Кафе «Поющий енот» - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Перова cтр.№ 25

Встала, сняла через голову платье, под которым ничего больше не было, и вернулась ко мне…

Спустя четверть часа я пришел в себя и испытал прилив мучительного стыда: Иоланда же сказала, что это для нее впервые, а я! Вместо того чтобы быть нежным и терпеливым, накинулся на бедняжку, как зверь, какой ужас! Позор мне! Я осторожно покосился на Иоланду – она лежала с закрытыми глазами и… улыбалась!

– Как ты? – тихо спросил я и поморщился: пошлее вопроса не придумаешь.

– Хорошо, – ответила Иоланда и повернулась ко мне, открыв глаза. Они сияли.

– Правда? – я совсем растерялся.

– Если честно… Я, конечно, не испытала какого-то особенного удовольствия. – Иоланда рассмеялась, увидев выражение моего лица. – Но это было потрясающе! Словно я попала в ураган. Меня подхватило и понесло порывом сильного ветра. Сильного страстного ветра. Знаешь, я даже не предполагала, что ты можешь быть таким!

Я выдохнул: вроде бы все не так плохо.

– Но… Я не сделал тебе больно?

– Ну, если немножко. Но это неважно. Больно, хорошо, плохо, сладко, приятно – это все не о том. Нет такого слова, чтобы объяснить. Ведь это из-за меня ты превратился в ураган! Я счастлива. А все прочее потом.

– Знаешь, я давно хотел признаться… Я подслушал ваш разговор с Кваном.

– Я так и знала!

– Долго обдумывал. Кажется, я понимаю, что ты имела в виду, говоря о равенстве любящих.

– Правда? А то я сама не очень понимаю. Просто чувствую, что так надо.

– В языке амазонских индейцев яномами нет слова «любовь». Они говорят не «я люблю тебя», а «я заразился тобой». Или «часть тебя теперь живет во мне». Понимаешь? Часть тебя – во мне. То есть мы – одно целое. И какое тогда может быть неравенство? Например, у правой и левой руки?

– Как правая и левая рука твоя душа моей душе близка. Мы смежены, блаженно и тепло, как правое и левое крыло, – нараспев прочитала Иоланда. И, помолчав, добавила: – Но вихрь встает, и бездна пролегла от правого до левого крыла ^[4]…

– Нет уж, – сказал я. – Никаких таких вихрей нам не надо! И никаких бездн.

– Ну, если только ты сам опять превратишься в вихрь…

– Превращусь! Но не прямо сейчас. А то у тебя уже глаза закрываются.

– Ага…

А я спать не мог. Полежал немного, потом осторожно встал, подумав, что надо бы позвонить Квану, а то уже половина восьмого. Придется звонить по мобильнику Иоланды, свой-то я забыл дома. Молодец, что скажешь. Кван, конечно, сразу сообразил, в чем дело:

– Никак тебя можно поздравить? Вас обоих?

– Можно.

– А ты сейчас где вообще?

– У Иоланды.

– И если я правильно понимаю, вас можно сегодня не ждать в кафе?

– Ну да. Скорее всего. А ты объяви санитарный день!

– Еще чего! Прекрасно мы без вас обойдемся, я еще одного племянника вызову, а Зинуля поработает официанткой.

– Спасибо, друг! – прочувствованно произнес я.

– Да не за что, обращайся!

И, помолчав, добавил:

– Я очень рад за вас. Очень.

А до кафе мы все-таки дошли. Мало того, даже забабахали праздничный ужин, благо было целых два повода для праздника: один – это мы с Иоландой, а другой устроила нам Капустка. Конечно, первым делом мы отправились к ней. И какой же сюрприз нас ждал! После бурных взаимных восторгов и объятий Капустка хитро прищурилась и сказала:

– А вот вам и подарочек! Смотрите!

И она, опершись на поручни, с явным усилием подняла себя из коляски.

