Вдали от обезумевшей толпы - читать онлайн книгу. Автор: Томас Гарди cтр.№ 100

- Что ж, мэм, могу повторить то, что я уж сказывал вам раньше, проговорил Оук. - Он только и живет, что мечтами о вас. Но мне думается, все это не так уж страшно, как вам сдается. Вы сами знаете, он всегда был угрюмый да нелюдимый, такой уж у него нрав. Но раз уж дело так обернулось, то почему бы вам не дать ему условного обещания? На вашем месте я бы дал.

- Но хорошо ли это будет? В прошлом мне случалось поступать опрометчиво, и я знаю, что женщина, которая у всех на виду, должна быть особенно осмотрительной, чтобы сохранить уважение людей, - и я хочу, очень хочу действовать осторожно. Подумать только, шесть лет! Да за это время мы все можем умереть, и потом не исключена возможность, что вернется мистер Трой. Я все обдумала и вижу, до чего нелеп этот план! Ну, разве это не безумие, Габриэль? Не могу понять, как это ему взбрело в голову! Но нет ли тут чего-нибудь неподобающего? Вы должны знать... ведь вы старше меня.

- На восемь лет старше, мэм.

- Да, на восемь лет... Ну, что же, по-вашему, это дурно?

- Пожалуй, это будет необычный сговор между мужчиной и женщиной, но, по мне, тут нет ничего дурного, - медленно проговорил Оук. - Вот только одно заставляет призадуматься, следует ли вам за него выходить, - он вам не мил... так я полагаю...

- Да, можете не сомневаться, о любви нет и речи, - отрезала она... - Я не могу полюбить никого на свете, любовь для меня уже невозможна, окончательно изжита, совершенно неприемлема и достойна презрения!

- Ну, ежели у вас нет любви, то мне думается, не будет ничего дурного в сговоре с ним. Вот если бы вам загорелось поскорее избавиться от тяготы, какая на вас свалилась, когда пропал ваш муж, то было бы худо; но этакий спокойный сговор с человеком, которому вы хотите оказать великую милость, по мне, совсем другое дело. Тяжкий грех, я полагаю, - это домогаться брака с человеком, которого не любишь от всей души.

- Да, это так, и я готова нести расплату, - твердо сказала Батшеба. Знаете, Габриэль, меня до сих пор мучает совесть, что я по глупому легкомыслию причинила ему такой вред. Ведь не подшути я тогда над ним, ему и в голову бы не пришло свататься за меня. Ах, если б я могла откупиться от него деньгами и снять грех со своей души!.. Но такой долг можно погасить только одним способом, и как честный человек я обязана это сделать, не думая о себе. Когда повеса проиграется в пух и прах, он все-таки должен расплатиться с долгами, как это ему ни трудно. Я и была таким повесой и теперь спрашиваю вас вот о чем: вы знаете, что раньше, чем через семь лет, я не поборю сомнений и не выйду замуж, да это и запрещается законом, - ведь мой муж считается только в безвестной отлучке, - так скажите по совести, имею ли я право дать обещание Болдвуду и тем самым искупить свою вину, ведь это будет искупление? Мне ужасно неприятен брак при таких обстоятельствах, и я не хочу идти по стопам чересчур сговорчивых женщин.

- Мне думается, тут самое главное, верите ли вы, как и все мы, что ваш муж умер.

- Теперь я больше не сомневаюсь, - ведь, будь он жив, за это время он непременно бы вернулся, уж я знаю почему.

- Ну, тогда по божьему закону вы вправе думать о замужестве, как и любая вдова, через год после смерти мужа. Но почему бы вам не спросить совета мистера Сэрдли, как вам обойтись с мистером Болдвудом?

- Нет, когда мне надо что-нибудь выяснить, я обращаюсь к человеку с широким кругозором и никогда не иду к профессионалу. О судебном деле я советуюсь с пастором, о лечении - с юристом, о хозяйственном деле - с врачом, а когда речь идет о нравственности, мне важно мнение моего управителя, то есть ваше.

