В тесном дворике мы едва находим достаточно места, чтобы припарковать Escalade Саввы. С помощью его руки я выбираюсь наружу. На этот раз во дворе в кои веки пусто. Но в подъезде опять дым коромыслом. В мусоропроводе грохочут бутылки. Я вздрагиваю. Обхватываю себя за предплечья ладонями и замираю у новенькой двери.
– Спасибо. Я забыла сказать вам спасибо…
– Так Владу же… – в голосе Саввы слышатся странные нотки, которые я, погруженная в страх, пропускаю мимо ушей. Мне так не хочется возвращаться в эту квартиру, что могу думать лишь об этом. Растерянно бормочу:
– Ну да. Ключи у вас?
Комиссаров отодвигает меня в сторону и сам открывает дверь. Прежде чем войти внутрь, я зажмуриваюсь. Но даже на обратной стороне век прокручиваются картинки того, что здесь со мной произошло совсем недавно. Я чувствую, как внутри меня зарождается паника. Как она, становясь все сильней и сильней, накрывает меня с головой и утаскивает в пучину… Из которой меня выдергивает тихий голос:
– Та-а-ак. Понятно. Ну-ка, пойдем!
Глава 6
Я задыхаюсь. А он… он за каким-то чертом принимается шарить в бардачке.
– Дыши!
Не знаю, как это работает, но низкий тихий голос Саввы пробивается даже через шум крови в ушах. Он мне что-то настойчиво протягивает. Я опускаю взгляд.
– Дыши в пакет. Ну же!
Кажется, так делают в американских фильмах, но я никогда не думала, что этот способ в самом деле работает. Он спятил? А впрочем, разве у меня есть какие-то другие варианты? Выхватываю пакет из его рук и делаю вдох. Пакет бумажный. Унылого коричневого цвета, он почему-то пахнет помидорной ботвой.
Первые секунды мне совершенно все равно, как это выглядит со стороны. Я хриплю, захлебываюсь, кашляю! Но постепенно, по мере того, как моя паническая атака начинает отступать, ко мне возвращается смущение. В конце я медленно опускаю пакет и абсолютно без сил утыкаюсь лбом в обтянутую мягкой кожей торпеду. А потом мне на спину, прямо между двумя сведенными вместе от напряжения лопатками, ложится чья-то рука.
– Лучше?
– Да. Извините. – Мой голос страшно осип. – Дайте мне еще пару минут.
– И что?
Какой странный вопрос. Я заставляю себя сесть нормально и посмотреть на Савву.
– И я уйду.
– Туда? – он вскидывает подбородок, указывая на дом. Я вздрагиваю всем телом, не в силах этого скрыть.
– Нет. Это вряд ли. Я что-нибудь придумаю.
– Например?
– Пока не знаю, – отвожу взгляд. – Может быть, сниму комнату.
Савва чуть меняет положение тела, откидывается на спинку и, будто в раздумьях, трет ладонью лысину.
– Можешь объяснить, почему ты так остро отреагировала?
– Мне бы этого не хотелось, – стараясь не смотреть на него, веду по запотевшему стеклу пальцами.
– Как я тебе помогу, если не в курсе, какого черта с тобой происходит?
Мои пальцы замирают в одной точке. Конечно, я вполне могу отказаться от помощи и послать своего наставника куда подальше. Может, так даже будет правильно – потому что его это совершенно не касается, так? Кто он такой, чтобы перед ним исповедоваться, и вообще… Но, во-первых, прямо сейчас я не уверена, что смогу обойтись без помощи, во-вторых, он мне уже помог. И я никак не могу отделаться от мысли, что вроде как уже ему чем-то обязана. По крайней мере, быть чуточку сговорчивее.
– Моих родителей убили вот так, ворвавшись в их дом. Думаю, в этом все дело.
Савва комментирует мои слова потоком отборной ругани. Он не такой холодный, как я думала. Скорее неразговорчивый и закрытый.
– А где была ты?
– У подружки.
Комиссарову хватает ума воздержаться от комментариев. От банальных, давно набивших оскомину слов. Но он осторожно берет меня за руку и легонько сжимает. Это действует на меня гораздо больше, чем любые слова. Кажется, еще немного, и я разревусь.
– Ну, я пойду…
– Стой! У меня есть идея получше. Верни ключи.
– Зачем?
– Заберу твои вещи.
Я вытягиваю перед собой руку с зажатой связкой, как будто только и ждала этого приглашения. Впрочем, осознание того, как легко я сдалась, буквально тут же заставляет ее отдернуть.
– И что потом?
– Я знаю, где ты сможешь пожить первое время, а потом мы что-нибудь придумаем.
Он знает? Зависаю. Мысли пчелами жужжат в голове. Что значит – смогу пожить? А что за это? И что потом? Поверить в то, что кто-то станет помогать просто так – нелепо. В этой жизни ничего просто так не делается, но… Он ведь мой наставник. Может, это входит в его обязанности?
– Я не смогу много платить.
Если он скажет что-то вроде – ничего, отдашь натурой, я взвою.
– Ну и ладно, – усмехается Савва. Я смотрю на него, вздернув бровь. – Поймешь, когда все увидишь.
Это он, типа, объяснил? Час от часу не легче. А впрочем, у меня нет сил. Нет сил спорить, думать, просчитывать варианты. Савва без всякого труда вынимает из моих пальцев ключи и уходит. Я откидываюсь в кресле. Закрываю глаза. В голове возникает картинка того, как Комиссаров собирает мои вещи в сумку. Наверное, это слишком интимный процесс, но смущение требует тоже каких-никаких усилий, а я на них попросту не способна. Засыпаю под тихую музыку, играющую в салоне. И вырубает меня неслабо. Просыпаюсь, когда за окном начинает сереть. Растираю лицо ладонями и заполошно оглядываюсь.
– Мы где?
– Где-то на восьмидесятом километре трассы.
Он, как всегда, немногословен. Обычно мне это импонирует, но не сейчас, когда я ни черта не понимаю.
– Мы что, за городом? – изумляюсь я, прилипая носом к стеклу.
– Все верно.
– Постойте. Восьмидесятый километр? То есть вы предлагаете мне жить за городом?! Как же мне добираться до работы? У меня и так два часа уходит на дорогу и…
– Не тараторь.
Осекаюсь, потому что мой голос в самом деле звучит несколько истерично. С другой стороны, а чего еще он ждал, увозя меня к черту на рога?
– Там работы сколько хочешь.
– Да где – там? – как всегда, когда нервничаю, я сую пальцы в рот. А ведь мои ногти уже начали отрастать.
– В гостинице. Мы скоро открываем гостиницу в С*, ты не знала? А при ней – новый ресторан.
Я глупо хлопаю ресницами. Он что, хочет сказать, что я уволена из Сэвен? Мне же там так нравилось!
– Я хотела бы работать в Сэвен. Или к моей работе есть нарекания?
– Нет никаких нареканий. Просто посмотри, что я тебе предлагаю в качестве альтернативы.