Поцелуй зверя - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Бароссо cтр.№ 61

— Давай, ведьма, не тяни время! — Белояр стал надвигаться на темную фигуру шаманки. — Я все равно заставлю тебя это сделать! Не для того бегал по всему лесу, перегрызая глотки волчатам…

— Да… ты… меня удивил…

— Говори, что надо делать, я не уйду отсюда без нее… — Он снова метнул мученический взгляд в угол с кроватью. — Если только в твое царство мертвецов.

— Ну… если так… — Яга сотворила на своем носатом лице некое подобие печальной улыбки. — Тогда еще одно… тебе задание…

— Еще?!! — взревел Белояр, но тут же осекся под взглядом старухи.

— Топи баню, — деловито прохрипела та, — а я пока… приготовлю тебе… путь…

И она, больше не обращая на оторопевшего Ивана внимания, взяла в руки одну из склянок на низкой полке у печи. Сосредоточенно вгляделась в ее содержимое, напоминающее по виду не то переплетенные черные коренья, не то высушенные грибы диковинной изогнутой формы.

— Иди… что стоишь… — приказала она, не глядя уже на него, погруженная в свои мысли. — Дрова… там… найдешь… времени… мало у нас… почти нет…

Иван не двинулся с места. Что-то сильнее его заставляло смотреть на склянку в руках старухи, заворожено и неотрывно, будто в ней был заключен ответ на все его вопросы.

— Что это? — прошептал он, с удивлением обнаружив, что голос его куда-то пропал. — Что… там?

— Это…

Шаманка бросила в бурлящий медный котелок часть того, что держала в руке, и изба почти сразу наполнилась едким и странно аппетитным запахом, напоминающим аромат земли после дождя, смешанный с вонью дешевой масляной краски.

— Это… твоя смерть… или… ее жизнь… Теперь иди!

Только после этого Иван, судорожно сглотнув поднявшийся к горлу липкий ком, вырвался во влажный, промозглый холод ночного двора. И под лай рвущегося с цепи пса, вдохнул глубоко, с наслаждением и болью чистый лесной воздух, понимая, что, скорее всего, делает это в последний раз в жизни.

…Иван идет над бурлящей огнем пропастью, не чувствуя собственных шагов, по зыбким доскам навесного моста. Раскаленные перила жгут ладонь, потоки пламенеющего воздуха опаляют глаза, лава внизу, поднимаясь и опускаясь, как море в шторм, грозит каждую секунду захлестнуть ноги. Но он идет, босой, в белоснежных невесомых одеждах, идет вперед, обжигая легкие при каждом вдохе — потому что там, впереди, на середине длинного моста, протянутого меж черными скалами — она, Юлия. Широкий подол ее одеяния, такого же цвета, как и у него, то и дело развевается от порывов жаркого ветра, а волосы сияют красным в отсветах огня. Он хочет крикнуть ей, позвать, но сухие губы лишь беззвучно приоткрываются в немом вопле, и она отворачивается в сторону, словно не замечая Ивана. Рядом с Юлией высокая женщина с прямыми длинными волосами цвета ночи — черты печального лица завораживающе красивы, она улыбается Юлии с безжалостной нежностью, протягивая ей что-то, словно подносит дар. Тревожное предчувствие непоправимого сжимает сердце Ивана в ледяной, несмотря на жар, ладони, но он по-прежнему не может выкрикнуть предостережение, рвущееся с губ. Он может только ценой неимоверных усилий постараться ускорить шаги, каждый из которых так труден, как если бы Иван шел в густом кипящем киселе. Сощурив слезящиеся глаза, он силится рассмотреть странный предмет, который Юлия уже приняла из рук темноволосой красавицы… Нет!

НЕТ!!!

Крик его не слышен и отчаяние сбивает с ног — Иван падает, все тело становится на мгновение одним ожогом, а потом снова идет, ближе и ближе подбираясь к смертельной опасности! Ведь дар, поначалу показавшийся ему кубком с красным вином, это чаша, сделанная из человеческого черепа, до краев наполненная густой липкой кровью…

НЕТ!!!

Страшная жидкость уже у губ Юлии, еще миг и — он знает точно, чувствует всем естеством, как собственное сердце, замершее в груди, — еще миг, и возврата не будет.

НЕТ!!!!!!!

Женщина с печальным лицом ободряюще улыбается Юлии, а та, перед тем как пригубить смерти, словно прощаясь, нерешительно оборачивается назад. Глаза-хамелеоны встречаются с мятежным синим взглядом, пальцы Юлии, дрогнув, становятся алыми от множества тонких струек, что текут по ним, сплетаясь в сложный узор. И в этот миг Иван, выбросив вперед руку, выбивает чашу Морены — кровь проливается на их белые одежды, а сам череп, опустевший, потерявший опору, летит вниз, в пламя, тонет желтоватой точкой в огненной реке. Облегченно вздохнув, Иван берет Юлию за руку — но не чувствует прикосновения к ладони человеческой плоти. Он сжимает пальцы все крепче, в надежде ощутить хоть что-то, но видит лишь ее отрешенный взгляд, устремленный куда-то мимо него.

Пойдем! Пожалуйста!! Пожалуйста!

Он тянет ее за руку, но Юлия не двигается с места. Черноволосая Мара держит ее плечо бледными пальцами, взглядом приказывая идти за собой…

Подожди! Юля!! Останься!!!

Но та лишь неуловимо пожимает плечами, словно просит прощения или ждет от него чего-то другого, единственного, способного удержать ее в жизни. Иван не знает, что делать, когда Юлия, легко высвободив кисть из его сжатого кулака, делает шаг вслед за навьей богиней. Он только знает — возвращаться без нее нет смысла, и лучше ему расплавиться, сгореть, задохнуться в этом пекле, чем видеть, как ее узкий силуэт медленно удаляется, двигаясь след в след за самой Смертью. А раз так, то здесь, перед небытием, когда знаешь, что дальше уже ничего, и не придется впредь увидеть гневный и презрительный взгляд, убивший его в ночь на тринадцатое января…

Я люблю тебя…

Обожженные губы шепчут то единственное, что нужно говорить, то единственное, чего нельзя было говорить раньше. Только шепчут. Но Черноокая богиня, вздрогнув, оборачивается, грозно сдвинув угольные брови на белом лбу.

Я люблю тебя!

Иван, забыв обо всем, помня отныне и впредь только это, одно лишь это, бросается вперед, чтобы вырвать любимую из властных холодных пут нави. Морена, сверкая яростным взором, поднимает руку, вынимает из волос острый серебряный серп, явно собираясь поразить виновного, рассечь нить жизни, связывающую его с миром. Но Иван уже держит Юлин бесплотный силуэт в объятиях, сжимает, тащит за собой, трясет за плечи, стараясь найти хоть отблеск веры в почти потухших и таких родных зеленоватых зрачках. И кричит, надрывая горло и душу, кричит беззвучно, бессмысленно, безнадежно:

Я люблю тебя!! Люблю!! Люблю!!!

— Я люблю тебя… Люблю… Люблю! Люблю…

Колдунья, выходя из магического транса, еще продолжая шептать дикие слова древнего обряда, который она взялась проводить, сама не зная, зачем, больше чем уверенная в исходе безнадежного дела, медленно открыла уставшие глаза. И изумленно воззрилась на пол, где двое, ушедшие в царство мертвых — одна от усталости жить, другой по собственной воле — сейчас, на ее глазах, возвращались к яви. Веки девушки еще сомкнуты, а лицо, налившееся жизнью, уже повернулось в сторону губ, что шепчут рядом непрерывно и страстно, как молитву: