Неизведанное тело. Удивительные истории о том, как работает наш организм - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Райсмен cтр.№ 17

Хотя оргазм зависит от чувствительности гениталий, его эффект распространяется не только в области таза, но и в мозге и надпочечниках. Пик оргазма сопровождается всплеском адреналина, сердцебиение учащается, мозг «отключается» и на мгновение полностью теряет контроль над телом. Но после кульминации волна оргазма быстро сходит на нет. Уровень адреналина снижается, как отступающая от берега волна, а пульс и артериальное давление приходят в норму. Гипофиз выбрасывает в кровь такие гормоны, как пролактин и окситоцин, которые приносят расслабление после коитуса взамен желания, которое ощущалось незадолго до этого. В этой ситуации организм делает то, чего не делает почти никогда, – переключается в одно мгновение. А после взрыва все кажется другим.

Аналогичный процесс происходит в женских половых путях, когда яйцеклетка выходит из яичников во время овуляции: всплеск гормонов запускает «ударную волну», и микроскопическая яйцеклетка устремляется по фаллопиевой трубе к матке. Как и сперматозоиды, яйцеклетка отправляется в путь в неизведанный мир, подобно пыльце, которую выбрасывают в воздух цветы в надежде найти себе пару. Изучая физиологию в медицинском институте, я узнавал, как много всего может пойти не так, и удивлялся тому, что сперматозоид и яйцеклетка вообще находят друг друга в этой кромешной темноте. Конечно, большое количество рождающихся каждый день детей – особенно во время напряженных ночных дежурств в педиатрическом отделении – говорило мне о том, что люди достаточно часто занимаются сексом, чтобы легко преобразовать биологическую невероятность в почти стопроцентную вероятность.

Когда двум крошечным частицам удается встретиться и соединиться, результатом становится зародыш, растущий в утробе матери. Так же и опыление цветов приводит к созреванию плодов, которые, однако, не приносят растению непосредственной биологической пользы. Во время беременности моей жены я был сторонним наблюдателем, который мог только удивляться необычным симптомам, сопровождающимся дискомфортом. С каждым триместром появлялись новые боли и физические ограничения. Ей перестали приносить удовольствие продукты, которые она любила раньше, а к концу срока она уже не могла нагибаться.

Спустя почти девять месяцев ритмичные сокращения матки стали первым признаком того, что приближается кульминация. Мы внимательно следили за частотой схваток, так как они продолжались с разной интенсивностью несколько дней, и, когда они стали регулярными и сильными, мы поняли, что пора ехать в больницу. Когда беременность подходит к концу и раздаются громкие предродовые аккорды, пути назад уже нет: ребенок так или иначе покидает тело матери.

Биология – это ритм. Но даже когда обычные ритмы нарушаются (когда менструация приостанавливается и наступает беременность) – это часть большого цикла работы организма, цикла воспроизводства и сохранения человеческого вида. Каждый человеческий организм и все его внутренние гармонии продолжаются в более масштабном цикле следующего поколения. Каждый человек – как новый удар в огромном ритме, который звучит с самого начала жизни на Земле. Хотя половые органы нарушают привычные ритмы организма, именно они позволяют музыке звучать дальше. С рождением ребенка ничто не остается прежним, но биологически человеческий род продолжается, как и всегда, в грандиозном круговороте времени, и по факту ничего не меняется.

Я много раз присутствовал на родах, и большинство из них слилось в моей памяти в затяжное ожидание с последующим кровотечением и плачем младенца. Но рождение моего ребенка было особенным. Вместо того чтобы прийти только к моменту родов, я помог своей жене выдержать четыре дня нерегулярных схваток дома, прежде чем шейка матки у нее раскрылась настолько, что ее увезли в больницу.

Из всех случаев, когда я с нетерпением ждал появления ребенка на свет, процесс рождения моего сына оказался самым долгим. Пока длились схватки и моя жена терпела дискомфорт и боль, я задавался вопросом, задышит ли наш ребенок сам. Но когда он наконец появился на свет, он сразу закричал. В тот момент он, как и каждый новорожденный, был как семя, брошенное в мир, как пух одуванчика на ветру, стремящийся приземлиться в подходящую почву, пустить корни и взрасти. Крик моего сына означал, что его тело без помощи врача нашло «плодородную почву» – атмосферу, в которой его легкие смогли раскрыться, а организм начал развиваться.

После того как установился ритм дыхания новорожденного, я впервые не вышел из палаты. На этот раз я остался и наблюдал за своим ребенком в объятиях его матери. И я знал, что для нас уже ничто не будет как прежде.

Впервые я увидел человеческую печень в анатомической лаборатории, будучи студентом. Она была бордово-коричневой и блестящей и располагалась в правом верхнем углу брюшной полости трупа, чуть ниже грудной клетки. Казалось, она главенствует над всеми остальными пищеварительными органами, находящимися в ее ведении. Из-под мясистого края печени виднелся ее ассистент – желчный пузырь, сосуд для хранения желчи, вырабатываемой печенью для переваривания и всасывания питательных веществ из кишечника.

В последующие месяцы я в мельчайших подробностях изучил этот орган. Я познакомился со всеми близлежащими анатомическими структурами: правой почкой позади печени, кишечником, проходящим у ее основания, и артериями и венами, связывающими ее с остальной сосудистой системой организма. На занятиях по гистологии, где мы изучали ткани на микроскопическом уровне, я видел увеличенные изображения разных структур печени. На парах по биохимии я изучал, как печень контролирует метаболизм в организме и поддерживает сложный гомеостатический баланс. Печень также выступает в роли привратника организма: каждый кусочек пищи, который поступает через рот и расщепляется в кишечнике, проходит через этот контрольный пункт, где питательные вещества сортируются, преобразуются, метаболизируются и распределяются по всем уголкам тела.

Как и многие другие части тела, печень стала для меня другом, о котором, как мне казалось, я знал почти все. Я мог мысленно разделить ее на отдельные части и компоненты и собрать их обратно в цельный функционирующий орган. Но, несмотря на это, в ней оставалось нечто неопределенное. Даже после того, как я запомнил всю необходимую информацию о печени, я продолжил знакомиться с этим органом и в итоге изучил его от и до: начиная с клеток, из которых состоит печень, и заканчивая ее функционированием в жизнедеятельности всего организма. Это изменило мой взгляд на жизнь, заболевания и, что удивительно, на пищу.

Когда я начал работать в больнице и лечить пациентов с заболеваниями печени, я мысленно связывал безликий орган с лицами пациентов, например Хуана. В то же время на лице Хуана явно читалась печеночная недостаточность. У него были ярко-желтые белки глаз и болезненно осунувшиеся черты лица. Остальные органы говорили о том же: живот был вздут и наполнен жидкостью, а на тусклой желтоватой коже была россыпь фиолетовых синяков. Желтый оттенок кожи, известный в народе как желтуха, появился из-за того, что его печень больше не могла очищать кровь от избытка билирубина. Жидкость в брюшной полости была обусловлена тем, что его печень больше не синтезировала белок плазмы крови, а также нарушился печеночный кровоток. Синяки возникли из-за того, что печень перестала участвовать в свертывании крови. Когда отказывает печень, сбой возникает практически везде.