Богиня победы - читать онлайн книгу. Автор: Нина Пушкова cтр.№ 11

Однако это были только цветочки. К следующему спектаклю Таня была в голосе, на сцену вышла в приподнятом настроении — она была очень благодарна тем, кто не сдал билеты обратно в кассу, а терпеливо дождался ее выхода на сцену. Но… — Тут Ольга снова сделала многозначительную паузу. — За несколько минут до антракта у нее поднялась температура под сорок, упало давление, и ее зашатало так, что она не могла разглядеть, где край сцены, а где кулисы. Ей вызвали «скорую». В госпиталь приехал перепуганный муж. Поместили ее в реанимационное отделение, боялись, что от такой высокой температуры откажет сердце. И ты не поверишь: через час температура пришла в норму, а еще через полтора она почувствовала себя так, будто в больницу она просто заехала кого-то проведать. У нее, по настоянию Драгана, взяли анализы, провели полное обследование. И ничего не нашли, представляешь? Ни-че-го! Никто так и не понял, что стало причиной высокой температуры, отчего случился коллапс, как может подобная симптоматика исчезнуть бесследно за считаные минуты. Мистика! Когда Драган, поддерживая под руку, уводил жену из больницы, медсестра протянула ему конверт:

«Это выписка из истории болезни вашей жены. Для театра, чтобы неустойку не платить».

Но Татьяна взяла конверт сама:

«Давай мне, а то ты куда-нибудь в свои бумаги засунешь и увезешь».

В машине она открыла конверт. На листочке была всего одна фраза: «Со смертью играешь, русская сука!» У нее потемнело в глазах. В себя она пришла в собственной постели — подушка была мокрой от слез, а рядом на коленях стоял потрясенный Драган.

«Moje срце, Moja льубав! — от волнения он говорил на сербском. — Ты только ничего не бойся! Я найду того, кто это делает».

Но Татьяна не стала ждать. На следующий день со своей новой сербской подругой, которая верила «во все эти глупости», они направились в город Нови Сад под Белградом. Машина долго плутала по незнакомым улочкам пригорода, пока они не нашли нужную улицу, на которой проживала известная сербская гадалка. Их встретила пожилая женщина с черными как вороново крыло волосами. Глаза у нее были тоже черные — настолько, что белки казались голубыми. Таня рассказывала, что с первого взгляда поняла, эта ворожея действительно владеет темными тайнами, и не ошиблась. Тогда-то она и поверила в колдовство. Колдунья посмотрела на Татьяну и быстро заговорила по-сербски, обращаясь к Таниной подруге Зорьке. А та с каждым ее словом становилась все мрачнее и мрачнее. Татьяна, и без того встревоженная, немедленно потребовала перевода.

«Она знает о тебе. Говорит, ты русская певица, что на тебе смертельный заговор на кладбищенской земле, и сделала его твоя соперница».

«К ней что, приходили заколдовывать меня? Так пусть расколдует!»

«Нет, не к ней, она не занимается заговорами на смерть. И отменить этот заговор не в ее силах. Чтобы отменить его, надо искать ту, кто это сделал, так она говорит».

Они вернулись домой поздно вечером в полной прострации. Танечка не стала никого искать, собрала вещи и покинула Белград. Приехала к матери в Москву, устроилась в Большой театр педагогом и, представь себе, — тетя Оля перешла на шепот, и Ника еле-еле расслышала конец фразы, — через год умерла.

— Ну, знаешь, — сказала потрясенная мама, — я слышала о ее смерти, но здесь слухами какими-то попахивает, домыслами. У нее онкология запущенная была, насколько я в курсе. Совпадение.

— Совпадение, не совпадение — это все тонкие пласты. И опытная колдунья на кладбищенской земле много чего может сделать. Очень даже распространенный метод.

— Грех это большой, — вздохнула мама. — Говорят, что с теми, кто с гибельной ворожбой связывается, тоже смерть случиться может.

В ту ночь Ника долго не могла заснуть. В ее голове вызревал «взрослый» план — простой и эффективный, как она считала. В одной из газет она нашла объявление о гадалке, которая могла «засушить» любую любовь, навести «остуду».

Ника сама поехала по адресу. Гадалка оказалась пожилой неопрятной женщиной, но дело, похоже, знала. Спрятав полученные деньги, она сообщила Нике, что надо найти могилу с таким же именем, как у соперницы, взять в полнолуние кладбищенской земли и, прочитав заклинание, высыпать ночью на коврик перед входной дверью.

С момента смерти мамы прошла всего неделя, а как круто повернулась жизнь! Жить было негде. Общежитие москвичам не давали. Деньги, оставшиеся от продажи плаща, закончились.

Временами Нику охватывала паника: «Как я буду одна? Кто мне поможет? Как жить дальше? Почему устранился отец? И действительно, кто он мне? Он ведь даже не захотел поговорить… Ушел, сбежал, как сказала Наталья. Он так и от мамы сбежал. А она не смогла дальше жить…» — горько размышляла она.

И еще вспоминалось: «Ты бы хоть съездила в свой детский дом!» Фраза, брошенная с упреком и вызовом, не выходила из головы.

И она решилась: взяла билет на электричку и отправилась в то самое Пушкино, где, по словам Натальи, скрывалась ее тайна.

Ника ехала часа полтора, глядя в немытое окно электрички. Двери за ее спиной лязгнули, и поезд с грохотом умчался дальше. Поначалу ее оглушила тишина. Редкие пассажиры, волоча за собой тележки, подпрыгивающие на ухабах кривого асфальта, разошлись, и она осталась одна на пустой платформе провинциального подмосковного городка. Вокруг было уныло и пусто, только у облупленного здания вокзала копошилась какая-то жизнь.

Здесь, у скучающей продавщицы пирожков и пончиков, Ника узнала, что в городе два детских дома, и оба на окраине. Один — Дом малютки, для совсем крошек; второй — для детей постарше, совмещенный со школой. Школу Ника тут же отбросила, быстро сообразив, что ехать надо в Дом малютки.

Серое двухэтажное здание напоминало картонную коробку из-под обуви, лежащую на боку. Над козырьком красовался огромный цветной портрет Ельцина с цитатой: «Все лучшее — детям». Однако то «лучшее», что им предназначалось, вызвало у Ники сильное сомнение. Щербатое бетонное крыльцо, косо прилепленное к серому зданию, перед входом — детская площадка, буйно заросшая жухлыми сорняками. Рядом с зелеными качельками огромным ящиком громоздилась песочница. Краска на деревянных бортиках давно облезла от дождя и снега, на дне, едва покрытом грязноватой смесью, одиноко валялось забытое красное ведерко.

Во дворе и в здании было тихо. Наверное, Ника попала на время тихого часа.

Она потянула на себя тяжелую дверь и осторожно вошла в вестибюль. Пахло тушеной капустой, хлебом, чем-то еще — непонятным, но странно знакомым. Нику никто не остановил. Она шла по гулкому коридору, стараясь ступать потише, и разглядывала таблички на дверях — здесь их было предостаточно. В конце коридора она наконец наткнулась на то, что искала. «Директор» — гласила надпись на стеклянной табличке, прикрученной к черному дерматину.

Но кабинет оказался закрытым.

— Девушка, вы что тут делаете? — раздался за спиной женский голос.

Ника, вздрогнув, обернулась. Перед ней стояла пожилая женщина в белом халате.