Простые слова - читать онлайн книгу. Автор: Алиса Гордеева cтр.№ 59

– Не мы – ты.

– Я ничего не понимаю, папа.

– Прямо сейчас мы поедем в больницу и попытаемся найти в твоей крови что-нибудь запрещённое, а за одним засвидетельствуем побои. Ну а потом, если всё ещё не раздумаешь спасать Ветрова, тебе придётся написать встречное заявление в полицию и пообщаться с прессой.

– С прессой? – чуть не падаю со стула. – Это обязательно?

– Иначе твоё заявление затеряется где-нибудь в архиве, дочка.

Лучше бы отец снова терзал взглядом смартфон, а не пристально следил за моим смятением.

– Но тогда каждая собака в городе будет знать о пережитом позоре. Разве не этого ты всегда боялся?

– А ты? Ты не боишься?

К горлу подкатывает противная тошнота то ли от голода, то ли от пугающей перспективы стать посмешищем не только в классе, но и во всём городе.

– Боюсь, – отвечаю честно и, шмыгая носом, разрываю зрительный контакт с отцом. Чёрт, я стала его точной копией: такая же жалкая и трусливая.

– Что ж, Марьяна, это твой выбор, – усмехается папа и встаёт из-за стола. – Тогда остаётся надеяться на адвоката.

Марьяна.

Тяжёлые шаги отца назойливым гулом отдаются в ушах. Понурый и растерянный папа бессмысленно ходит по кухне, то и дело поглядывая на смартфон. Смотрит ли он на время или ждёт звонка – не знаю, но точно так же не нахожу себе места.

– Папа, – осторожно зову его, устремляя взгляд к приоткрытому окну.

Золотая осень во дворе играет яркими красками. Солнечными, тёплыми, радостными. Только на душе беспробудная слякоть.

– Нам в любом случае нужно в больницу, дочь, – суетливо отзывается отец и хватает с подоконника наполовину пустую пачку сигарет. А потом оборачивается. Смотрит на меня как-то странно, с толикой разочарования, что ли. Нет, я привыкла! Никогда раньше в глазах отца я не видела гордости или одобрения, но сейчас от его немого взгляда по коже бежит холодок.

– Конечно, – отвечаю с готовностью. Спасти Саву – единственное, что сейчас хочу, и цена не имеет значения. Но под пристальным вниманием отца теряюсь, никак не могу подобрать нужных слов.

– Не знала, что ты куришь, – ляпаю первое, что приходит на ум. Говорить на отвлечённые темы всегда проще, чем открывать душу. С последним, надо сказать, у меня всегда были проблемы.

Впрочем, отец тоже не спешит к откровениям, хотя вижу: его что-то гложет. Волнение за Саву, осознание, что едва не потерял меня, шаткое положение собственного имени – неважно! Таким подавленным и беспомощным я раньше никогда его не видела. Или видела?

В памяти рваными фрагментами всплывают картинки из прошлого: та проклятая ночь, салон отцовского авто, привкус дыма в воздухе и папа, отрешённый, потерянный, напряжённый. Гоню ненужные воспоминания прочь: сейчас главное – это Сава!

Со скрипом отодвигаю стул и робко подхожу ближе к поблёкнувшей фигуре отца. Выворачиваю пальцы на руках. Не чувствуя боли, кусаю губы и мысленно умоляю папу со мной поговорить.

– Закуришь тут, – заметив моё приближение, он отрешённо ведёт плечом, продолжая стоять ко мне вполоборота. Голова опущена, спина колесом. Отец напоминает сейчас побитого пса. Впрочем, я не лучше.

– Во всём, что случилось, моя вина́, папа, – не знаю, с чего начать, как объяснить, что несмотря на страх, я выбираю Саву. Старик лишь хмыкает, давая понять, что не воспринимает меня всерьёз.

– Всё было бы сейчас по-другому, – не оставляю попыток достучаться. – Ветров наспех позавтракав, убежал бы на тренировку. Мама снова завела бы разговор о моём возвращении на лёд. А ты… ты бы строго на меня посмотрел, улыбнулся и поспешил отправиться по своим делам.

Глупые слёзы щекочут горло, сбивают в пену и без того спутанные мысли.

– Папа, – шмыгаю носом, но отец продолжает смотреть мимо меня. Пускай! Закрываю глаза и вновь даю волю словам: – Всё, абсолютно всё могло быть иначе, не испугайся я на дурацкой физике сесть рядом с Савой, но я струсила. Понимаешь? Ветров впустил меня в свой мир, а я его предала, пошла на поводу дурацких страхов. Я слабачка!

Не спешу открывать глаза: так проще, так можно не бояться, что тебя осудят.

– Ты бы не закурил, папа.

Слышу, как отец отходит от подоконника.

– Ветров не оказался бы сейчас за решёткой, а я не стояла перед тобой с разбитым лицом и сердцем.

Корю себя за слабость, за чёртову зависимость от мнения окружающих. К чему всё это меня привело?

– Иди ко мне, – отец раскрывает объятия, такие нужные, до дрожи необходимые в этот трудный для нас обоих момент, и притягивает меня к своей груди. – Не вини себя, дочь. Людям свойственно выбирать неверный путь. Ошибаться. Раскаиваться. Пытаться всё исправить, а потом снова наступать на те же грабли. Это жизнь.

– Я очень боюсь, что на меня начнут показывать пальцем, – носом тычусь в пропахший дорогим табаком пиджак отца. – Не выдержу издевательских смешков в спину. Сомневаюсь, что сдюжу противостоять наглости Булатова. Сломаюсь. Опозорю себя, тебя, маму и самое страшное, что впустую.

Голос дрожит и срывается в шёпот. Непослушными пальцами цепляясь за мощные плечи, надеюсь найти ответы.

– Я тебя понимаю, дочь, – колючим подбородком отец спутывает мои волосы. – Как и не могу пообещать, что будет иначе. Поэтому и ни на чём не настаиваю.

– Но если я снова пойду на поводу своих страхов, то потеряю Ветрова навсегда.

– Первая любовь редко бывает счастливой, дочка, – усмехается отец. – Ты так и так его потеряешь.

– Я не об этом, – еле сдерживаю себя, чтобы не начать спор. Это всё потом. Сейчас важнее другое. – Если я промолчу, Саву отправят в колонию.

– В любом случае я сделаю всё, чтобы этого не случилось, – уверенно отрезает старик, а я до одури хочу ему верить. А ещё понимаю, что и сама готова на всё. Пусть дрожат коленки, а будущее кажется непроглядно мерзким, все вместе мы справимся. Обязательно!

– Я тоже, пап, – всё сильнее прижимаюсь к родному теплу. Выбор сделан, но как же сложно его озвучить. – Я согласна. Пресса, медики, Булатов – что угодно.

– Я в тебе не сомневался, – моего лба касаются тёплые губы, а в отцовском голосе слышны нотки облегчения. Неужели судьба Савы заботит папу сильнее моей, да что там, сильнее собственной репутации?

– А если у нас не получится? – осторожно забегаю вперёд.

– Всё может быть, Марьяна, – отец отстраняется и тяжело вздыхает. – Есть вещи, которые от нас не зависят. Но поверь, я приложу максимум усилий, подниму на ноги всех, кого знаю, чтобы Савелий вернулся к нормальной жизни.

– Зачем тебе это? – отец никогда не был сентиментальным, да и Сава нам даже не родственник – так обычный детдомовец.