Твари Господни - читать онлайн книгу. Автор: Макс Мах cтр.№ 74

«А как я это делаю там?» — вопрос был не праздный, потому что она никогда, вернее давным-давно, его себе не задавала. Просто творила, и все. А как… В чистилище все что-то такое умели, так почему бы и ей не уметь?

Но вот сигарета… С ней все обстояло гораздо хуже, потому что Лиса совершенно не помнила, что бы когда-нибудь курила такие сигареты, да еще и с грасом.

«Обалдеть!» — она встала с горшка и, не обратив никакого внимания на то, что так и неиспользованное по назначению полотенце соскользнуло с плеч, шагнула к зеркалу.

«Н-да…» — еще секунду или две Лиса стояла перед зеркалом, а потом опрометью, как была голая и мокрая, бросилась в комнату.

Сумочка оказалась именно там, где она помнила, в кресле у стены. Там же была свалена и вся ее одежда, наскоро сброшенная чуть больше двух часов назад. Отшвырнув джинсы в сторону, и зажав мешавшую сигарету в зубах, Лиса одной рукой открыла сумочку и, достав из нее паспорт, раскрыла на первой странице. Сомнений не было — на фотографии в паспорте она увидела точно то же, что и в зеркале, лицо.

«Твою мать!» — она залпом допила оставшийся в стакане виски, затянулась, и снова пошла в ванную.

Однако зеркало менять показаний не собиралось. Там, по ту сторону стекла, в иллюзорном мире отражения перед Лисой стояла совсем не та женщина, которую она ожидала увидеть. Нет, при ближайшем рассмотрении, что-то от Доминики Граф в ней определенно осталось, но совсем немного. Волосы стали длиннее и изменили свой цвет. Теперь на голые плечи Лисы ниспадала волна совершенно седых волос. Изменились и черты лица, став жестче, но, пожалуй, и интереснее, выразительнее, а глаза из голубых стали темно синими. А вот брови и ресницы и… да, опустив взгляд, она убедилась, что раньше, как и Доминика, была брюнеткой.

«Господи прости!» — но если честно, женщина эта Лисе понравилась гораздо больше, чем уже почти исчезнувшая фрекен Граф. Эта… Лиса недоверчиво заглянула в паспорт, но все так и было, как подсказывала неизвестно откуда взявшая эти подробности память. Дебора Варбург была несколько старше, чем Доминика, хотя и не на много. Вопреки бросающейся в глаза седине — вполне уместной, как ни странно, и даже эффектной — это была молодая тридцатилетняя женщина, интересная и сильная, хотя писаной красавицей ее, вероятно, назвать было нельзя. Но, в любом случае, с первого взгляда становилось очевидно, что была она, что называется, необычной. А еще… Еще, если она и не приходилась сестрой-близнецом Деборе из Города, то и сходства черт между двумя этими женщинами, не увидеть было трудно.

Каскад изменился даже сильнее, чем он предполагал. Во всяком случае, на Карнавальной улице и вокруг Итальянской площади за прошедшие годы появилось много совершенно новых зданий, некоторые из которых отличались особой изысканностью и, пожалуй, даже вычурностью. Противоестественный союз неоготики и западноевропейского барокко способен был, оказывается, творить чудеса. Да и у многих старых домов, которые Виктор, как ни странно, все еще хорошо помнил, видимо, сменились хозяева, преобразившие их облик — в угоду собственному вкусу и потребностям — почти до полной неузнаваемости. Впрочем, если быть последовательным, чего-то в этом роде ожидать и следовало. Город менялся просто потому, что все время менялись его обитатели. Это происходило всегда и везде, теперь случилось здесь. Пятнадцать лет большой срок даже для обычных человеческих городов, ну а в Чистилище, полтора десятка лет это и вообще целая эпоха.

«Сменилось поколение», — отметил он, прогулявшись по обретшим новую, пусть и призрачную или, вернее, иллюзорную жизнь улицам.

