Свечная башня - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Корсакова cтр.№ 37

К воспиталке, которую звали Елизаветой Петровной Весниной, он явился утром следующего дня, когда никто не ждал беды и подвоха. Явился и строгим голосом потребовал объяснений, о каком таком деле она говорила. Елизавета Петровна пыталась юлить и изворачиваться, но у Самохина был богатый опыт общения со свидетелями и дамочку он «расколол» довольно быстро. «Расколол» и удивился, в какой, оказывается, тугой узел завязано все в этом Горисветово! Одна ниточка потянула за собой вторую, свидетели из этого дела, оказывались пострадавшими в «том деле».

А дело было громкое, просто Самохин о нем не знал, потому что перевелся в Чернокаменск меньше года назад. Как раз после дела с мертвыми ангелами. Решил, так сказать, сменить обстановку. Сменил шило на мыло…

Дело вырисовывалось любопытное, а в свете произошедшего на днях преступления тянуло на серию. Этого только не хватало… И Мирослава в том деле проходила пострадавшей. Только тогда она была не девицей из администрации, а тринадцатилетней девочкой Мирославой Мирохиной, на которую напал маньяк. Напал, начал душить и, если верить материалам дела, которые Самохин тут же затребовал, додушил-таки до клинической смерти. Но девочка оказалась невероятно везучей или невероятно живучей. А может, и то, и другое сразу. Маньяка спугнул местный житель Дмитрий Леонидович Елагин. Он же применил по отношению к Мирославе Мирохиной приемы реанимации – искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. По словам очевидицы – а очевидицей стала та самая Елизавета Петровна Веснина! – реанимационные мероприятия длились больше пятнадцати минут. То есть девочка была мертва довольно долгий промежуток времени, но Дмитрий Елагин проявил поразительное упрямство и продолжал реанимационные мероприятия. Дореанимировался до перелома нескольких ребер и чуда – девочка ожила!

Тут Самохин представил себя на месте Елагина. Смог бы он сам рискнуть вот так не чужой жизнью, а чужим рассудком?! Это по словам Елизаветы Весниной реанимационные мероприятия длились около четверти часа, а сколько они длились на самом деле? К началу мероприятия она не успела, стала свидетелем уже самого процесса. Тогдашний следователь пытался выяснить точное время у Елагина, но тот не запомнил, ему тогда было не до того. И вот вопрос! Как сильно он рисковал, возвращая девочку к жизни? Это счастье, что вернулась деловая и борзая Мирослава Сергеевна, а если бы вернулся безмозглый овощ?..

Самохин подумал немного и решил, что рисковал бы точно так же, как Елагин, шел бы ва-банк, не смог бы остановиться. Он уже начал заочно уважать этого Елагина, а еще планировал познакомиться с ним в самое ближайшее время. Благо, ходить далеко не придется, почти все фигуранты «того дела» сейчас обитали в Горисветово или в его окрестностях.

А «то дело» было ужасным и занимательным одновременно. Мирослава Мирохина была последней, но не единственной жертвой горисветовского маньяка. Почему горисветовского? Потому что все убийства совершались в окрестностях усадьбы. Тогда здесь еще не было элитной школы, но уже был элитный летний лагерь для одаренных детей. Считай, готовый курятник для лисы!

Сколько тогда погибло детей? По официальным данным за три летних месяца четверо ребят подросткового возраста. И вот тут с курятником Самохин, пожалуй, поспешил. Все дети, кроме одной девочки, которая приехала в гости к бабушке из Чернокаменска, были из ближайшей деревни. К лагерю отношение имела только Мирослава. Это если по официальным данным. А если копнуть глубже? Самохин собирался копнуть в ближайшее время.

