Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой - читать онлайн книгу. Автор: Петр Ингвин cтр.№ 28

Восемь понукаемых мужиков покорно последовали к костру.

– Зрелища! – заорала толпа.

Мужики вздохнули, переглянулись. Дескать, ничего не поделаешь, не в первый раз и, увы, не в последний, судьба, однако.

Началась массовая драка-свалка. Сначала четыре на четыре, потом как придется. В полную силу. Они пихались, толкались, лупили по мордасам. Тела грузно опрокидывались, лбы трещали. Все дрались со всеми. Когда кто-то падал, победитель начинал месить соседа.

Ученицы внимательно следили, за кого-то болели, кричали, подбадривали, давали советы. Кто-то просто забавлялся, кто-то учил практику боя на живом примере.

В ухе раздался голос Томы:

– Как тебе соседка?

Я пожал плечами.

– Нормально. – Что еще сказать? Она спрашивала не для узнать, а для уязвить. – Забавная.

– Я заметила.

Тон был непонятен. Среднее между покалывающе-веселым летним дождиком и холодным душем. Невзирая на взаимоисключаемость понятий. Томе удавалось и не такое.

Прямо ревность какая-то. Одно слово, девчонка.

На «арене» остался единственный боец. В том смысле, что остался на ногах. Победитель. Ему достался одобрительный вой.

– Рискнет кто-нибудь с голыми руками выйти против деревенского чемпиона? – насмешливо осведомилась Аглая.

Сама при этом не вышла.

Намек был прозрачен. Все посмотрели на Карину, как самую старшую и крепкую. Та все поняла, поднялась с земли. Нисколько не стесняясь, перемотала простынь во что-то наподобие тоги, но повыше и связав концы, чтобы не мешали. Крестьянин шагнул навстречу.

Тростинка рядом с пнем. Который катится. На нее. Девочки ахнули. У мужика выдался шанс хоть как-то насолить благородным обидчицам. Хотя бы одной из недосягаемых стерв. Единственный шанс в жизни, разрешенный и ненаказуемый. Все видели – он его не упустит.

Ноги Карины напружинились, тело склонилось вперед, готовясь к броску. Чего ждет?! Тяжелая туша уже наваливалась, несокрушимая, как айсберг на лодочку…

Карина совершила бросок. Не на противника, а противника. Перехватив руку, она провернулась корпусом, и многокилограммовый недотепа обтек ее бедро, позорно грохнувшись на спину. Хм, а ведь моя школа. Усвоила с одного раза. Прирожденный боец.

На прощание победительница заломила палец побежденного. Покидая поле битвы под неописуемый рев толпы, Карина подмигнула мне. Прощен?

Аглая что-то скомандовала, и мужиков поставили в шеренгу.

– Домой!

Пятки засверкали в прямом смысле, в нас полетели комья земли. Так полетели, что напрашивалось: они это специально.

– Один на третьего! – послышался возглас справа.

– Два на пятого! – слева.

– Три на первого! Два на второго! Три на седьмого! Еще три на седьмого!

Ученицы делали ставки: кто добежит до леса первым.

От уразумения, кто же победил, отвлекло происходившее рядом: выигравшие задирали проигравшим простыни и влепляли ладонью смачного «леща» по мягкому месту. В оговоренном количестве. Я развернулся и пошел в сторону школы.

Аглая успевала все, в том числе следить за каждым.

– Чапа! Еще будет забава и прыжки через костер!

Нет уж, хватит.

– В следующий раз.

– Но мы рассчитывали! – подхватило сразу несколько голосов. – Нужны все, иначе не получится…

– Им нужно поровну, – объяснила догнавшая меня Зарина.

Кто-то все же смилостивился:

– Пусть идет, бывают же дни…

– Но забава…

Зарина выкрикнула:

– Я тоже ухожу!

Золотоволосое чудо безмолвно зашагало рядом. А Тома осталась, опьяненная непредставимыми дома экзотикой и вседозволенностью.

Я умудрился пройти мимо замаскированного подземного хода. Зарина окликнула меня и первой шмыгнула в лаз. Ее в некотором роде шокирующая естественность, воспитанная простотой местных нравов, и безрассудная привязанность ко мне поражали. И, честно говоря, очень нравились.

На выходе мы логично направились в комнату, но рассмеялись, разглядев свои рожи, а также руки и прочие ноги, затем пошикали друг на друга, вспомнив о необходимости соблюдать тишину… и снова взорвались тщательно сдерживаемым хохотом. Подавились, закашлялись и принялись откровенно ржать, как ненормальные. Добравшись, наконец, до помывочной, оттерли друг другу физиономии, помогли с ногами и в относительном порядке добрались, наконец, до комнаты, где уснули раньше, чем измотанные тела коснулись лежаков.

Что я такого в жизни совершил, чем заслужил это нечеловеческое издевательство?!

И что, собственно, происходит? Где я? Кто там? В дверь стучали, скребли и снова стучали. Правда, несильно. Зря. В битве безмятежной закукленности и враждебной надоедливости с разгромным счетом побеждал сон.

Замков двери не имели. Не дождавшись ответа, мою страдальчески заголосившую деревянную охранницу отодвинули, в проеме очертилась испуганная голова Томы.

– Чапа, срочно. Нужно поговорить. – Ее взгляд упал на недовольно ворочавшуюся Зарину. – Наедине.

– Ага. – Я перевернулся с боку на спину. – Через пять минут. Хрп-ссс…

Началось землетрясение.

– Чапа!

– Что?! – вскинулся я, продирая глаза.

Нет, стены не шатались. Шатали меня. Шатали руки Томы, только что стоявшей в двери и вдруг оказавшейся у постели. Тормошило так, что внутренний мир разлетался быстро линяющими фейерверками, а глаза не фокусировались.

– Нужно кое о чем поговорить, об очень важном. Смертельно важном!

– Подъем! – громогласно разнеслось по школе. – Всем построиться у купальни. Считаю до десяти. Раз…

Я подскочил, хватаясь то за рубаху, то за штаны, и сверля Тому намекающим взглядом.

– Ладно, позже – Она со вздохом отвернулась. – Пойми, это очень важно. Важнее не бывает.

Тома выскользнула из комнаты. Спиной к соседке нахлобучив оба предмета гардероба, еще не отошедший ото сна, я, как пуля со смещенным центром тяжести, то есть, такой же потерявший ориентацию и спотыкающийся, вылетел вслед за сумевшей обогнать меня Зариной.

Дядя Люсик считал:

– Восемь, девять, десять!

Все ученицы и я выстроились в произвольную шеренгу возле бассейна. Кто куда встал. Не по росту, как у нас на физкультуре, а по желанию. Я встал около Томы, Зарина мгновенно подперла мой бок с другой стороны.

Дядя Люсик удовлетворенно кивнул.

– Доброго всем утречка. Что-то квелые вы какие-то. Спалось хорошо?