Дорога через прошлое - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Сезин cтр.№ 15

Как выяснилось, мощные взрывы в ночи означали подрыв еще нескольких пролетов моста. Теперь он был полностью непригоден для прохода. Немцы, заняв Крюков, лишились возможности прорваться дальше, на левый берег. Но с высот вокруг заречной части город был как на ладони, поэтому немецкая артиллерия громила Кременчуг.

Под ударом оказались тот самый завод имени Сталина, станция и все промышленные предприятия, что выходили на реку. Доставалось и остальным. В городе, как шепотом говорили, возникла паника, усугубленная бегством городского начальства ^[5]. Над улицами повис дым пожаров.

Артиллерийский склад в городе находился довольно далеко от реки и немцами не обстреливался – возможно, они о нем даже не подозревали. Но железная дорога, идущая к складу, хорошо наблюдалась немцами, поэтому при попытке днем вывезти вагоны с боеприпасами произошло бы нечто вроде гибели Помпей. А вывозить запасы с него было необходимо. Они были нужны, да и случайный снаряд мог влететь в склады и устроить катастрофу, какой город не видывал. Потому нас собрали и бросили на разгрузку складов.

Работала наша команда по ночам. Днем вагоны загружались разной взрывчатой начинкой, а ночью мы тихо вручную волокли вагоны по путям в сторону Чередничков. Там уже, на плохо видимом немцами месте, их подхватывала «кукушка» и формировала нормальные составы. А нам требовалось идти за следующим вагоном.

Работали не мы одни, там и с самого арт-склада служащие были, стрелки, авиаторы, местное население… Так что мы подхватывали вагон, а такие же вагоны волокли и перед нами, и после нас. Прерывалась работа только тогда, когда немецкие снаряды рвались близ путей. Вряд ли прицельно, это был тот самый «беспокоящий огонь», но попади их гаубица в наш вагон, всем был бы со святыми упокой, и опознавали бы нас по уцелевшей подметке. Но нашими молитвами немецкие снаряды уводило в сторону. Сколько я был в городе, взрывов боеприпасов со склада не звучало ^[6].

Наверное, орудия нашей батареи были взяты из самых закоулков этого склада. Винтовки ополченцев, видимо, тоже. И нехватка снарядов была по той же причине. Как нам пояснял товарищ из пиротехников, снаряды хранятся в разобранном виде: взрыватель вывинчивается, на его место ставится заглушка, иногда даже взрывчатка вынимается из корпуса. Вот и запас снарядов на батарее был такой, который успели довести до готовности к отправке батареи. А дальше батарея оказалась за Днепром, и пополнить ее комплект уже было никак. Кстати, два остальных орудия тоже погибли. Они расстреляли остатки снарядов, а потом с них сняли замки и все, что можно снять на скорую руку.

Работа была адски тяжелая, особенно на тех участках, когда путь шел хоть чуть-чуть в гору. Постепенно мы освоились и знали уже, где можно не нажимать, а где требовалось упасть, но протащить еще немного в гору, а дальше пойдет само.

После веселой ночки мы приходили и падали на пол. Спали до обеда, потом ели, потом снова досыпали. А дальше темнело, и снова – здравствуйте, оружие и боеприпасы! Сон был такой крепкий, что даже разрывы снарядов в городе не мешали. Я лично как-то дрых, когда шальной снаряд упал в нашем дворике, и соседи меня не смогли растолкать. Сказали, что в ответ на тормошение я их очень качественно и далеко послал, перевернулся на другой бок и продолжил спать. Они не стали ждать и смылись из здания. Но больше снарядов рядом не упало, потому они и вернулись сами – тоже досыпать.

А через несколько дней успешного толкания вагонов в гору случилось так, что на ночь на склад нас не повели. Мы днем выспались, поэтому ночью заснуть не сумели. Вот мы и слонялись по зданию, по садику возле, курили и не знали, что делать. Потом народ понял, что ни вагонов, ни сна не будет, и отправился куда-то за культурными развлечениями. Я же остался, сидел во дворе, прислушиваясь к дальней стрельбе, и размышлял. Доселе было как-то не до того – все время что-то мешало.

