Слишком живые звёзды 2 - читать онлайн книгу. Автор: Даниил Юлианов cтр.№ 58

И теперь поводок был у Святцев. Поводок в одной руке, намордник – в другой. И хлыст за поясом – чтоб людишки не наглели.

Один из Святцев вставил ствол автомата раненому псу в пасть и, улыбнувшись сквозь маску, снёс ему голову.

Некоторые жители Петербурга видели проходящих мимо домов солдат и затаивали дыхание, прячась под окнами, в шкафах, в тех местах, где их вряд ли смогут найти. Так поступило семейство Крулиных, как только дверь их парадной с шумом открылась, а снизу послышались мужские голоса, перекрывающие один другой. Отец тут же схватился за револьвер спрятался с женой в ванной, заперев дверь на замок. Может быть, они успели бы захватить с собой девочек – семилетнюю Линду (воспитательницы в детском саду восхищались её редким именем) и четырнадцатилетнюю Марго, – но спросонья каждый из них забыл о дочках и побежал в ванную, спеша скорее укрыться. И только когда в их квартире раздались шаги (как они открыли дверь? Чёрт возьми, как они открыли дверь?), отец семейства вспомнил о детях. Но они, услышав, как открылась входная дверь, спрятались в шкафу, уместившись вдвоём на одной полке.

Святцы нашли их и пристрелили прежде, чем кто-то из девочек успел бы закричать.

Отец пережил своих дочерей на семь с половиной секунд, которых хватило для того, чтобы открыть дверь ванной и с револьвером вывалиться в коридор, направив его на непрошенных гостей. Если бы пуля не вошла самому старшему из семейства Крулиных в голову, он, быть может, и успел бы спустить курок, но всё, что он сделал, так это подарил своей жене несколько лишних секунд жизни.

Её застрели в ванне, куда она забралась после первых двух выстрелов.

На другом конце города, в это же время, когда до рассвета оставалось меньше часа, из окна девятого этажа выпал мальчик. Чуть больше четырёх дней назад его родители уехали на ночь к бабушке, которой вдруг стало плохо. Они сказали, что вернутся на следующий день и наказали не открывать дверь незнакомцам. Костя понимал, что нельзя открывать дверь незнакомцам, а потому, когда в неё постучали, он крикнул, что никого нет дома.

Незнакомец почему-то не поверил.

Дверь открыли ключом (похоже, это всё-таки мама с папой), и Костя уже расслабился, но тут он увидел в руках одного из вошедших автомат. Он знал из фильмов, что такие штуки умеют делать: они убивают и разрывают тело на части, отрывая целые куски. А если тебя убьют, то ты, как бы, умрёшь. А умирать Косте не хотелось, потому что Вика с соседнего подъезда обещала его поцеловать, если он подарит ей куклу «Барби» в розовеньком платье.

Поэтому он выпрыгнул из окна, захватив эту куклу с собой. Он не хотел умирать, он хотел лишь мягко приземлиться на ноги и побежать дальше, как это показывали в мультиках. Но вот только жизнь отличается от мультиков, какими бы реалистичными они не казались.

На Невском проспекте одновременно прогремели два выстрела. Они издались из главного зала кофейни, расположенной на первом этаже одного из старых зданий. Она пропиталась ароматом страха и любви, утонувшей в реке безумия, и все эти запахи исходили от молодого парня и девушки, сидящих за столом для посетителей. Через окно им открывался вид на заполонённую трупами улицу, по которой то и дело бегали хищники в поисках хорошей падали. И хоть окно было размером в половину стены, парень и девушка смотрели друг другу в глаза, их взгляды надолго переплелись между собой. К подбородку каждого из них был приставлен ствол пистолета, пока две пары губ шептали что-то о вечной любви. И когда парень и девушка в последний раз признались друг другу в своих чувствах, они спустили курки.

Один из Святцев чуть позже сфотографировал их и сохранил фотографию у себя в галерее, подписав её «Ужин в аду».