- Ну, а о сердечных делах?

- Мое собственное.

- Боюсь, ваше рассуждение малость прихрамывает, - сказал Оук, улыбаясь своей серьезной улыбкой.

Она ничего не ответила и тут же ушла, бросив ему:

- До свидания, мистер Оук.

Она говорила с ним вполне откровенно, и ответ Габриэля ее удовлетворил, она как будто и не ждала ничего другого. Но вместе с тем в глубине своей сложной души она ощутила легкую боль разочарования, хотя ни за что не призналась бы себе в этом. Оук ни разу не высказал желания видеть ее свободной и жениться на ней, ни разу не сказал: "Я готов ждать вас, как и он". Вот что ее уязвило! Она, конечно, не стала бы внимать таким речам. О нет, ведь она сама все время утверждала, что ей не подобает помышлять о будущем. Да и Габриэль был слишком беден, чтобы говорить с ней о чувствах. А все-таки он мог бы намекнуть на свою старую любовь и мимоходом спросить как бы в шутку, не позволит ли она ему заговорить на эту тему. Это понравилось бы ей, было бы приятно, пожалуй, даже очень приятно, и уж она сумела бы этаким ласковым и безобидным тоном ответить ему: "нет". Но, услыхав такой холодный совет, которого она, впрочем, и добивалась, наша героиня весь день не могла отделаться от чувства горькой досады.

I

Наступил рождественский сочельник, и в Уэзербери только и было толков что о празднестве, которое задавал в этот вечер Болдвуд. Удивление всего прихода вызвал не званый ужин, что было не редкостью на рождество, а тот факт, что его устраивал Болдвуд. Это известие всем показалось диким, невероятным, как если бы они услыхали, что затевается партия в крокет в одном из приделов собора или что всеми уважаемый судья выступит на подмостках. Всем было ясно, что идут приготовления к развеселому празднику. В этот день был принесен из лесу огромный пук омелы, которую и повесили в холле старого холостяка. Затем появились охапки падуба и плюща. С шести часов утра и далеко за полдень в кухне со свистом вздымалось пламя, рассыпая во все стороны искры, и котел, сковородка и трехногий горшок проступали сквозь дым в глубине очага, как Седрах, Мисах и Авденаго в печи вавилонской, а впереди на веселом огне непрерывно жарилось мясо и приготовлялись всевозможные соусы.

Когда день стал клониться к вечеру, в большом длинном холле, из которого вела наверх лестница, зажгли камин и вынесли всю лишнюю мебель, освободив место для танцев. В этот вечер в камине должен был торжественно пылать нераспиленный ствол дерева, до того громоздкий, что его невозможно было ни принести, ни вкатить в холл, и перед началом празднества четверо мужчин втащили его и водворили на место с помощью цепей и рычагов.

Несмотря на все это, в доме не чувствовалось атмосферы беззаботного веселья. Хозяин раньше никогда не устраивал такого празднества, и теперь все совершалось как бы по принуждению. Затевались какие-то грандиозные развлечения, все делалось руками равнодушных наемников, и, казалось, в комнатах витает какая-то зловещая тень и шепчет, что все происходящее чуждо этому дому и его одинокому обитателю и не приведет к добру.

II

В это время Батшеба находилась у себя в комнате и одевалась к торжеству. По ее требованию Лидди принесла две свечи и поставила их по обе стороны зеркала.

- Не уходи, Лидди, - сказала Батшеба с оттенком робости. - Я как-то глупо взволнована, сама не знаю почему. До чего мне не хочется идти на этот бал, но теперь уже никак не отвертишься! Я не виделась с мистером Болдвудом с осени, когда обещала встретиться с ним на рождество и поговорить об одном важном деле, но мне и в голову не приходило, что все так обернется.