Ищейка - читать онлайн книгу. Автор: Вирджиния Бекер cтр.№ 11

– Ты меня огорчила, Элизабет. – Пауза. – Очень огорчила.

Я делаю вдох – и задерживаю дыхание.

– Ты ведь много лет провела со мной? Ты ведь одна из моих лучших ищеек?

– Да, – отвечаю я шепотом.

– У меня были сомнения, знаешь ли, – продолжает он, не прекращая писать. – Когда Калеб привел тебя ко мне, то сказал, что может из тебя что-то сделать тогда. Я ему не поверил. – Новая пауза, пока он подписывает бумагу, рука вычерчивает волнистую подпись. Потом он посыпает бумагу песком, чтобы просушить чернила, стряхивает лишнее на пол. – Но ты меня удивила. Я не думал, что ты переживешь первую неделю.

Я ежусь от этого леденящего анализа. От его мыслей о моих шансах выжить, от его тона, ясно дающего понять, что ему было бы все равно, сдохни я тогда.

– Но ты выжила. И вот ты здесь. – Наконец-то Блэквелл смотрит на меня, окидывает взглядом холодных черных глаз. – Я ждал от тебя больших успехов. А не ждал – вот этого. – Он показывает рукой. – Владея этими травами, ты нарушила один закон. Другой нарушила, когда убила некроманта. – Он кидает на меня быстрый взгляд – значит, он знал об этом тоже. – И ты стала обузой. Чтобы мои ищейки нарушали мои же законы – недопустимо. Я издал – твой король издал – эти законы ради безопасности страны. Ты их нарушила – и будешь за это наказана.

Наказана.

Я знала, что этот момент наступит, иначе и быть не могло. Я представляю себе, что он может со мной сделать: понизить в ранге, отослать обратно на кухню, запереть в монастыре – чего я и боялась. Я ничего не говорю, только киваю.

Он резко встает. И тут я замечаю, что на нем дневная одежда: черные брюки, черный дублет, на запястьях браслеты черного меха, на шее – цепь, знак его должности, тяжелая, золотая. Одежда напоминает мне о его силе, о его влиянии, о власти сделать что угодно с кем угодно – будто мне требуется напоминание.

Он берет со стола свиток, поднимает его вверх. У свитка вид вполне официальный: длинный, свернутый в узкую трубку, подпись Блэквелла прямо над королевской печатью. Я вижу розу, цветок его дома, – того же, что и у короля, – вдавленную в твердый красный сургуч.

– Знаешь ли ты, что это?

Я протестующе мотаю головой.

– Указ о лишении прав. – Резким движением руки он бросает свиток на стол. Тот скользит по гладкому дереву, скатывается на пол, сворачивается в трубку. Вот она – минутная потеря самообладания, говорящая мне, что его гнев кипит под поверхностью, как чересчур долго стоящий на огне котел. – Это твой приговор.

– Мой… приговор? – Слова застревают у меня в горле. – Какой приговор?

– Приговор, который я вынес в наказание за твое преступление.

Мое преступление. Я судорожно делаю вдох…

– Тебя обвинили в колдовстве. Ты признала, что занималась колдовством. Это измена. За колдовство и за измену кара – смерть.

– Смерть? – повторяю я это страшное слово, шепчу его.

– Да.

– Моя?

– Да.

– Но я же… я же ищейка! – кричу я. – Ваша ищейка, милорд! Меня нельзя просто так в тюрьму, на костер… меня нельзя сжигать у столба у всех на глазах! Нельзя!

Блэквелл небрежно пожимает плечами.

– Можно, и я так повелел. Кончено. Тебя отвезут во Флит, там ты будешь ждать казни в Тайберне, где будешь сожжена у столба живьем. – Он показывает на ревущий за решеткой огонь. – С прочими преступниками и еретиками.

Камни пола уходят у меня из-под ног, будто я стою на палубе корабля. Меня шатает, я ищу, за что бы ухватиться, – но ничего нет. Ничто меня не спасет, ничто на свете. Я бескостной грудой сползаю на пол.

– Я жила вашей жизнью, – шепчу я, проталкивая застрявший в горле ком. Плакать я не могу. И не буду. Это не поможет. – Я делала все, что вы мне велели. Я была верна вам. Вы сами это говорили: я была лучшей вашей ищейкой…

– А потом предала меня. Ослушалась. Теперь ты мне никто и ничто. Я с тобой покончил.

Ему не надо было говорить этих слов: сделанного не переделать. Вот его неизменный девиз, закон, по которому он живет. И по которому я умру.

Блэквелл щелкает пальцами. Не успеваю я встать, как врываются два стражника, вздергивают меня на ноги. Я отбиваюсь, но это все бесполезно. Ужас высосал мои силы, стыд лишил меня воли к битве. Потому что в глубине души – в самой ее глубине – я знаю: получаю то, что заслужила.

Меня отвозят во Флит. Не столько тюрьма, сколько чистилище: состояние ожидания, бесконечного страдания, место, где человека не ждет надежда, лишь предчувствие скорой смерти, место, которое нужно пройти перед тем, как кончится мир. Кончается он так же, как для всех, отсюда выходящих: огнем и пеплом, позором и бесчестьем.

Особого отношения ко мне нет. Отбирают плащ, отбирают башмаки. Меня бросают в камеру, как прочих преступников и еретиков – будто я преступница и еретичка.

Я преступница и еретичка.

Справа от меня окошко в стене, ломтик рассветного неба, расчерченный короткими прутьями решетки. Слева еще одна решетка и дверь, ведущая в темный коридор. На полу корка грязи и крысиного помета. Мебели нет совсем.

Со мной в камере еще одна женщина – судя по виду, ведьма. Лежит напротив меня, растянувшись на полу, похожа на тряпичную куклу. Суставы вывихнуты, руки и ноги переломаны, торчат под разными углами. В груди свистит на вдохе и на выдохе. Время от времени женщина стонет. Ее раздергали на дыбе. В куски. Я пячусь от нее, упираюсь в стену камеры спиной, будто страдания заразны.

Снова слышатся шаги, эхом отдающиеся в каменном коридоре. Кто-то идет. Я вскакиваю, подавляю растущую панику, делаю шаг к двери. Меня они не возьмут. Пытать не будут. Я убью их – или погибну сама.

Он появляется из темноты, и у меня ноги подкашиваются – от облегчения.

– Калеб!

– Элизабет! Бог ты мой! – Он хватается за прутья решетки, глаза у него больше обычного. – Как ты? Ох, сам вижу, что плохо. – Лихорадочным жестом он откидывает волосы со лба. – Ты ранена?

– Нет. – Я качаю головой. – Все нормально.

– Я пришел, как только смог. Ждал тебя возле твоей комнаты, как обещал. А когда ты не появилась, пошел тебя искать. Нашел стражников, и они сказали мне, что случилось. Но когда я тебя обнаружил, меня не хотели пускать.

Тут я замечаю его руки, все еще вцепившиеся в решетку. Костяшки пальцев содраны до крови.

– Что случилось?

Он пожимает плечами:

– Я же говорю – они не хотели меня пускать.

Мы встречаемся взглядами и замолкаем оба.

– Что мне делать, Калеб? – спрашиваю я, когда молчание затягивается. – Блэквелл приговорил меня к смерти. К сожжению заживо. Меня убьют…

– Нет, не убьют. – Он просовывает руки в решетку, берет меня за плечи, слегка встряхивает. – Слышишь? Не убьют. Я не позволю.