Возвращение на родину - читать онлайн книгу. Автор: Томас Гарди cтр.№ 89

- Понимаю, мистер Клайм. Мне-то не сказала, но кое-кому, кажись, говорила.

- А ты хоть одного такого человека знаешь?

- Одного, пожалуй, и знаю, только вы, сэр, ради бога, моего имени ему не называйте, а то я все вижу его в таких странных местах, особливо во сне. Прошлым летом раз ночью он так на меня глазами сверкал, прямо как ножом резал, мне после того так худо было, я два дня даже волосы не причесывал. Он стоял, мистер Ибрайт, на самой середине дороги на Мистовер, а ваша матушка подошла, бледная-пребледная...

- Ну! Когда ты это видел?

- Да прошлым летом, во сне.

- Тьфу! А кто этот человек?

- Диггори, охряник. Он вечером к ней зашел, и долго они вместе сидели, и было это накануне того дня, когда она решила к вам идти. Это уж точно, я тогда еще домой не ушел, еще в саду работал, - смотрю, а он как раз и входит в калитку.

- Я должен повидать Венна; какая жалость, что я раньше этого не знал, в волнении воскликнул Клайм. - Только почему он сам не пришел мне сказать?

- Да он на другой день совсем уехал из Эгдона, так, верно, не знал, что вам нужен.

- Христиан, - сказал Клайм, - ступай, отыщи мне Венна. Я занят сейчас, а то бы сам пошел. Сейчас же отыщи его и скажи, что мне надо с ним поговорить.

- Днем-то я хорошо умею людей искать, - сказал Христиан, нерешительно оглядываясь на меркнущий закат, - ну, а ночью за ними по пустоши гоняться это вроде дело мне несподручное, мистер Ибрайт.

- Да ищи, когда хочешь, только скорей его приводи. Завтра, если сможешь.

После чего Христиан удалился. Настало утро, но Венна не было и в помине. Вечером приплелся Христиан, до крайности усталый. Он искал весь день, но ничего даже не слыхал об охрянике.

- Продолжай завтра, сколько сможешь, не запуская своей работы, - сказал Ибрайт. - Всех спрашивай. И не приходи, пока его не найдешь.

На другой день Ибрайт отправился в Блумс-Энд, в старый дом, который теперь, вместе с садом, стал его собственностью. Вначале его тяжелая болезнь помешала переезду, но теперь уже стало необходимо ему как наследнику этого маленького владенья осмотреть дом и все в нем содержащееся, для каковой цели он решил там и переночевать.

Он шел себе и шел, не быстрым и размашистым шагом, но медлительной, неверной поступью, как человек, только что очнувшийся от одуряющего сна. Время едва перевалило за полдень, когда он спустился в долину. Вид дома и его окрестностей, выраженье, краски - все это было точь-в-точь такое, как он уже столько раз видел в этот час дня в былые годы, и это внезапно ожившее прошлое внушало мысль, что и та, кого уже не было в живых, сейчас выйдет приветствовать сына. Садовая калитка была заперта, и ставни закрыты, как он их оставил вечером после похорон. Он отпер калитку и увидел, что паук сплел большую паутину между дверцей и перемычкой, исходя, очевидно, из убеждения, что эту калитку уж больше никогда открывать не будут. Войдя в дом и распахнув ставни, Клайм принялся за дело - стал осматривать шкафы и чуланы, жечь бумаги и соображать, как лучше подготовить дом к приему Юстасии, которой предстояло пожить здесь до того времени, когда он будет в состоянии осуществить свой так сильно запаздывающий план - если это время вообще когда-нибудь наступит.

Оглядывая комнаты, он все отчетливее чувствовал, как ему не нравятся те перемены, которые придется внести в их освященное стариной, еще дедами заведенное убранство, чтобы приспособить его к более современным вкусам Юстасии. Долговязые стоячие часы в дубовом футляре с картинками "Вознесением господним" на дверце и "Чудесным уловом" на подножье; бабушкин угольный поставец со стеклянной дверцей, сквозь которую видны были фарфоровые чашки, расписанные под горошек; столик для закусок; деревянные подносы; висячий умывальник с медным краном - куда придется сослать все эти почтенные предметы?

Он заметил, что цветы на подоконниках засохли, и выставил их на выступ стены за окном, чтобы их убрали. И, занимаясь всем этим, он услышал шаги по гравию перед домом, а затем стук в дверь.

Он отпер дверь - перед ним стоял Венн.

- С добрым утром, - сказал охряник. - Миссис Ибрайт дома?

Клайм опустил глаза.

- Вы, значит, не видали Христиана и никого из здешних?

- Никого не видал. Я уезжал надолго и только что вернулся. А к вашей матушке я заходил накануне отъезда.

- И вы ничего не слыхали?

- Нет.

- Моя мать - умерла.

- Умерла! - машинально повторил Венн.

- Она теперь там, где и я хотел бы быть.

Венн пристально поглядел на него, затем сказал:

- Если б я не видел сейчас вашего лица, я бы не поверил вашим словам. Вы были больны?

- Да, прихворнул немного.

- Какие перемены! Когда я расставался с ней месяц назад, казалось, она готовится начать новую жизнь.

- И то, что казалось, стало истиной.

- Это вы, конечно, верно говорите. Несчастье научило вас вкладывать в слова более глубокий смысл, чем, скажем, у меня. Я ведь только насчет ее здешней жизни думал. Слишком рано она умерла.

- Может быть, потому, что я жил слишком долго. На этот счет, Диггори, у меня были тяжелые переживания за последний месяц. Но заходите, я очень хотел вас видеть.

Он повел охряника в большую комнату, в которой на прошлых святках происходили танцы, и оба уселись на ларе у камина.

- Видите этот холодный очаг? - сказал Клайм. - Когда горели вот эти наполовину обугленные поленья, она была еще жива. Тут мало что изменилось. Я не в силах что-либо предпринимать. Моя жизнь ползет, как улитка.

- Отчего она умерла? - спросил Венн.

Ибрайт сообщил ему некоторые подробности о ее болезни и смерти и добавил:

- После этого самая жестокая боль будет казаться мне не более чем легким нездоровьем. Но я хотел кое о чем вас расспросить, а сам все скатываюсь на другое, словно пьяный. Мне хотелось бы знать, что моя мать сказала вам, когда в последний раз вас видела? Вы ведь, кажется, долго с ней разговаривали?

- Больше получаса.

- Обо мне?

- Да. И то, о чем мы говорили, думается мне, как раз и было причиной, почему она оказалась на пустоши. Она шла к вам, тут и сомнений быть не может.

- Но зачем же она пошла ко мне, если так была на меня обижена? Вот в чем загадка.

- А я знаю, что она вам все простила.

- Но, Диггори! Если женщина простила сына и идет к нему мириться и, допустим, ей стало дурно на дороге - разве скажет она тогда, что ее сердце разбито, потому что сын жестоко с ней поступил? Да никогда!

- Я знаю одно - что она вас уже ни в чем не винила. Она винила во всем себя - и только себя. Я это слышал из собственных ее уст.