По размышлениям моим выходило, что я был занят очень полезными делами, и экстремальных ощущений каждый день хватает, но вот возникает вопрос о том, насколько я далек до того, чтобы найти Наташу? Вроде послание подразумевало, что я должен пройти некую дорогу, прежде чем найду ее. И я готов был к этому. Правда, сидение уже десятый день все на том же месте не очень было похоже на дорогу к ней. Но и послание звучало не очень понятно.

Упоминался круг, то есть можно было понять, что я опишу некий круг в пространстве или во времени. Было что-то и про Ригу, то бишь история пахла возвратом куда-то в Прибалтику или в район Ленинграда. Вроде так, значит, я должен воевать до 1944 года, когда и состоялось возвращение в Прибалтику, да и к Кингисеппу тогда же вышли. Рига – тоже это время. Или все куда проще, и круг я уже замкнул, явившись в Гатчину к священному валуну и вновь окропив его кровью, уже не случайно, а целенаправленно? И, снова встав в ряды РККА, я еще раз круг замкнул? Вроде как так получается, но вот прав ли я, совсем непонятно. И есть еще одна маленькая гадость.

Я ведь себя считаю христианином, хоть и не сильно ревностным, а тут окропил кровью некий языческий символ. Если в прошлый раз все случилось без всякой задней мысли, то сейчас-то уже четко и без экивоков. И чье было это послание в ночи, которому я последовал? Вот тут-то и начинаются размышления, которые приводят к сомнениям, чем именно я занят. А нет ли здесь какого-то наваждения, которому я поддался? Не знаю. При случае зайду в какой-нибудь храм и задам вопрос. Пока же меня поддерживает то, что пошел я не ради своего брюха или гордости, а ради Наташи. Ну и надеюсь, что здесь от меня тоже будет какой-то толк.

Вот так я посидел, горестно поразмышлял о житье-бытье своем и о том, что меня ожидает, а потом стал искать какое-нибудь занятие, поскольку спать все равно не хочется, а до рассвета еще долго. В углу валялась какая-то книга, ставшая жертвой курильщиков, выдравших половину ее листов. Попытался почитать. Увы, читать ее оказалось невозможно: рассказывалось там об устройстве паровозных машин, да еще и дореволюционным шрифтом. Я еще не так оголодал по печатному слову, чтобы этим вот наслаждаться при плохом освещении.

Сел снова в палисаднике и стал размышлять, как мне дальше быть. Остатки ополченцев явно расформируют и всех передадут в Красную Армию. Не сейчас, так через месяц. Вот отправят меня в пехоту, если не буду рассказывать про свои глаза. А куда мне там податься? Мне уже пришлось быть и стрелком, и вторым номером на «максиме», а сейчас вот и артиллеристом. Куда и кем теперь?

В артиллерию, рассказывая, что я там пару часов ящичным побыл, это только смешить знающий народ. Квалификация у меня там такая же, как и у любого другого, кого на мое место взяли да поставили. Вторым номером снова можно, хотя не мешало бы освежить в памяти все эти задержки, да и устройство самого пулемета. Здесь я, в отличие от ящичного, имею фору перед таким же взятым из ополчения, но «максим» видевшим только в кино. Тут есть другая засада: в УРе мы особенно далеко пулемет от дота не таскали, а в пехоте куда нужно, туда и поволочешь, хоть один километр, хоть полсотни. И проблема добычи воды для охлаждения пулемета сваливается тоже на меня. Хотя чего я беспокоюсь? В той же одиннадцатой дивизии был я вторым номером, и ничего. Правда, станок у нас там был полегче. Или попроситься в саперы, как мне когда-то хотелось? В общем, размышлял я, размышлял, да так и не решил для себя, чего бы хотел.