Звёзды на ясном небе сияли ярко, но недостаточно ярко для того, чтобы можно было заметить в одном из дворов силуэт бродячего пса. Его пропустила и юная мама, вышедшая из дома, чтобы найти поблизости магазин и взять еды на пару дней, запихав её в огромный рюкзак. Детки уже начали голодать, потому что даже неделю назад холодильник был почти пуст, зарплату не выдавали уже третий месяц. Но после нашествия светлячков, после «светлой» ночи деньги стали всего лишь бумажкой, все товары в магазинах теперь никто не охранял – заходи и бери, только не подавись. Но вот…появилась ещё одна проблема – эти страшные тени, расстреливающие любого вышедшего на улицу. Детки голодали, еды в дома не было, и мама приняла решение выбраться в магазин, надеясь в скором времени вернуться.

Она не встретила ни одного Святца. Вместо них её убило нечто другое – четырёхлапый зверь, отделившийся от стаи. Одним укусом он вырвал женщине половину горла и начал жадно чавкать, наблюдая жалкие подёргивания почти мёртвого тела. Ранец с едой рухнул на землю, так и не добравшись до голодных деток.

Петербург возрождался, но люди, выжившие «светлой» ночью, один за другим погибали, покидая мир. Некоторые уходили добровольно, некоторые умирали от болезней, вылечить которые теперь не представлялось возможным, а некоторые погибали от рук тех, с кем каждый день виделись на улицах и кому пожимали руку. Смерть прогуливалась по городу, заглядывая в любой уголок, добивая оставшихся на теле Петербурга блох.

Святцы выполняли свою работу, пока высоко в небе парило нечто, похожее на дьявольский глаз. И в самом его центре сиял алый огонь, что был намного ярче настоящей алой звезды.

Женя не понимал, что происходит.

Спросонья он выполнял всё, что ему говорили. Мысли только-только начинали зарождаться бледными призраками, а потому он особо не задумывался, где находится. Голову всё ещё застилал туман, когда сквозь него пытался пробиться чужой мужской голос. Перед глазами стоял чёрный силуэт человека, сильно контрастирующий на фоне светлых стен. Лица видно не было – его тоже застилала чернота. Голос доносился будто из-под маски, чуть приглушённый, а может, приглушён он был не проснувшимся сознанием. Как бы то ни было, Женя беспрекословно всё выполнял, пока мысли пытались прийти в порядок.

Через какое-то время его вывели в коридор. Огромный, длинный коридор, будто созданный из самой белизны. По глазам били ярко сияющие лампы, так что большую часть пути Женя прошёл с закрытыми глазами, одновременно и чувствуя, и не чувствуя на своей спине чужую ладонь. Ноги плелись сами по себе, подошвы кроссовок (кроссовок?) почти не отрывались от пола. Всё вокруг казалось чем-то нереальным, отстранённым, никак не связанным друг с другом. Откуда-то издалека доносились тихие, еле слышимые голоса: мужские, женские и, вроде бы, даже детские. Постепенно они начали усиливаться, смешиваясь в один общий гомон. Мозг улавливал все ощущения, но прогонял их через себя, как бывает при принятии большой дозы болеутоляющих. И тело Жени подчинялось ему точно так же, как катарец подчинялся бы американскому офицеру – никак.

Чужие руки остановили его в том месте, где коридор переткал в огромный, просто гигантских размеров зал. Женя увидел мелькающие силуэты людей, мечущихся туда-сюда непонятно зачем. Увидел бесчисленные ряды столов, некоторые из которых ещё оставались пустыми. В воздухе плавал шум столовых приборов, стучащих о посуду, но в основном слышались разговоры. Точнее, один большой разговор сотен людей непонятно о чём. Женщины разговаривали с мужчинами, мужчины разговаривали с женщинами. Кто-то громко рыдал. Кто-то безудержно смеялся. Где-то слышалась матерная брань. Казалось, здесь невозможно отыскать что-то, хоть чуточку похожее на тишину.