Нарвское шоссе - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Сезин cтр.№ 55

Роту пару раз пополняли, но небольшое пополнение быстро таяло. Патронов и гранат хватало, с едой бывали перебои. Случалось и всего по разу в день поесть. Повара на нашу ругань виновато отвечали, что не могли найти нас. Пошлют их туда-то, они приедут, а окажется, что надо не туда, а в другое место. А, еще гранаты были явно ленинградского производства, потому что по виду слегка отличались от тех, что я видел под Кингисеппом. Добрый совет старшины я помнил и пользовался им. Сви́тера я себе не раздобыл, но разжился наганом и патронами к нему. Сначала я его прятал, потом стал носить открыто. Начальство на него внимания не обращало. Еще я на пару дней стал владельцем части оптического прицела. Я его свинтил с разбитой пушки и некоторое время наслаждался обретенной дальнозоркостью. А потом он пропал. Той ночью нас гоняли то сюда, то туда: то позволят спать, то подымут, то прикажут готовиться к атаке, то атаку отменят… Немудрено, что я свою оптику потерял. Но настроение и так было настолько низким, что потеря на нем не отразилась.

В моем новом взводе осталось человек шестнадцать, отделений оттого было два, и командир со связным. Моим отделением командовал младший сержант Гаврилов, он, наверное, был последним из кадрового состава взвода. Взводный был из запаса и пришел с пополнением под Нарвой, как Гаврилов говорил. А остальные тоже когда-то пришли, с каким-то пополнением или сами пристали, как Тимофей, служивший на каком-то береговом складе флота. При отходе он отбился от своих, а пристал к пехоте. Его в армейскую форму переодели, но перед боем он всегда вытягивал бескозырку из вещмешка и надевал ее вместо пилотки. Кстати, он воевал с винтовкой Симонова. У Гаврилова был ППД, а кроме того, еще ручной пулемет и три винтовки СВТ, так что пострелять мы могли довольно густо. К «дегтяреву» у меня душа не лежала, потому когда меня отделенный спросил, не хочу ли я во вторые номера, то ответил, что я был вторым номером на «максиме», а в ручном пулемете – ни ухом, ни рылом. Гаврилов оставил все так, как есть.

…День начался не очень удачно. Утром кухня запоздала, потому собрали, у кого что осталось, и по-братски разделили. Елисей Митрич, воевавший в Гражданскую, сказал, что ему старые солдаты говорили: перед боем лучше не есть, чтоб при ранении в живот выжить, поэтому перед боем поголодать полезно. Но свою долю сжевал быстрее нас. Патронов хватало, и пока это была единственная радость.

Первую атаку на обороняемые отделением два домишка какого-то хутора мы отбили. В правом домике из двух окошек комнаты работал пулеметный расчет (первый номер – Валентин и второй – Никифор), а из сеней стрелял я. Когда немцы откатились за канаву в поле, я дозарядил магазин и пошел к соседям. С ними было все в порядке: Валентин мрачно бдил у окошка, а Никифор набивал расстрелянные диски.

– Валентин, поглядывай в мою сторону, а я помогу диски набить.

Тот только кивнул в ответ. Он вообще мало разговаривал и всегда ходил с мрачным видом. Как он попал сюда – не ведаю, но петлицы у него были авиационные. Наверное, из наземных частей, что самолеты обслуживают. Силы в нем хватало, пулемет он таскал так же легко, как я свой карабин. Но что я заметил, он при переноске диск от пулемета не отделяет. А мне еще в батальоне говорили, что нельзя перебегать с заряженным пулеметом. Перебежал – и диск вставил. Ладно, я ему не командир. На то есть отделенный, пусть ему вставит, чтоб вынимал.

Я сел рядом с Никифором, взял второй пустой диск и стал вкладывать патроны по кругу. Неудачно задел фланцем гильзы за ободранное место на руке, и потекла кровь.

– Цто это с цтобою?

