Моссад. Самые яркие и дерзкие операции израильской секретной службы - читать онлайн книгу. Автор: Михаэль Бар-Зохар, Нисим Мишаль cтр.№ 45

Новости распространились по Дамаску со скоростью лесного пожара. Фантастично, абсурдно, невозможно, полный бред! Не было слов, чтобы выразить потрясение и недоверие сирийских лидеров, когда они услышали эту новость. Мог ли один из лидеров правящей партии, личный друг президента, миллионер и герой светской хроники быть шпионом?!

Но доказательства были неопровержимы. Передатчик, который Табет прятал за оконными ставнями, крошечный резервный передатчик, спрятанный в большой люстре в гостиной, микрофильмы, начиненные динамитом сигары, страницы с кодами… Этот человек действительно был предателем.

Охваченные паникой лидеры сирийского режима распорядились провести тщательное расследование. Что именно знал Табет? Был ли у него на них компромат? Президент Хафез сам пришел допросить его в камере. «Во время допроса, — позже рассказывал Хафез, — когда я посмотрел в глаза Табета, у меня внезапно появилось ужасное подозрение. Я почувствовал, что человек передо мной вовсе не араб.

Очень осторожно я задал ему несколько вопросов о мусульманской религии, о Коране. Я попросил его прочитать суру аль-Фатиха — первую главу Корана. Табет едва смог процитировать несколько стихов. Он пытался оправдаться, сказав, что покинул Сирию еще очень молодым и память изменяет ему. Тогда я понял: он был евреем».

Палачи в Дамаске сделали остальное. Когда Табет все еще без сознания лежал в темной камере, с лицом и телом, покрытыми чудовищными ранами, с вырванными ногтями, его признание было поспешно передано генералу Хафезу. Этот человек не был Табетом. Это был Эли Коэн, израильский еврей.

24 января 1965 года Дамаск официально объявил «об аресте важного израильского шпиона». Старший офицер, вне себя от ярости, прорычал на пресс-конференции: «Израиль — это дьявол, а Коэн — агент дьявола!»

Паника распространилась по всему Дамаску. Был ли Коэн одиноким волком или главой разведывательной сети? Один за другим были арестованы 69 человек; 27 из них были женщины. Среди подозреваемых были Маджид Шейх аль-Ард, Джордж Салем Сейф, Захер ад-Дин, высшие чиновники Министерства пропаганды, проститутки и другие женщины, личности которых не были обнародованы. Было допрошено четыреста человек, поддерживавших контакты с Табетом. Расследование выявило ряд серьезных проблем. Многие из политических, военных и деловых лидеров Сирии были ближайшими друзьями Коэна. Они были неприкосновенны для следователей. Их имена нельзя было упоминать, так как любой публичный намек мог создать впечатление, что они замешаны в шпионаже Табета. Сирийцы также обнаружили, что Табет приложил все возможные усилия для того, чтобы никто из его информаторов не был упомянут в прессе; по этой причине было очень сложно установить истинные масштабы разведывательной сети.

В Израиле военная цензура наложила полный запрет на любые упоминания об аресте Коэна. Израильтяне все еще надеялись спасти его и были полны решимости не допустить, чтобы новости о нем попали в местные СМИ. Некоторые люди имели право знать о происходящем. Однажды вечером к братьям Эли пришел незнакомец. «Ваш брат арестован в Дамаске и обвиняется в шпионаже в пользу Израиля», — сказал мужчина. Братья были ошеломлены. Один из них, Морис, поспешил в дом своей матери в Бат-Яме. «Мама, ты должна быть сильной, — сказал он. — Эли арестован в Сирии».

Пожилая женщина потеряла дар речи. Наконец ей удалось произнести: «В Сирии? Как? Он по ошибке пересек границу?» Когда Морис объяснил ей, что Эли делал в Дамаске, бедная женщина упала в обморок.