Сказать, что мы были потрясены, значит, ничего не сказать. Я всегда знал, что у моей дочери сильная воля и крепкие руки: она очень серьезно упражнялась, и я надеялся, что со временем она сможет хоть как-то передвигаться на своих ногах, но чтобы так скоро! Нет, передвигаться Капустка пока не могла, только стоять, но лиха беда начало.

Если вы думаете, что во всеобщей эйфории мы забыли о погибшем Теодоре и бедном Анджее, то вы ошибаетесь. Вечером, прежде чем начать праздновать, мы почтили память Теодора минутой молчания. На следующий день мы поставили в уголке маленький столик с табличкой «Зарезервировано для Теодора».

На похороны летали только мы с Иоландой. Все было очень скромно, как и хотел Теодор. Через некоторое время Анджей приехал к нам, и я по совету Иоланды сразу же подключил его ко всякой бумажной работе: договора, акты, счета. Скоро наша документация была приведена просто в идеальный порядок, а Анджей так и прижился у нас в роли юриста, бухгалтера и рекламного агента в одном лице. Наше идиллическое существование омрачалось только двумя проблемами, вернее, одной, потому что другая скорее развлекала нашу маленькую компанию: сложные и «высокие» отношения внутри треугольника Рэйвен – Зинуля – Анджей. Мы делали ставки: Кван был за Зинулю, я – за Анджея, а Иоланда считала, что Рэйвен в результате бросит обоих.

Более серьезной проблемой было примирение Иоланды с матерью. Это завещал ей Теодор, да Иоланда и сама давно хотела, к тому же ей почему-то казалось, что мама несчастлива в Америке. Иоланда писала матери письма, приглашала на нашу свадьбу, но Лариса не приехала, ответив, что обстоятельства не позволили. Иоланда, конечно, огорчилась, но что тут поделаешь? Ничего.

Все та же троица все на той же кухне, но сегодня у них гость – Старик, такой же призрачный, как Яркий и Дама. Он внимательно разглядывает всех по очереди и кивает:

– Хорошая компания. Рад вас видеть, друзья. Спасибо, что помогаете Иоланде.

– А как же иначе? – восклицает Яркий. – Если бы не этот тип, я бы…

– Прости, – кротко говорит Светлый. – Это была роковая случайность. Отказали тормоза. Как долго мне еще просить у тебя прощения? Столько лет прошло!

– Случайность… – ворчит Яркий. – Однако тебя почему-то оставили, а мне пришлось уйти!

– Не я это решал, ты же знаешь.

– Не ссорьтесь, мальчики, – говорит Дама. – Все равно ничего изменить нельзя. Давайте лучше подумаем, как нам привлечь Седьмую.

– Она придет сама, – уверенно произносит Старик. – Надо просто подождать. А пока помогите моему мальчику, а то он очень горюет.

– Я помогу, – говорит Светлый, и Яркий кивает:

– Да, ты справишься лучше всех.

А Светлый улыбается, понимая, что так Яркий просит прощения за свои упреки.

Наконец я обрел свою семью. Это так странно. Долгие семь лет я провел с Теодором, который был для меня всем: наставником, лекарем… отцом. Родной отец от меня отказался, а мама всегда ему подчинялась. Так что в восемнадцать лет я оказался на улице – с душой, полной отчаяния, лишенный любви и надежды. Теодор меня спас. А теперь его нет, но я не чувствую себя одиноким. Одиночество закончилось в тот момент, когда Иоланда меня обняла. Это Теодор подтолкнул нас друг к другу, а я привык следовать его советам. Но сначала внутренне упирался, как кот, которого запихивают в переноску. А потом взглянул в глаза Иоланде, и на меня хлынул поток тепла и света. Поток любви. Впервые в жизни я ощутил, что любовь материальна. И всесильна. И не имеет никакого отношения к сексу. Совсем. Мне трудно об этом рассказывать, потому что и слов таких нет. Иоланда потрясающая. Она живет с распахнутым настежь сердцем и с неисчерпаемыми запасами любви. Но как же я боялся увидеть ее снова! После всего, что случилось. Думал: а вдруг окажется, что наша внезапная дружба – обычное волшебство Теодора? И без него ничего не получится? Конечно же, получилось.