Три цветка и две ели. Первый том - читать онлайн книгу. Автор: Рина Оре cтр.№ 3

11 день Трезвения, 2 год, 40 цикл лет

– Прескверный день окончается не яблоком, а конфетою, – слушая гулкий грохот грома, прошептала Маргарита и нарисовала большим пальцем крестик на груди. – Да еще такой день! Лодэния точно меня полюбит, раз встречает так скверно!

Девушка лежала в темноте на заправленной кровати, полностью одетая и готовая к незамедлительному бегству из каюты. Правда, куда бежать, она не знала. В два решетчатых оконца, то и дело озаряемых вспышками молний, швыряло капли дождя. Ветер свистел сквозь щели балконной двери, иногда завывая, иногда зловеще нашептывая. Порой он обрушивался всей своей мощью на толстое оконное стекло и неистово, мучительно задыхаясь, рвался сквозь частую решетку внутрь. Ночное небо раскалывалось с резким треском, словно в тучах взрывались громовые бочонки Лодэтского Дьявола, и Маргарита всякий раз вздрагивала, после чего цепенела от ужаса, едва веря в то, что еще жива. Кровать под ней то уходила вниз, то качалась, то круто кренилась. В оконца каюты девушка старалась не смотреть – там черные пенистые волны, исколотые и разъяренные прострелами с небес, пытались нагнать и проглотить их корабль, казавшийся таким гигантским у пристани и ставший крошечным среди разбушевавшегося моря.

Рагнер ушел на верхнюю палубу где-то с час назад, оставив с Маргаритой в каюте Айаду – та сначала бесстрашно дремала на своей подушке, но когда грохотанья небес принялись предрекать «Хлодии» сожжение еще до гибели в пучине, то собака начала жалобно скулить из угла. Маргарита сама была бы не прочь подвыть ей, но тихо лежала в алькове, на кровати, сжавшись от страха в комок, и радовалась тому, что ее ложе встроено в стену, что скамья-ларь и стол надежно прибиты к полу, а два стула Рагнер привязал веревкой к ножкам стола.

Ураган обрушился на бело-синюю трехпалубную «Хлодию», самый большой и роскошный корабль лодэтского короля, на второй день как она миновала пролив Пера между великим островом Орзения и полуостровом Тидия, как оказалась в водах Лодэнии посередине Хельхийского моря и Малой Чаши – попала в Водоворот Трех Ветров, печально известный внезапными бурями, несметным числом потопленных судов и загубленных душ.

А до этого погода благоприятствовала от самого Орифа, от сорокового дня Кротости, и не портилась до сего зарождающегося одиннадцатого дня Трезвения: попутный ветер задорно раздувал два косых белых паруса «Хлодии», летнее северное солнце жарило не хуже южного солнца Лиисема. На протяжении шести-семи дней Маргарита любовалась неприступными скалами западного побережья Тидии, что вырастали из Банэйского моря отвесными стенами, а за ними, среди облаков, вздымались призрачные ледники. Маргаритки, будто россыпи жемчуга, раскрашивали крутые возвышенности, крикливые птицы заполоняли выступы, в голубом небе парили орлы и соколы, завораживая глаза грациозной плавностью полета.

Слушая раскаты грома и завывания ветра, лежащая темноте, напуганная Маргарита нарочно вспоминала хорошие дни или события, случившие в этом морском путешествии, – и вроде становилось легче. Так ее память вернулась на пять дней назад, в шестой день Трезвения, когда «Хлодия» миновала «Водные ворота Лодэнии» – вход в пролив Пера.

…На северо-западной оконечности полуострова Тидия падал в море со скал водопад, и, услышав его шум, Рагнер позвал своих гостей на крышу кормовой надстройки корабля – на нависающую над волнами смотровую площадку, огороженную с трех сторон балюстрадой и увенчанную синим шатром. Туда же поднялся и принц Э́ккварт, младший двэн Рагнера. Этот высокий, изящный, приятный лицом семнадцатилетний юноша удивил орензчан отсутствием надменности и очаровал их галантностью. Даже Диана Монаро чувствовала к нему доверие; Енриити же, казалось, влюбилась в Эккварта с первого взгляда.