На самом деле, Каскад стал новым городским центром не сегодня и не сразу. Насколько Виктор помнил, Итальянская площадь и прилегающие к ней улицы начали привлекать молодежь еще лет семнадцать-восемнадцать назад. А некоторые полюбили этот, в то время тихий и малопосещаемый уголок с самого начала. Так что новизна личин и городских видов не должна была вводить в заблуждение. Наверняка, здесь все еще можно было встретить и кого-нибудь из городских старожилов. Причем, не лишь бы кого, а именно тех, кто мог Виктору теперь понадобиться.

«Или нет», — последняя мысль в равной степени относилась, как к тому, что на Каскаде можно увидеть и знакомые лица тоже, так и к тому, что встреча с кем-то из старожилов все еще могла иметь для Виктора хоть какую-то ценность.

Он посидел немного в «Шабаше» — надо отдать должное вкусу хозяина — стильном кабаке, где, впрочем, не подавали ничего лучше горького пива, напомнившего Виктору венгерское, произведшее на него когда-то, в Будапеште, самое неприятное впечатление, и дрянной, «доперестроечной» водки. Затем, прогулялся по самой площади, рассматривая вечно сухие фонтаны и витрины новых кафе и ресторанов, которые, несмотря на дневное время (во всяком случае, в Европе и ее окрестностях), отнюдь не пустовали. Потом, от нечего делать, зашел в харчевню Клары, которая, как он помнил, являлась подлинным старожилом Каскада вообще и Итальянской площади, в частности, но ни луковый суп, ни традиционный портвейн его сейчас не заинтересовали. И, побродив еще немного по переулкам за «королевским» дворцом, где располагались мастерские местных художников, и где Виктор нашел несколько по-настоящему неординарных работ, созданных людьми, которые на самом деле, то есть в своей настоящей жизни, скорее всего, не были способны даже на то, чтобы ровно провести прямую линию, вернулся на площадь. Здесь он немного послушал игру уличного музыканта, бездарно, но с чувством игравшего на дрянной скрипке, поболтал — ни о чем — с каким-то словоохотливым типом из относительно новых старожилов, и наконец присел отдохнуть в кафе «У Лешего», где со вкусом и удовольствием выпил кофе по-ирландски, на удивление оказавшийся просто великолепным. Лешего — худого, как щепка, и вечно хмурого, какого-то по-осеннему пасмурного мужика с седым бобриком коротко стриженых волос на шишковатой голове и крупными, но грубыми чертами лица, Виктор помнил еще по Верхнему городу, но вот тогдашние напитки Лешего особого впечатления как будто не производили. Впрочем, люди не только стареют, они еще и учатся. Так что ничего необычного в таком обороте дел, в общем-то, не было. А вот увидеть второе уже знакомое лицо, даже такое, каким обладал хозяин кафе, было просто приятно, так что Виктор задержался у Лешего дольше, чем предполагал, и с удовольствием выпил еще одну чашку кофе. И сливки, и виски — по-видимому, «настоящий» ирландский мальт — были выше всяческих похвал, да и сама атмосфера традиционного английского паба, в котором, однако, не разливали ни пива, ни эля, располагала к неторопливому времяпрепровождению, что было более чем, кстати, так как спешить Виктору было совершенно некуда. К тому же кафе-паб Лешего оказался местом весьма оживленным. Не то, чтобы из-за своей популярности он был битком набит. Но люди сюда заходили все время и, если и не задерживались надолго, то, уж во всяком случае, и не молчали, а, разговаривая, голосов не понижали, так что уже через десять минут, без всяких на то особых усилий, Виктор оказался в курсе всех сколько-нибудь значимых новостей Города и Мира. И новости эти, положа руку на сердце, ему совсем не понравились. Вернее, ему не понравилась одна конкретная новость, которую больше всего, собственно, и обсуждали.