Это так Никифор разговаривает, такой на его родине выговор, цокающий. Где же это место – кажись, возле Урала… Нет, вроде ближе.

– Да ничего, чуть-чуть руку щепой ободрало.

– Так тецет!

– Само остановится, тоже мне, рана!

Валентин включился в разговор:

– Внимание, начальство!

Да, в пролом стены заскочил Гаврилов. На голове пилотки нет, вместо нее шапка бинтов, но голос веселый.

– Отбились? Молодцы! И ты, Саша, молодец вдвойне, что с дисками помог. Должны они тебе за помощь.

– Кому я должен, всем прощаю!

– И другу моему Тихону Бастрыгину завещаю вотчину свою в Ладожском озере, все сто сажен пучины.

Я вопросительно посмотрел на отделенного: мол, что это значит?

– Не знаешь? Это такое шуточное завещание разбойника. Твои слова где-то в начале, а мои – попозже. Там еще он дядьке на кафтан завещает восемь аршин веселого смеху, а жене своей все двадцать четыре часа в сутках. Дальше не помню. Это дед мой любил по пьяной лавочке рассказывать – все вокруг от хохота покатом лежали и ногами дрыгали ^[32].

Мы посмеялись. Пока нам это давали делать.

Немцы, видно, собрались с силами и атаковали снова. Только уже не прямо на домики, а обходя их сбоку. По домикам же работали пулеметы и минометы. Пулеметного огня я не опасался – стена кирпичная, но вот мина – кто ж ее знает? Выдержат ли полуразметанная обрешетка и деревянное перекрытие удар мины? Как выяснилось – выдержали. Удар и взрыв на чердаке, но мы живы и только чихаем и отплевываемся от валящейся сверху пыли. Всю жизнь хозяин пыль копил, а тут эту пыль мина сразу подняла! Ко мне в сени втиснулся Валентин с пулеметом, пробурчал, чтоб я с ним местами поменялся, и отодвинул меня от окошка. Я в дверях разошелся с Никифором и занял ближнее к выходу окно. Обходящих немцев видно не было. Поэтому я поочередно стал стрелять то из этого, то из второго окна в сторону немецких пулеметов. Так, чтоб показать, что в домике кто-то есть и они еще не прекратили сопротивляться. Зато пулемет Валентина работал ровными короткими очередями. И хорошо: немцы на пулемет не сунутся, а может, и отойдут, не захотев долго быть под фланговым огнем.

Сзади затопали, я крутанулся, вскидывая карабин. Это Гаврилов.

– Все живы? Ладно, перебежками отходим к опушке леса. Валя, беги к углу забора и прикрывай! В трон, в закон и в загробные рыдания! Давай!

Отделенный исчез. Пора бежать. До леса с полкилометра, побегаю всласть.

Перебежал через двор, чуть не попал в россыпь лошадиных «яблок», под ногами захрустели сухие плети какой-то огородной фигни. Перескочил жалкую изгородь (она даже ниже колена, чтоб обитатель дома, идя до ветру, споткнулся и упал в то, что сделал). Пробежал метров пятнадцать, упал и лежа выстрелил пару раз в ту сторону, где обходящие немцы были. Авось пуля виноватого найдет, как Островерхов рассказывал. Вскочил. А может, надо зигзагами бежать, чтоб не прицелились? Попробую.

Пули посвистывают где-то неподалеку от головы. Но не пулемет, поэтому пока падать не буду, свалюсь во-от за тем кустом. Кусту, как только я свалился за него, сразу досталось. Упала парочка веток. Кажись, это уже прицельно. Вставил обойму в карабин и пополз в сторону от куста. Меня учили, что, если твое место прицельно обстреливают, вскакивай с него хоть чуть, но в стороне. Сейчас встану, пусть только дыхалка отойдет и сердце, как у кроля в зоомагазине, биться перестанет. Нет, долго лежать не надо. Отполз – и «вставай пришел!». И снова зигзагом! Мешок за спиной болтается, занося меня на поворотах… Не попали, растак вас и разэдак!