«То дело» тогда как-то поразительно быстро перешло в разряд «висяков». Может быть, потому что родственники погибших детей не были достаточно настойчивыми? А может, потому что убийства прекратились? Мирослава стала последней жертвой маньяка. Вот только местные называли его не горисветовским маньяком, а свечным убийцей. Почему свечным? Догадаться было нетрудно. Лица всех погибших были залиты свечным воском. Удушение, глумление над мертвым телом и никакого сексуального насилия. Интересно, тогда, тринадцать лет назад, следствие пыталось установить связь между погибшими детьми? Ну, кроме возраста разумеется. Да и что возраст? Возраст был разный! Самой младшей жертве двенадцать лет, самой старшей – шестнадцать.

Подозревали ли тогда кого-то конкретного?

Подозревали сразу троих. Но у двоих мужиков из местных оказалось железное алиби на момент нападения на Мирославу Мирохину, а третий взял и пропал без вести. Вот на этого третьего и пытались все повесить. Может потому, что был он не из местных, может потому, что с его исчезновением прекратились убийства детей?

Самохин пристальнейшим образом изучил все материалы по «тому делу». Подозреваемый Разумовский Максим Игоревич по приглашению основателя лагеря Горисветова Всеволода Мстиславовича работал в усадьбе реставратором, что-то там реставрировал в Свечной башне. Самохин сделал себе засечку на память: про башню нужно будет узнать все, что только можно. Даже того, что он узнал из экскурсионных путеводителей, хватало, чтобы признать Свечную башню не только культурным наследием, но и культовым местом. Или оккультным, мелькнуло вдруг в голове. Самохин ухватился за эту мысль. Убийства детей можно было назвать ритуальными. Тут никаких сомнений! Значит, придется копать еще и под эту чертову башню! А пока стоило разобраться с реставратором.

Молодой человек из приличной семьи с хорошим образованием и прекрасными перспективами. Если судить по фото в деле, симпатичный, даже можно сказать, смазливый. Дамочкам такие нравятся. Дамочкам нравятся, а девочкам? Могла хоть одна из них увлечься этаким красавцем? Да запросто! А ему много и не нужно. Улыбнулся, подарил шоколадку, позвал на свидание. Или пообещал показать что-то интересное в овраге. Вот и сделано дело! А для двух погибших мальчишек он мог быть авторитетом, старшим товарищем, учителем, в конце концов!

Разумовский исчез в день нападения на Мирославу Мирохину. Последней его в тот день видела Елизавета Веснина. Утром она заходила к нему в Свечную башню по какой-то надобности. Самохин сделал еще одну засечку – уточнить, что за надобность такая была у Елизаветы Петровны к юному реставратору. На ум сразу же приходили амурные страсти, но Самохин себя одернул. В его работе последнее дело – придумывать факты. До фактов нужно докапываться. Вот он и будет докапываться.

А родители Разумовского, кстати, тогда очень сильно взволновались. Папа, профессор Пермского архитектурно-строительного университета, поднял на уши все тамошнее полицейское начальство. Вот вам и еще один рычажок, с помощью которого замяли то дело. Но в розыск Разумовского все равно подали.

Не нашли! Ни тогда не нашли, ни сейчас. Хорошо спрятался? Свалил за границу? Теперь ни у кого и не спросишь. У отца-профессора осенью того же года случился инсульт, сделавший его в одночасье глубоким инвалидом. Он прожил еще несколько лет под неусыпным присмотром жены. Жена тоже скончалась вслед за супругом. Их младшая дочь к тому времени уже жила в Германии, после похорон матери в Россию больше не приезжала. У кого спрашивать-то?

И тут включилась Самохинская чуйка! Если бы с любимой кровиночкой все было хорошо, да пусть бы он был трижды маньяком, но находился в безопасности, родители бы так быстро не слегли. В могилу их уложило горе, а еще, наверное, неизвестность. Вот такой виделась Самохину ситуация. Как бы то ни было, а честное имя Максима Разумовского осталось незамаранным, официально убийцей его никто не называл. По всем материалам он проходил как пропавший без вести. Вопрос, где и когда он пропал? И еще один вопрос – мог он вернуться спустя тринадцать лет, чтобы закончить начатое?