Тюрьма для Господа Бога - читать онлайн книгу. Автор: Илья Те cтр.№ 23

Сталь была явно дрянной, лезвие – слишком тонким в сечении, с длиной от основания рукояти до кончика режущей части не более пятнадцати сантиметров. Нож, разумеется, никоим образом не подходил для реального боя, однако для целей Гордиана вполне годился, ибо был заточен им вчера до чудовищной остроты и имел тонкий острый наконечник для прямых, а не только режущих ударов.

Гор накрыл лезвие тряпкой, так, чтобы рукоять оставалась свободной, и засунул его за пояс, прикрыв торчащую рукоять нижним концом выпущенной туники. Затем он схватил в обе руки огромную амфору с вином и отправился уже пройденным один раз маршрутом, в направлении центральных корпусов комплекса, где располагались коттеджи высших рабов, руководителей поместья.

Проходя мимо донжона, Гор бросил взгляд на установленные там большие механические часы – было ровно восемь, как и планировалось. В восемь вечера в регионе, где расположилось Лавзейское поместье, оставалось еще очень светло, возможно благодаря летнему сезону, возможно, благодаря теплым широтам – в особенностях календарного время счисления и географии нового мира Гордиан разобраться не успел, а времени уделять внимание подобным вещам уже не оставалось. Гор отчетливо понимал, что еще одной такой порки не выдержит и убьет Гаврина прежде, чем тот дотащит его до «экзекуторской». Впрочем, – заключил Гордиан, – убить ублюдка придется в любом случае, так что стоит ли вообще об этом думать?

Народу вокруг сновало множество. Время после семи вечера считалось личным временем каждого раба, если, разумеется, кто-то из «старших товарищей» не нагрузил его работой.

Насколько Гор понял по результату трех проведенных здесь дней, самым удивительным являлось то, что в поместье вообще не существовало свободных людей, кроме самого Рэя Брегорта. Все остальные, включая стражу и высшую администрацию комплекса, так же как и Гордиан, являлись рабами.

Но насколько же отличался быт одних невольников от других! Если обычные, рядовые, рабы ночевали в грязных бараках и действительно были «рабами» в традиционном понимании этого термина, то высшая рабская администрация, эти «сервы в законе», жили в центре комплекса в отдельных коттеджах с большим количеством комнат и мебелью и даже с личной прислугой.

Убранство этих «элитных» рабских жилищ, конечно, отличалось от роскоши дворцовых апартаментов самого Брегорта, однако было не сравнимым по богатству и комфорту с теми условиями, в которых обреталось большинство. Объяснялось это обстоятельство тем, что большую часть населения страны составляли именно сервы, а свободные граждане представляли ничтожную часть. Таким образом, расслоение на социальные классы шло не в среде свободных, как это происходит обычно, а в среде рабов, которые делились на: рабскую элиту (вилики и провилики), рабский средний класс (специалисты и охранники-габелары) и низших рабов, то есть совершенно бесправный класс рабочих сервов, занимавшихся грязным и тяжелым трудом и во всем зависевших от элиты.

Объединяло все три рабских класса только одно – полная личная зависимость от хозяина, который в любой момент мог изменить статус своего серва, сведя его из «элиты» в «низы», продать на свое усмотрение или даже убить. А также, разумеется, «электронный хомут», он же «койн», на шее.

«Койны», кстати, у всех были одинаковые и не отличались даже внешне. Гордиана удивило столь необычное социальное «расслоение» общества, однако задумываться над этим он не стал – на плечах висели другие, более насущные вопросы, вроде необходимости скорейшего приобретения собственной свободы.

После семи вечера средний рабский класс выходил на улицы погулять и потусоваться. Свободные от дежурств габелары, ремесленники мастерских, кладовщики и экспедиторы собирались в пивных, которые были разбросаны по всему огромному шато в количестве нескольких десятков, ходили друг другу в гости, наведывались к положенным по классу женщинам в Школу наложниц (мастеровым выделялась одна дама в неделю, а габеларам – пара) или просто шлялись по улицам и дорожкам, соединявшим отдельные строения.

«Высшие» рабы сидели в своих коттеджах, занимаясь неизвестно чем, а «низшие» продолжали носиться с поручениями и обременять себя трудом. Так что Гор тащил свою амфору, пыхтя и напрягаясь, усиленно изображая одного из таких подростков-работяг, которому срочно велели доставить бутыль по назначению. Впрочем, вино действительно было тяжелым, и изображать напряжение сильно не приходилось. Труд этот был незряшный – никто из проходящих мимо людей, в том числе и стражников, не интересовался им, поскольку было понятно, что юнец занят работой. Таким вот забавным образом Гор вскоре притопал к домику старшин и, пройдя в неохраняемую дверь (кто бы охранял здание, где проживают охранники?), поднялся к комнате, в которой жил мастер Гаврин.

Вот он, момент истины, сказал Гор себе.

Еще в первый день своего пребывания в Лавзейском поместье Гордиан понял (причем на наглядном примере), что основным препятствием к побегу являются не решетки и запоры и даже не габелары с мушкетами, а именно «койн» – электронный ошейник, надетый на каждого из сервов, включая высшую администрацию поместья.

Высшая администрация жила неплохо, практически независимо от своего хозяина, поскольку тот большую часть года пребывал в столице, а когда гостил в Лавзее, практически не интересовался хозяйственными делами, отдавая все свое внимание Дуэльной школе. Возможно поэтому у «элитных» рабов вообще не было стимула бежать. Или же контроль за их «койнами» осуществлялся не из Лавзеи, а, допустим, из храмов или из дома Брегорта в столице. Управление же ошейниками «обычных» рабов, безусловно, должно было находиться здесь, в шато.

Гор был в принципе знаком с подобными системами примитивного болевого контроля, основанного на коротких электрических импульсах – такие ошейники в его мире применялись для контроля животных – прежде всего, крупных собак, цирковых хищников или скота на выпасе. Болевые импульсы для животных были, разумеется, слабее, что вполне понятно, ибо, как показывает история цивилизации, в целом человек относится к зверям гуманнее, чем к коллегам по генотипу. Гор также знал, что принцип управления такими ошейниками в общем не замысловат.

Каждому ошейнику или партии ошейников полагался обычный пульт и дубликат пульта, выпускаемый на случай потери первого. Быший демиург не зря следил за Гаврином в храме в первый день своего пребывания в новом мире. Вместе с партией рабов тот получил в картонной коробке два пульта, одним из которых наглядно продемонстрировал новоиспеченным рабам его болевые возможности.

Прошло уже несколько дней, но Гордиан отлично помнил ту волну боли, которая окатила его тогда, в первый раз. По сравнению с этой болью порка розгами была просто детской забавой. С точки зрения целостности организма и здоровья, розги, конечно, опасней, но боль, вызываемая хомутом-койном – неизмеримо сильнее. По-видимому, хомут не просто проводил через организм электрический ток, а неизвестным образом стимулировал сами болевые рецепторы нервной системы.

Первый пульт, несомненно, оставался у Гаврина, а второй наверняка находился в сейфе у вилика Сабина, в самом главном «рабском» коттедже поместья, где, по словам словоохотливого младшего повара, хранились все запасные пульты в числе около двух сотен. Информация о местонахождении пультов не являлась тайной, ее знали все.