. Словом — была не в курсе занесённого над её сучной башкой меча.
Горовец не стал тянуть, просто при мне же заставил её посмотреть это видео с полным звуком. А там ведь, помимо того, что она с голой жопой стояла раком на моём столе, было и то, что я даже Кирею рассказывать не стал: как я взашей гнал её из кабинета, когда до неё так и не дошло ни со второго предупреждения, ни с третьего. Как она падала мне в ноги и предлагала себя не только в качестве офисной подстилки, но и обещала, что, стоит мне захотеть, и она будет заниматься для меня промышленным шпионажем, и даже перечисляла фамилии, на кого точно, уже сейчас может повлиять. Словом, если Горовец ещё закрывал глаза на шалав в своей постели, то услышать в списке предлагаемых для лоховского развода своё имя — это было слишком даже для него.
Она досматривала уже не дыша и побелев до синевы, как-то резко подурнев и постарев. А я-то, идиот, в своё время спорил с Тимуром, что мне в моём кабинете не нужны скрытые камеры, да ещё и с записью звука!
Когда видео закончилось, Горовец лишь резко мотнул головой, и его охранники тут же скрутили Анжелке руки и поволокли её на выход. А она даже не ныла, не умоляла выслушать её, не кричала, что всё не так, как он понял. Знала, что бессмысленно. Доигралась.
— Ну? — хмуро поджал Горовец губы, когда мы остались одни. — Теперь ты. Чего хотел этим добиться?
Я рассказал, как есть. Прав был Кирей — теперь не имело смысла таиться, всё равно факт наличия у меня внебрачного сына пёр из всех щелей.
— Всё бабы суки, — вздохнул Горовец, когда я закончил. — Только одни — суки умные, а другие — охреневшие. И если первых я даже уважаю, то вторых… — причмокнул.
— И что вы с ней теперь?
— Да ничего особенного, я же не беспредельщик какой-нибудь. Просто прослежу, чтобы её доставили в родной Залупинск, и обеспечу невыездной режим. А там такая дыра, что науки лучше и не придумаешь.
— Сурово, — усмехнулся я.
— Каждой зарвавшейся бабке — по разбитому корыту, — философски подытожил Горовец и, маякнув, чтобы ему принесли водки, резко перешёл к делу: — Ты мне лучше по территории скажи. Сколько кота за яйца тянуть будешь? Стрёмно уже как-то. Серьёзных людей мукалишь. А они ведь сейчас зимы дождутся, и как только грунт подморозится, начнут берегоукреплением заниматься. А это значит всё, в работу пойдёт проект, не предполагающий твою территорию. Поезд уедет.
Я взял короткую паузу чтобы прислушаться к себе и уверенно мотнул головой:
— Нет.
— Смертник, да тебя же уже к новому году сожрут! Был Железный человек, станешь ноунеймом, одним из многих. Будешь под холдинговую дудку плясать!
— Ничего, быть одним из многих — это не смертельно. А если вдруг приспичит, я и из их брюха прорасту. Не впервой. Но пока окончательно не решу вопрос по территории с женой, о сделке не может быть и речи.
— Хех! А если она так и не найдётся?
— Тогда тем более. Это как… — понял вдруг, что собираюсь ляпнуть то, за что всегда отчитывал Маринку, но всё-таки закончил: — Это будет память о ней.
Горовец усмехнулся, выпил водки, заел икрой. Посопел, пережёвывая.
— Хочешь откровенно, Дань? Вот прям по-отечески? Дурак ты сентиментальный, даже удивительно, как до таких высот доползти умудрился! И, либо тебе здесь просто не место, поэтому и покатишься скоро под горочку, либо ты всех ещё удивишь. Ну а я в любом случае жду до зимы. И надеюсь, твоя шея, без которой, вот хоть усрись, но даже самая толковая башка не вертится, скоро всё-таки найдётся.
Я потом ещё долго думал над этими словами. Он, конечно же, был прав. Во всём. Одного только не знал — я дополз до этих высот лишь потому, что было ради кого, а теперь… Какой во всём этом смысл?
Впрочем, долго рефлексировать мне не пришлось — в следующей партии скринов обнаружилась ещё одна интересная переписка: речь шла об оказании какой-то услуги и получении оплаты за неё. Особенно впечатлило самое последнее сообщение:
«Готово. Но это оказалось гораздо проще, чем ожидалось. Мне даже как-то неловко, как будто задаток не отработан. Так что, если не хотите — не доплачивайте. Я не в претензиях»
Дата и время — тот самый грёбанный вечер, когда меня словно наивного лошка подставили с окровавленными трусами. Совпадение? Да уж куда там! Я, может, и лох, но не настолько, чтобы не увидеть очевидного, влупившись в него со всего размаха лбом.
— Проверили? — прекрасно понимая, что Тимур и без моих указаний уже наверняка роет под этого абонента, сходу прорычал я в трубку.
— Номер зарегистрирован на мужское имя, но на звонки отвечает женщина. Судя по голосу — довольно молодая. Сейчас пробиваем владельца номера, но чует моя задница, что мы нашли беспредельщицу без трусов.
Я лишь скривился на неуместный, но меткий юмор.
— Что дальше?
— Надо быть аккуратнее, чтобы не спугнуть, поэтому придётся набраться терпения.
— Не вопрос. Давайте там, Тимур, не подкачайте!
— Но это ещё не всё. Есть интересные результаты по идентификации телефонной книги. Первое: номер, по которому Марина Андреевна звонила «самой себе» засвечен у некоторых сотрудников центра, как номер их садового разнорабочего Густава. И это никто иной, как тот самый иностранчик, с которым Марина Андреевна познакомилась в Минводах и который по её же приглашению приехал потом в центр.
Я скрипнул зубами, чувствуя, как от ярости начинает дёргаться щека.
— Дай угадаю: и этот типок слился в неизвестном направлении, как только поднялась буча с Маринкиным исчезновением, так?
— Не совсем. Были и те, кто ушли раньше. Этот продержался ещё почти месяц и ушёл только когда поднялась вторая волна разыскных. Но технический менеджер говорит, что работать через пень-колоду он стал сразу: часто отлучался из центра, практически перестал там ночевать, хотя проживал там на правах подопечного, иногда вообще не выходил на работу, опаздывал или заканчивал раньше положенного. Впрочем, это обычная история — кот из дома, мыши в пляс. Там многие начали филонить, как только из-за неразберихи ослаб контроль администрации.