Лето волонтёра - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Лукьяненко cтр.№ 34

Само или потому, что она была рядом с Миланой?

Я не знал, и Милана не знала.

Мы скользили в нашей общей памяти, словно неторопливые большие рыбы в глубинах вод.

…Дома высокие, дорога широченная, велосипед трёхколёсный, потому что быстро ездит то, у чего три колеса, я маленький, но знаю.

Я кручу педали и смеюсь.

Мама хмурится, она боится за меня, отец улыбается, но он тоже встревожен.

А ещё они ругались весь вечер, когда думали, что я сплю.

Я не знаю, почему.

Но я знаю, что всё будет хорошо.

Это знание внутри меня. Оно рвётся наружу.

Я знаю, как всё сделать хорошо.

Для всех.

Почему-то все думают, что так не бывает, а я знаю, что может быть.

Я останавливаю велосипед, надо нажать на ручку — вот так. Ручка с четырьмя гранями, четыре — это остановка, это знают все, и я тоже знаю. Мир полон загадочных правил, но главное правило во мне и его ещё не знает никто.

Я протягиваю руки и касаюсь мамы и папы.

Смотрю им в глаза.

Знание внутри меня не может открыться в полную силу. Не знаю, почему. Но оно всё же есть и в глазах мамы и папы загорается свет.

Они не будут ругаться и бояться до…

Нет, я не стану думать об этом.

Знание во мне затихает, и я снова жму на педали.

Мама и папа смеются.

Я знаю, что мир изменится через два дня. Откуда? Не знаю.

Но ведь два дня — это целая вечность!

И я качу по широченной дороге…

Я отступаю от сознания Карира, в котором бьётся нераскрывшийся Смысл. Я не могу его постичь, даже Милана не может, надо стать Высшим, чтобы воспринять его в полной мере.

А значит, чудо не случится сразу.

Высший не остановит Прежних и Инсеков в один миг.

Ему надо возникнуть, пройти все этапы эволюции, чтобы потом изменить Галактику. И на этом пути ему будут мешать — все те, чьи смыслы противоположны, все те, кто не верит и боится, кто не знает, что хорошо может быть для всех. Карир понимает, что придётся делать и он боится, это входит в противоречие с его смыслом.

Милана обнимает его — в двумерном пространстве, в котором они спрятаны. И они погружаются в сонный спокойный транс, одновременно оставаясь со мной.

А я сливаюсь с Дариной.

…Комната пылает, она как раскалённая печь, стёкла дрожат, в них отблески огня и я понимаю, что сейчас они лопнут и пламя выхлестнется на маленький открытый балкон, «покурильничек», как называет его папа. Отец не курит, разве что иногда, с друзьями, и тогда мама выгоняет их на балкон. А сейчас дом горит, и мама… нет… нет…

Отец стоит, опершись о перила и смотрит вниз. Только что было самое страшное, Ростик перелез через перила, что-то шептал отцу, а тот качал головой и кричал, и брат с криком прыгнул вниз…

— Даринка… — говорит отец, повернувшись. Лицо его кажется красным от отблесков огня. — Всё хорошо. Ты закроешь глаза, хорошо? Я тебя подниму и кину. В кусты. Как братца-Кролика. Ты немножечко ушибешься, но немножечко. Хорошо?

Я плачу и обнимаю отца.

Я знаю, что мы высоко.

От стёкол пышет жаром.

Я не маленькая. Я понимаю, что, когда стёкла лопнут, нас сожжёт в один миг.

Я пытаюсь повернуть голову и посмотреть вниз. Но отец не даёт.

Это значит, что брат прыгнул плохо.

Это значит, что Ростика больше нет.

У нас такой дурацкий дом, наш балкон торчит под самой крышей, рядом нет других балконов и на крышу не залезть, я даже боялась сюда выходить, и когда папа с друзьями выходил волновалась за них.

А мама говорила, что нужно поставить на балконе лебёдку или положить верёвку. На случай пожара. И отец всегда говорил, что это хорошая идея.

Но так и не поставил и не положил.

— Закрой глаза, Даринка… — шепчет мне в ухо отец. Целует.

Я закрываю глаза, он поднимает меня на руки. Я чувствую, как он напрягается. Он хочет кинуть меня далеко-далеко, до мягкой клумбы и кустов, как волк кидал братца-Кролика…

Мне страшно, а когда мне страшно, я не закрываю глаза. Но отец велел закрыть, и я закрыла.

Толчок сильный.

И наступает невесомость.

Это я падаю.

Мне очень страшно!

Я вспоминаю, как вчера Ростик пришёл из школы, и он был такой весёлый, и всё в мире было ещё хорошо. С ним забежал его одноклассник, Макс, красивый парень, он мне немножко нравится. Макс подмигнул мне, а я так смутилась, что высунула язык, словно детсадовка…

Вспоминать Ростика слишком больно.

И я думаю про Макса.

Вокруг меня пустота и невесомость, я всё падаю и падаю, мне очень страшно…

И я думаю про Макса…

Я-мы обнимаем Дарину, укачиваем, прижимаем к себе. Все, включая Карира. Ему тоже очень страшно и очень жалко.

«Прости меня» — говорю я Дарине. «Прости, прости, прости…»

И показываю, за что прошу прощения.

Показываю, как мы с Миланой стоим голые в душевой кабине. На Селене, в корабле Инсека. Как мы целуемся…

«Прости» — шепчет Милана.

«Я знаю» — отвечает Дарина. «Я бы тебя тоже соблазнила. Прости меня…»

И я вновь оказываюсь в её сознании.

В тёплом влажном мягком Гнезде.

…Я смотрю на Макса. Мне очень стыдно за то, что я сделала и ещё больше за то, что сделаю сейчас.

Я уже его Призвала.

Да, я испугалась, но Призыв навсегда испортит его жизнь. У него не будет детей, а воспоминания о Гнезде и общении с общим разумом отравят его до конца его дней.

Ему и без того будет плохо. Но я ещё могу его отпустить… но он мне нужен, мне нужно защитить себя и Наську, мне надо возродить Гнездо. Я не могу общаться с Гнездом полноценно и Гнездо не в силах рассказать мне, что произошло. Я вижу лишь смутные образы врага, смертоносного и безжалостного.

А значит, мне нужен Максим. Весь целиком.

Я должна сделать так, чтобы у него даже мысли не возникло уйти.

Чтобы он исполнил всё, что может — и ещё больше.