За более чем четыре триады, что длилось путешествие, хладнокровная Диана Монаро будто превратилась в статую из черного гранита – она всегда появлялась в строгом черном платье и с траурной вуалью на лице, всегда молчала и общалась с Рагнером или Маргаритой через свою воспитанницу. Четырнадцатилетняя Енриити, напротив, расцветала – даже слабость из-за морской болезни украшала эту хрупкую брюнетку: изнеможение белило кожу и обволакивало синеватыми тенями бархатно-карие глаза. При этом Енриити изо всех сил старалась покорить сердце принца Эккварта, не позволяя недомоганию себя одолеть и запереть в каюте. Находясь на смотровой площадке «Хлодии», она делала вид, что сегодня ей намного лучше, обмахивалась круглым опахалом из белых перьев и кокетничала с Экквартом – принц охотно ей улыбался и с удовольствием отвечал на ее вопросы.

И Рагнер изменился – он перестал быть лысым. В Бренноданне его темно-русые волосы еще торчали смешным, колючим ежиком, но к шестому дню Трезвения они наконец пригладились и теперь напоминали короткую стрижку, предпочитаемую рыцарями. Одевался Рагнер Раннор привычно во всё черное: узкие штаны, короткий камзол, плащ и берет с развалистым пером.

Маргарита в тот день носила белый шаперон с большим отворотом у лица, похожий на ее злополучный красный чепец, и шелковую мантию в мелких складках. Этот нераспашной серый плащ-пелерина с двумя прорезями для рук покрывал ее чехлом от шеи и практически до пят – лишь такое убранство спасало нежную, лилейную кожу северянки от солнечного жара и морского ветра.

Около Маргариты находились еще Марлена и Магнус Махнгафасс – брат Амадей в недавнем прошлом. За время путешествия он загорел, пополнел, вернее, «оброс мясом», более не опирался на трость, – в остальном выглядел так же, как в день прощания с Элладанном, – черные волосы до плеч, усики, переходящие в бородку; простая черная одежда без украшений или вышивки. А Марлена, переносившая качку даже хуже, чем Енриити, исхудала вдвое. Она бессильно держалась одной рукой за плечо Магнуса, а другой рукой тоже обмахивала складным веером свое зеленоватое лицо.

Внизу, на верхней палубе «Хлодии», среди корабельной команды можно было разглядеть других любопытствующих: Огю Шотно, кисло посматривавшего на жену, и пышноусого Раоля Роннака, что-то шептавшего на ухо кудрявой, пышногрудой Марили. Соолма сидела поодаль ото всех и гладила Айаду. Теперь Черная Царица появлялась на людях в белом двурогом колпаке, короткая вуаль на каком напоминала парус.

Вскоре после водопада орензчане увидели долгую пристань и поселение из подпиравших друг друга домиков. Севернее, за домами, каменная лестница вилась змеей по холму к крепости на его каменистой вершине. В порту собралось около тридцати военных судов и пятидесяти торговых: длинные галеры из Санделии, бочкобокие одномачтовики из Бронтаи, добротные лодэтские суда с высокими бортами и надстройками на корме, и все с большим квадратным парусом. Каждый корабль был обязан пристать к крепости Мессё, прежде чем войти в пролив Пера, иначе, как сказал Рагнер, в него палили из всех орудий. «Хлодия» удостоилась залпа аж из двенадцати пушечных дул – «на удачу», – и человечки в порту замахали, зашумели. Маргарита поняла, что они приветствуют не корабль короля, а ее возлюбленного.

– Тебя здесь так обожают! – сказала Маргарита Рагнеру, глядя на свистевшую, махавшую шляпами толпу.