Закрываю рот руками, чтобы не заорать. Он заваливается вперед медленно, словно кто-то специально растягивает время, чтобы сделать еще больнее. Она держит его за руку до последнего, а как только их руки разрываются, рассеивается туман.
— Мари, что с тобой, девочка? — я слышу голос Арана, но не могу ему ответить. — Мари, скажи хоть что-нибудь!
— Все в порядке, — выдавливаю из себя.
Сейчас не время и не место для разговоров и, если честно, я не уверена, что вообще когда-нибудь буду готова поделиться тем, что только что увидела. Я беру себя в руки и толкаю дверь. Аэрт стоит прямо напротив кладовой, освещенный тусклым светом из приоткрывшейся двери. Я даже не замедляю шаг, ныряя в почти привычную темноту. Даже красота кадета Ивеса не может отвлечь меня от картины жуткого предательства, которую я только что увидела. Аэрт идет следом, ступая практически бесшумно. Страхи за свою жизнь и жизнь неизвестного мужчины смешиваются воедино, множатся друг на друга, превращаясь в начинающуюся панику. Ускоряю шаг, чтобы скорее выйти на свет. Еле слышные шаги за спиной тоже звучат быстрее. А может, Аэрт вовсе остался стоять там и не пошел за мной? Вдруг это не его шаги я слышу за собой?
Догадка, от которой явно попахивает паранойей. Спина покрывается холодным потом, а пульс усиливается настолько, что, кажется, эхо от его ударов раздается по коридору. Я почти срываюсь на бег.
— Это я, — раздается позади меня голос кадета Ивеса. — Тебе ничего не угрожает.
— Тебе надо обратиться к лекарю, — слышу я совсем рядом насмешливое замечание Арана. — Больно ты нервная.
— Провались ты! — отвечаю я призраку, не готовая сейчас слушать его издевательские шуточки.
— Шла бы ты сама! — рявкает мне Аэрт, и я слышу, как он разворачивается и направляется в противоположную от меня сторону, намеренно громко топая каблуками.
Ну конечно, он решил, что это я ему желаю провалиться. Ну, почему так всегда? Хотя и ему я, конечно, тоже, но… Эх, ладно.
Я закрываю за собой дверь, ставлю на стол добытые лампу, керосин и только потом поворачиваю кольцо. Аран появляется прямо передо мной, все такой же огромный с каким-то непонятным задором в глазах.
— Я никогда не найду себе парня, если ты будешь так делать, — констатирую я очевидный для меня факт.
— Как делать? — я уверена, что призрак лукавит, уж больно плутоватый у него взгляд, но я не собираюсь уступать. Тем более, необременительная перепалка явно идет мне на пользу — я больше не дрожу.
— Провоцировать меня на диалог с тобой!
— Мне показалось, что ты не расцениваешь этого кадета в качестве предмета любовных переживаний, — Аран разводит руки в стороны.
— Да что бы ты понимал в женской душе, воин? — философски вопрошаю я.
— Да уж побольше тебя, дуреха, — призрак разражается хохотом. Тут же в него летит подушка и… конечно-же, пролетает сквозь него.
Аран смеется, а я вглядываюсь в его черты. Очевидная мысль бьется мне в мозг, не давая думать ни о чем другом. А что, если я видела его смерть? Что, если он и есть этот темный силуэт, который мерещится мне второй день к ряду. Это что-же тогда выходит? Я могу видеть прошлое? Или я могу видеть только прошлое конкретно этого призрака?
— Тебе нужно научиться доверять мне, — отвлекает меня от размышлений Аран. — Я не предупредил, потому что не почувствовал опасности в мальчишке. И, даже если ты меня не видишь, ты должна понимать, что пока я рядом, тебе нечего бояться.
— Ой, прямо-таки и мальчишке! — фыркаю я, уязвленная таким пренебрежительным отношением к объекту хоть и бывшей, но все-таки любви, и пропуская мимо ушей остальную часть фразы. — Тебе самому-то сколько было, когда ты… Ну…
Бросаю я ничего не значащий вопрос, и вся превращаюсь в слух. Мне нужно больше информации.
— Когда я умер, ты имеешь ввиду? — Аран откидывается на подушки, смотрит на меня взглядом «я знаю, чего ты хочешь, девочка». — Да уж побольше, чем тебе и твоему принцу.
— Он не мой принц! — взвиваюсь я.
— Ага, — безропотно соглашается призрак, и я понимаю, что не вытяну из него ничего из того, что он не захочет рассказать сам. По крайней мере, пока.
24
…Лестница в подземелье крутая и бесконечно долгая. По ощущениям, мы уже явно опустились ниже уровня Крепости, стены хода стали влажными, кое-где на них можно заметить поросль какого-то бурого мха, дотрагиваться до которого нет никакого желания. К счастью, я взяла с собой бутыль с керосином и уже третий раз его подливаю — горючее вещество заканчивается быстрее, чем эта треклятая лестница. Хорошо хоть фитиль добротный.
Признаюсь, парочку раз у меня была идея плюнуть на все эти загадки и вернуться назад, но я этого не сделала, и, чем дальше мы спускаемся, тем больше меня окутывает ощущение, что там внизу меня ждет что-то очень важное. К тому времени, когда моя нога ступает на гладкую поверхность пола подземелья, я практически уверена, что этот момент станет поворотным в моей жизни.
— Аран, ты знаешь, что это за место? — почти шепотом спрашиваю я у призрака, который подозрительно молчалив последние полчаса.
— Догадываюсь, — голос Арана напряжен, что вызывает мой следующий вопрос.
— Мне безопасно здесь находиться?
— Насколько я могу судить, тебе никто здесь не угрожает.
Это радует. Настораживает лишь формулировка «никто не угрожает», а если мне угрожает что-то неживое? После знакомства с призраком этот страх уже не кажется таким уж сумасшедшим.
— Аран, а как ты попал к папеньке? — расспрашиваю я воина, чтобы разрядить обстановку.
— Случайно, — древний воин не спешит открывать свои секреты, но и я не собираюсь сдаваться.
— Как случайно? — я касаюсь рукой ближайшей стены и начинаю методично ее ощупывать. Здесь просто обязано быть что-то интересное!
— По наследству, — бурчит мужчина.
— О-о-о, — задумчиво протягиваю я. — И как давно ты в нашей семье?
— Достаточно.
— Тебе трудно ответить что ли? — не сдерживаюсь я.
— Может, и трудно, — Аран демонстративно не идет на контакт.
— А почему папенька подарил тебя мне, а не кому-нибудь из братьев? — захожу я с другой стороны.
Аран презрительно фыркает.
— Потому что их я не стал бы защищать.
— Почему? — удивляюсь я.
— Потому! — Аран теряет терпение, и я понимаю, что с раскрытием некоторых тайн мне все же придется подождать.
Я молчу, но мысли не отпускают. Если папенька подарил мне такой чудесный подарочек, то, выходит, он знает, что мне грозит опасность? А если знает, то есть вероятность, что это как-то связано с его делами? Или он случайно узнал, что на меня было совершено покушение? Тот же мастер Ринор мог проболтаться. Это в его характере.