Пораженная Надия осталась одна с тремя детьми. Несмотря на то что она всегда подозревала, что муж не рассказывает всей правды, она не догадывалась, в чем заключалась его настоящая работа. Коллеги Эли пытались ее успокоить. «Ты прямо сейчас вылетишь в Париж, — сказал ей один из них. — Мы наймем лучших юристов. Мы сделаем все возможное, чтобы спасти его». Меир Амит лично взял на себя ответственность за усилия по спасению Коэна.

31 января один из лучших французских юристов, Жак Мерсье, прибыл в Дамаск. Официально он был нанят семьей Коэн; на самом деле его расходы и гонорары оплачивало Государство Израиль. Он прибыл в Сирию с невыполнимой задачей. «С первого дня в Дамаске, — позднее говорил он, — я понял, что судьба Эли Коэна предрешена. Его повесят. Теперь все, что я мог сделать, это попытаться выиграть время и заключить какую-нибудь сделку, которая могла бы спасти его жизнь».

Сначала Мерсье пытался предотвратить судебный процесс. Он встретился с лидерами режима и попросил разрешения встретиться с Коэном, чтобы убедить его подписать назначение Мерсье своим адвокатом.

Его просьба была категорически отвергнута.

И все же Мерсье очень скоро выяснил, что у него есть союзники в определенных правящих кругах, с уважением относившиеся к мировому общественному мнению. Они хотели судебного разбирательства, в ходе которого права обвиняемого были бы защищены. Их поддерживали — совершенно по другой причине — некоторые «ястребы» в военной элите, заклятые враги Хафеза, которые во время открытого процесса хотели сделать достоянием общественности близкие связи президента с Табетом. Такой процесс, как они полагали, предал бы гласности коррупцию правящего режима и подорвал бы его позиции.

Но этому подходу резко воспротивилась другая группа — все те, кто поддерживал тесные связи с Табетом. Они знали, что открытый процесс может точно так же отправить на виселицу их самих. У этой группы была одна-единственная цель: любой ценой предотвратить открытый процесс и как можно скорее устранить Коэна.

Судебное разбирательство наконец состоялось в специальном военном суде за закрытыми дверями перед пустым залом; только некоторые эпизоды, должным образом отобранные, транслировались по государственному телевидению. Не было ни обвинителей, ни представителей защиты. Когда Эли Коэн попросил суд предоставить адвоката для защиты, председательствующий судья взорвался: «Вам не нужен защитник. Вся коррумпированная пресса на вашей стороне, и все враги революции — ваши защитники». Председательствующий судья взял на себя функции судебного следователя, прокурора и судьи. Хуже всего было то, что председательствующим судьей был бригадный генерал Салах Дали, в прошлом хороший друг Табета. Среди судей был еще один близкий, даже очень близкий друг Табета, полковник Салим Хатум.

Чтобы опровергнуть любые слухи о своих связях с Коэном, он спросил его: «Вы знаете Салима Хатума?» И обвиняемый, как актер, который следует заранее определенному сценарию, повернулся к пустому залу суда, затем посмотрел Хатуму в глаза и ответил: «Нет, я не вижу его в этой комнате».

Эту часть показали по телевизору. «Весь Дамаск смеялся над этим эпизодом, — рассказывал Мерсье. — Это был не суд. Это была трагикомедия, жестокий цирк».

Телекамеры показывали соучастников Эли Коэна: аль-Арда, ад-Дина, Сейфа, нескольких проституток. Кем были другие женщины? Жены старших офицеров? «Секретарши»? Подруги Табета и лидеров Баас? И какие секреты Коэн передал своим израильским кураторам? Его обвиняли в шпионаже, но на протяжении всего процесса не было сказано ни слова о том, что он делал, и о содержании его радиопередач. Единственное, чего не могли скрыть камеры, — нервную дрожь мышцы на левой щеке Коэна и многократные резкие наклоны его головы — результат пыток электродами, прикреплявшимися к его телу и голове.