Красавица и ее чудовище - читать онлайн книгу. Автор: Ева Никольская cтр.№ 92

Гениальное решение наконец-то посетило мою бедную голову, и… я заорала во всю силу своих легких "Помогите!" А затем посмотрела в сторону Хранителей и тихо заскулила, продолжая ногтями царапать собственную кожу, чтобы хоть как-то вернуть чувствительность плоти и разжать ладонь. Там… возле столба лежал на земле Смерть, а над ним, пытаясь привести в чувство, склонились оба его друга. Ну, все… теперь "русалка" точно не выживет, потому что помогать мне некому.

Меня все-таки услышали, несмотря на звуковую изоляцию. Хотя не услышать такой вопль сложно, да и щит магический, вероятней всего, был односторонним. Так или иначе, но глотать слезы, воюя с помеченной "живым" символом кистью, мне пришлось не долго. Стоило чужой ладони лечь на мое запястье, как неподдающаяся никаким "уговорам" хватка тут же разжалась, выпустив шею со сливово-черной россыпью синяков. Однако девушка, освобожденная от удушливых тисков, даже не шевельнулась, продолжая неподвижно лежать на холодном камне, хранившем следы Аваргалы. Она напоминала ритуальную жертву, вокруг безвольного тела которой расходились темные линии застывшего орнамента. Меня снова затрясло. Но теперь это была не судорога, а озноб. Вполне обычное явление для нервной перегрузки. На глаза накатывались новые волны слез, сердце бесновалось в груди, отсчитывая секунды приговору.

Сейчас… вот сейчас он скажет мне, что она мертва. Я же вижу, как торопливо скользят кончики его пальцев по ее посиневшей шее, как нетерпеливо разрывается заклинившая шнуровка на плаще, как он щупает пульс на запястье несчастной, и как расползается по ее тонкому пальчику алая струйка крови. Я вижу, как он сосредоточенно смотрит на Маю, на ее руку, лицо, и как в глазах его… в прищуренных красно-желтых глазах тлеет насильно потушенный гнев.

Шаг назад, еще один и еще… Я только что убила человека? Боже правый, вот это действительно… страшно.

Не помню, как долго я пятилась, но в конечном итоге моя спина уперлась в прозрачную стену, ограничивающую площадку. От нее повеяло холодом и меня затрясло еще сильнее, чем раньше. Зубы начали отбивать чечетку, а руки, обнявшие плечи, заходили ходуном. Теперь они обе были мне послушны, вот только какой от этого толк? Арацельс продолжал водить пальцами над телом Маи, не обращая внимания на мои перемещения. Похожее занятие было и у Камы, только его пациентом являлся четэри, который, как и ушастая девчонка, не подавал никаких признаков жизни. И мне почему-то казалось, что и в его состоянии повинна я. И в том, что Ринго потирает ушибленный бок, обиженно поглядывая в мою сторону, и даже в непонятном поведении Боргофа, медитирующего рядом с телом рыжей. Я! Во всем виновата только я и моя проклятая рука с синим рисунком на запястье. Мне было так плохо, что слезы — обычно редкие гости на моем лице, продолжали бежать по щекам, а в груди черным комом зрело ощущение того, что я опасна для окружающих. От меня одни проблемы. А теперь и того хуже… трупы. Ну, или травмированные больные, по меньшей мере. Мая, Ринго, Смерть…

Первый Хранитель как-то очень быстро перестал хлопотать над девушкой (неужели поздно?) и, вскинув голову, посмотрел сначала на чернокрылого, а затем на меня. Такой мрачный-мрачный взгляд, не предвещающий ничего хорошего. Ну, точно… поздно. Или все-таки нет? Я заглянула в его глаза и внутренне сжалась от эмоций, которые там плескались. Да и чего, собственно, я ожидала? Понимания, сочувствия? От кого? От мужчины, с которым у нас пары фраз без нервотрепки сказать друг другу не получается? А теперь… теперь он, вообще, на полном основании может свернуть мне шею, дабы избавить общество от угрозы в моем лице. И, судя по виду, с которым Арацельс отошел от стола и направился ко мне, именно так он и намерен поступить.

— Я… я не хотела. Она… рука… она сама… — мои сбивчивые попытки оправдаться зачахли на корню. Он приближался, я отступала, скользя полуобнаженной спиной по невидимой преграде магического купола. Волны холода разбегались по коже, да и на душе было не жарче. — Я, правда, не хотела! Это…

Слова застряли в горле, когда он резким движением оттащил меня от края площадки и, чуть развернув, привлек к себе, а потом, крепко сжав, проговорил куда-то в макушку:

— Ты не виновата.

Сердце испуганно стукнуло и замерло, а тело, угодив в плен мужских объятий, почему-то стало безвольным и податливым, наотрез отказываясь сопротивляться. К чему дергаться, когда так тепло от его близости и спокойно, словно я попала в защищенное от всех невзгод место, где мне по-настоящему хорошо и почти не страшно. Не за себя, за других… почти.

Какое-то время я просто тихо всхлипывала, уткнувшись носом в его грудь, и будучи не в силах произнести ни слова. А он гладил меня по спине и молчал. Наконец способность говорить вернулась, выдав пару коротких, но таких важных слов:

— Она… Мая… — едва слышно прошептали соленые от слез губы.

— Жива, — коротко ответил он, не дожидаясь, пока я выскажу свою мысль до конца.

С души будто камень свалился, а в груди снова застучало. Тук-тук-тук… быстро и радостно, громко и взволнованно.

— Ей очень плохо?

— Уже нет. Не переживай, она скоро очнется.

Я буквально физически ощутила, как отступает тяжесть навалившейся вины, как возвращается способность нормально мыслить и как неохотно отпускает меня такая противная черта характера, как самобичевание. Я никого не убила. Не убила! Господи… как же хорошо.

— А Смерть?

— Раз Мая жива и практически здорова, ему тоже ничто не угрожает.

Вот это новости! Теперь понятно, почему они не отправили девушку восвояси. Четэри как-то связан с ушастой. Не хило так связан… Раз потерял сознание в тот же миг, что и она. Ну, или близко к тому. Интересный поворот, а я опять не в курсе. Хотя куда мне, после произвола, вытворяемого собственным телом? С собой бы разобраться прежде, чем в жизнь других лезть.

И, тем не менее, я полезла. Чуть отстранившись, попыталась выглянуть из-за плеча блондина, чтобы убедиться в правоте его слов. Особой свободы мне, естественно, не дали. Впрочем, я против этого и не возражала. Зато увиденное перед тем, как снова вернуться под защиту сильных рук, успокоило и обрадовало. Белокрылый сидел на земле и о чем-то тихо переговаривался со своим черноволосым лекарем, а очнувшаяся Мая рассеянно натягивала капюшон, пряча под ним прижатые к голове уши вместе с торчащими в разные стороны волосами. Глядя на это грустное создание, мне опять стало не по себе.

— Рука… она отказалась подчиняться и…

— Шшшш, — раздалось над ухом, а объятия стали еще крепче.

Арацельсу в утешительном порыве отчего-то приспичило вжать меня в себя. До боли в мышцах, до хруста в костях… до моего жалобного вскрика от переизбытка силы с его стороны. Ладони мужчины дрогнули, ослабляя хватку, и я снова смогла нормально дышать. Вдох — выдох — вдох… экстремально, но… до чего же приятно. Мотнув головой, я попыталась прогнать неуместные мысли прочь и сосредоточилась на беспокоящем меня вопросе:

— Ты знаешь, почему это случилось?

— Догадываюсь.