Блокада 2. Книга 2. Тень Зигфрида - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Бенедиктов cтр.№ 10

— Здравия желаю, товарищ лейтенант! — вскинул руку к фуражке самый рослый из троих «пассажиров». — Лейтенант Гусев, радиоразведка.

— Сердечно рад, — кисло сказал Савенко. — И что от меня нужно радиоразведке?

Лейтенант Гусев широко улыбнулся, демонстрируя великолепные белые зубы. Был он белобрыс, краснощек и чрезвычайно напоминал капитану «Стремительного» былинного Алешу Поповича.

— Я и моя группа имеем предписание контр-адмирала Смирнова немедленно переправиться в Ленинград для выполнения особо важного задания, — Гусев протянул Савенко сложенную вчетверо бумагу. — В штабе мне сказали, что первый корабль, который сегодня пойдет в Осиновец — ваш "Стремительный".

Савенко развернул бумагу и загрустил. Береговые радиоотряды подчинялись непосредственно Военному совету флота, минуя разведывательный отдел штаба флотилии. Контрадмирал Смирнов, чья подпись красовалась внизу документа, был правой рукой вице-адмирала Трибуца — командующего Балтфлотом. Жаловаться дяде на действия контр-адмирала было, как минимум, бессмысленно, а как максимум — небезопасно.

— Вас трое? — зачем-то спросил Савенко, хотя это и так было очевидно.

— Так точно, — еще шире улыбнулся Гусев. — Младший лейтенант Бобров, сержант Круминыи. Вот наши документы, пожалуйста.

"Какой вежливый", — с неприязнью подумал Савенко. Он и сам не знал, чем вызвана эта неприязнь — то ли невозможностью сплавить радиоразведчиков на другой катер, то ли белозубостью и розовощекостью здоровяка Гусева. Документы лейтенант просмотрел очень внимательно — они, впрочем, оказались безупречны.

— Мы отшвартовываемся через час, — сказал он Гусеву. — Свободных мест на катере нет, все занято грузом, поэтому никакого комфорта не обещаю. Разместиться можете у лебедки трала. А еще не худо бы помочь в погрузке мешков, если, конечно, это не помешает выполнению особо важного задания.

Если Гусев и заметил его колкость, то виду не подал.

— Поможем, товарищи? — улыбнулся он своим спутникам. Коротко стриженый, похожий на боксера Бобров едва заметно пожал широченными плечами. Флегматичный сухопарый Круминьш согласно кивнул.

— Ага! — воскликнул боцман, щелкая гирькой. — Да тут у тебя недовесу два кило! Что ж ты мне, складская твоя душа, будешь рассказывать про то, что у тебя все точно как в аптеке и сестра в Ленинграде голодает? Эдик, два ж кило недовесу!

Интендант покрылся холодным потом.

— Не знаю! — забормотал он, подскакивая к мешку и пытаясь его приподнять. — Честное слово, не знаю, почему так вышло! Должно быть, мыши съели.

— Мыши? — спросил Савенко, холодея от внезапно подкатившей к горлу ненависти. — Мыши, которые муки поели, а потом из мешка вылезли и аккуратно его за собой завязали? А может, у этих мышей еще и погоны на плечах, а, ворюга?

Он подступил к интенданту, нашаривая на поясе пистолет. Интендант, став матово-белым, как статуи в Эрмитаже, присел на корточки и закрыл лицо руками.

— Сейчас я его грохну, — сказал Савенко, — и пусть меня потом трибунал судит. Потому что из-за таких, как он, на той стороне люди от голода умирают.

— Погоди, Эдик, — боцман обхватил его сзади за плечи, не давая вытащить пистолет. — Сейчас Журов в комендатуру сгоняет, и разберемся как следует, по закону. Пусть лучше трибунал эту гниду судит, чем тебя.

Матрос Журов, которому явно надоело ворочать тяжеленные мешки, выпрямился во фрунт, всем своим видом выражая готовность бежать за патрулем.

— Стойте, — неожиданно вмешался улыбчивый лейтенант Гусев. — Без комендатуры обойдемся.

Он обошел массивного боцмана, который по-прежнему удерживал Савенко, и склонился над трясущимся от страха интендантом. Схватил его двумя руками за отвороты кителя и рывком поднял на ноги. А потом Савенко не поверил своим глазам — ноги интенданта оторвались от причала и повисли в воздухе в полуметре от земли. Гусев держал его на вытянутых руках так, что студенистое лицо интенданта оказалось как раз напротив его лица.

— Ты, гнида, — сказал Гусев, — сейчас поедешь к себе на склад и все, что ты украл у голодающих защитников Ленинграда, вернешь незамедлительно! А еще ты напишешь бумагу, где признаешься в воровстве и вредительстве, и отдашь ее товарищу Савенко. А если ты этого не сделаешь, сволочь, то я лично переломаю тебе все ребра, понял?

— По-по-понял, — пролепетал Колобок, мелко дергая ногами.

— Тогда охладись немножко, а то ты слишком потный.

С этими словами Гусев без особого усилия швырнул интенданта с причала в воду. Раздался громкий плеск, Колобок изо всех сил заработал руками и ногами, и, поднимая тучи брызг, устремился к берегу.

— Зря ты его отпустил, лейтенант, — зло сказал Савенко. — Надо было его в комендатуру сдать.

— Тогда он не вернул бы украденного, — сверкнул улыбкой Гусев. — А так в Ленинграде смогут испечь еще несколько булок хлеба.

"Москвич, что ли?" — подумал Эдуард. В Ленинграде хлеб покупали буханками. Однако расспрашивать Гусева не стал — нужно было держать дистанцию. И так уже разведчик подверг сомнению авторитет командира Савенко, когда самолично расправился с ворюгой-интендантом.

— Ладно, — махнул рукой лейтенант, — продолжайте взвешивание. А вы, товарищи разведчики, начинайте погрузку в трюм.

В оставшихся мешках недовеса не обнаружилось — Колобок, судя по всему, рассчитывал именно на то, что весь груз сплошняком проверять не станут. Через полчаса взмыленный, но успевший переодеться в сухое интендант вновь появился на причале. В руках у него была корзинка, закрытая тканью.

— Что это? — брезгливо спросил Савенко.

— Гостинцы, — пробормотал Колобок. — Детишкам Ленинграда. Яблоки, шоколад. Ну и муки два килограмма, как договаривались…

— Никто с тобой, сука, не договаривался, — с ненавистью процедил сквозь зубы Эдуард. — Эту муку ты у детей хотел украсть. А шоколад у кого украл?

На интенданта было жалко смотреть.

— Ни у кого! — он прижал пухлые руки к груди. — На складе оставалось, неучтенка. Выписывают плиток на сто человек личного состава, а пока их сюда довезут, двадцать человек уже, считай, убили. А яблоки так вообще из собственного садика!

— Проваливай, — велел ему Савенко, забирая корзинку — Нет, стой. Ты бумагу-то написал?

— Бумагу? — переспросил Колобок, становясь еще более несчастным. — А это обязательно?

— Обязательно, — отрезал лейтенант. — Когда вернусь, разберемся с тобой, кто ты есть — просто вор или шпион-вредитель.

Перегруженный катер тяжело тащился по Ладоге, оставляя за собой широкий белопенный след. По левому борту виднелся унылый и длинный мыс Песоцкий нос. До Осиновца оставалось еще несколько часов ходу.

— Что-то тихо сегодня, Эдик, — задумчиво проговорил боцман Тимофеев, скребя короткопалой ладонью могучий, заросший седым волосом загривок. — Выходной себе фрицы, что ли, устроили?