– Конечно, аккуратно. Не бойся, – заверяю на автомате. А потом… Внезапно происходит то, чего я не то что не планировал… Даже мысленно никогда таких аргументов не возникало… – Не бойся, я люблю тебя.
Выдыхаю и замираю.
Цепенею внутри и снаружи, словно сейчас, в эту секунду, Земля с оси слетает, а у меня на хрен никому не нужное штормовое предупреждение. Любые телодвижения попросту бессмысленны. Шансов нет. Это смешно и страшно, но… Сглатываю и не могу понять: бьется у меня сердце, или это остаточное движение? Инерция, мать ее, первым законом Ньютона.
Ебаный Исаак…
Покойся с миром…
Чё я горожу???
Чёрт…
– Я тебя тоже, – Маруся говорить начинает, и у меня появляется возможность дышать. Хотя… произносит это совсем ровно. Догоняю с опозданием, что она расценила мои слова, как обычно, по-своему.
Брат, сестра, друзья, гребаные родственные души… Хоть мы никогда всерьез не использовали подобную терминологию, подсуетилась святоша и решила запереть их именно в эту степь.
Сама секс красивыми словами заменяет.
Люби меня…
А зачем? Что значит? Всё у нее с одним посылом? Ни хрена не понимаю.
Ну и…
Хрен с ним, со всем!
Не в силах остановить бьющую ее и мое тело дрожь, глаза закрываю и подстраиваюсь физически. Предусмотрительно припечатываю Марусю к кровати ладонями и одним мощным толчком врываюсь внутрь ее тела.
– Ах… Я-я-ярик… Мм-мр-р… о-о-й-й-й… – горячим потоком выдыхает воздух, кричит, трясется и, судя по последним звукам, плачет.
Я внутри нее…
Такая горячая. Такая тугая. Такая влажная.
– Больно?
– Д-да… – упирается мне в грудь руками, будто отпихнуть пытается.
Вот только я ослабить давление не могу. Напротив, наваливаюсь всем телом.
Моя. Откупорил. Моя.
– Извини, – в губы ей шепчу.
Целовать хочу. Очень хочу… И целую, отчаянно надеясь, что ответит. Молюсь, чтобы не оттолкнула.
В груди что-то взрывается. Огнем распирает ребра. Дробью мышцы прошивает.
– Пожалуйста…
Кто-то из нас произносит это вслух. Нет, мы оба. Одновременно.
И срабатывает это точно так же – в две стороны. Я сцепляю зубы и отстраняюсь, хотя мне до смерти хочется начать двигаться. Машка вздрагивает, всхлипывает и раскрывается. Притягивает меня обратно и дрожащими солеными губами целует.
Маруся Титова…
Мой член внутри нее…
Моя… Моя Маруся Титова…
Глава 30
Мария
Он внутри меня.
Ярик… Ярик… Мой Градский.
Распирает до боли. Причиняет дичайший дискомфорт. Мое сердце колотится так, будто вот-вот разорвется. Но Ярик горит такой потребностью, что даже если бы я совершенно точно знала, что умру, все равно его не оттолкнула бы. Он нуждается во мне.
Хочу дать ему всё, что можно. И даже больше… То, что нельзя.
Моему Ярику…
Прикладывая усилия, расслабляю мышцы и, глотая слезы, прижимаюсь к его рту губами. Надсадное, будто звериное, дыхание Яра, его же хриплые стоны, когда я обнимаю и ласково целую. Всего несколько движений с моей стороны, и его язык полноправно врывается в мой рот. Жду его и принимаю.
Мой…
Мой Градский дрожит. Мелкой и частой дрожью. Такой большой и сильный, не может сдержать голодного нетерпения. Целует с каким-то безумным исступлением. А я понимаю, что, невзирая на боль, не хочу, чтобы это заканчивалось.
Буду терпеть… Буду…
Хочу его так держать. В себе.
Я тоже содрогаюсь, конечно. И издаю непонятные звуки. Не унять никак этой тряски. Мы с Яриком оба в таком состоянии, будто нас к электричеству подключили. Да мы сами как атомная энергия. Ее чрезвычайно много. Некуда выводить. Мы не справляемся. Хотя он еще даже не двигается. Знаю, что должен. В этом вся суть.
Выдержу ли я?
Помимо боли испытываю какое-то необъятное и необъяснимое, трепетное и горячее, сладкое и томительное удовольствие. Все это, как и Ярик, внутри меня не помещается.
Продолжая целоваться, мы оба ждем, когда наши тела подстроятся, и ощущения хоть немного на спад пойдут. Но это никак не происходит. Никак… Неосознанно сжимаю Градского бедрами. И там… Какое-то судорожное сокращение случается само собой. Одно за другим.
– Ох, чёрт…
– М-м-м… Ярик…
Стонем, потому что нам обоим еще теснее становится.
Низ живота наливается ноющей тяжестью. Замечаю, что боль ушла. Ее замещают другие, более интенсивные, отчасти приятные ощущения. В известной мне мере восприятия… К остальному, наверное, нужно еще привыкать.
Хорошо, что Ярик продолжает целовать. Губы распухли и даже покалывают. Слишком яростно он действует. Чрезвычайно сильную жажду испытывает. Но мне все равно нравится.
Игнорируя жжение, которое вспыхивает от каждого моего движения, крепко обхватываю Градского ногами.
– Ох, бл*дь… Аллес, святоша…
Кончиками пальцев ловлю на его спине мурашки и сама вздрагиваю.
– Яричек, не жалей меня… Давай… Я уже…
– Манюня… – выстанывает.
Должно быть, для него это тоже гораздо труднее, чем казалось.
Но я хочу… Нет, я нуждаюсь.
– Ярик…
Снова целовать принимается. При этом безостановочно мое лицо руками исследует. Глаза, скулы, щеки, подбородок – так он на меня «смотрит». Тоже хочу… Повторяю за ним, кончиками пальцев ощупывая черты его лица.
– Мой Ярик…
«Насмотревшись», ловлю его ладони своими. Пальцы к припухшим губам прижимаю. Целую с какой-то невыразимой нежностью. Она меня просто переполняет. Яр стонет и в ответ трогает мои губы. Надавливая на ноющую плоть, скользит между ними. Совсем чуть-чуть, как будто оттягивает. Я же, повинуясь инстинктам, приоткрываю рот и касаюсь подушечки его пальца языком.
– Ох, бл*дь… Не делай так…
А я будто звездную дорожку нащупала, вбираю его палец. Всасываю до основания. Распробовать странное удовольствие не успеваю. Потому что… Чувствую первый толчок Ярика. Он внутри меня какие-то неожиданные фейерверки запускает. Исхожу вибрирующими волнами дрожи и вскрикиваю.
Второй рывок члена глубоко во мне и одновременно с этим – движение пальцев во рту. Не заметила, когда их стало два… Град словно вознамерился тактильно мой рот изучить. Затем, на третьем толчке, который мое тело расценивает как жесткий бросок, пальцы выскальзывают. Бесцеремонно и жадно сминают мои губы. Размазывают слюну по подбородку и шее. Добираются до груди. Когда там сжимают, от сумасшедших ощущений буквально ору.