Эффект Лотоса - читать онлайн книгу. Автор: Триша Вольф cтр.№ 26

Торренс кивает.

Рис научил меня, как разговаривать с подозреваемыми. Как контролировать выражение лица — что отталкивает людей, а что располагает. Если бы я только могла использовать эту эмпатию, когда пишу, то, наверное, мой редактор начала обожать Риса также сильно, как и все остальное женское население.

Я пытаюсь сосредоточиться на том, как Торренс реагирует на меня, а не на моих мыслях о нем. Но даже если ему и не нравится мое присутствие, он умело это скрывает. И выглядит так же расслабленно, как в ту ночь, когда Кэм ушла с ним из «Док-Хауса».

— Здорово, — отвечает Торренс. Он рассеянно окидывает взглядом «Тики-Хайв», пока с пляжа прибывают посетители. Что я могу вам предложить? Воды? — он быстро подмигивает мне.

Я прищуриваюсь, пытаясь понять, шутит ли он.

— Ничего. Спасибо. — Опираюсь на стойку. — Мы не задержим вас надолго.

Прежде чем я снова свяжусь с парнем жертвы, мы с Рисом проверяем факты. Хотим получить историю от обеих сторон — от Коэна и братьев.

— У нас есть еще пара вопросов, — вмешивается Рис. — После разговора с Коэном мы узнали, что его часто ругали из-за нарушения графика. В частности, из-за опозданий и прогулов, когда он ухаживал за больной матерью.

Торренс скривился, выглядя сбитым с толку. Интересно, что Рис сможет прочитать по его лицу.

— Вам лучше спросить Майка. Это сложно, знаете? В наши дни нельзя просто увольнять людей. У вас должна быть причина, иначе они обратятся в суд, — он пожимает плечами.

Я пытаюсь представить, мог ли Торренс написать записку. Какой у него мог быть мотив? Опять же, в моем деле он не был подозреваемым. Так что, если это не он написал то первое письмо, ему нет смысла отправлять записку сейчас.

Но Майк… Может быть, в нем есть что-то еще — что-то порочное, что заставляет его издеваться над людьми ради забавы. Чтобы отвлечь от настоящего преступления и вовлечь в разгадку тайны. Может в этом вся суть записки — это ложный вызов. Как звонки-розыгрыши на телефон доверия.

Но даже когда я прокручиваю эту мысль в голове, она мне кажется неправильной. Записка была слишком личной. Нацеленной на меня, а не на расследование.

Рис проверяет время на телефоне.

— Когда приходит ваш брат?

Торренс прислоняется к стойке бара.

— У него выходной, но завтра он будет с самого утра.

Что ж, здесь мы закончили, Рис благодарит Торренса за уделенное время, и мы покидаем «Тики-Хайв».

— Думаю, это все, что мы сможем вытянуть из братьев, — говорю я. — Пора снова допросить бойфренда. — Мне не терпится узнать, что думала Джоанна о своей работе.

— Займись этим, — отвечает Рис, пока мы идем по променаду. — Сделай подробные заметки. А мне нужно отметиться в Куантико.

— Ты улетаешь?

Он поджимает губы.

— К сожалению, придется. Хотя мне совершенно не хочется оставлять тебя здесь одну хоть на день.

— Ты беспокоишься из-за записки? — интересуюсь я.

Он надевает купленные в сувенирном магазине отеля очки, защищаясь от солнца и моего взгляда.

— Почему бы тебе не полететь со мной? Официально познакомишься с командой. Я могу достать тебе пропуск посетителя.

Я пришла к выводу, что в случае с Рисом больше внимания следует уделять тому, что осталось несказанным.

— Разве я когда-то выказывала такое желание?

Он улыбается. Ответ: нет. Он знает, что я не самый общительный человек.

— Я могла бы навестить родителей, — выпаливаю я. Слова просто вылетают у меня изо рта. Я пытаюсь сделать невозмутимое лицо, чтобы не показать, насколько мне некомфортно от собственного заявления.

Я не сомневаюсь, что он видит меня насквозь, но большинство людей чувствуют себя неуютно, возвращаясь в дом детства. В моем случае, по целому ряду причин. Я всегда считала, что поступив в колледж и уйдя из дома — начав все сначала — я смогу избежать навязчивых воспоминаний об Эмбер, которые все еще нависают над семьей, как грозовая туча.

Мои родители навещают меня в Миссури и иногда берут с собой тетю. Если не считать этого, то за последние пятнадцать лет я почти ее не видела. Мы с успехом друг друга избегаем. Это к лучшему, ведь я все еще вижу боль в ее глазах, когда она смотрит на меня, как будто ищет Эмбер где-то внутри и не находит… Что ж, некоторые вещи лучше не трогать.

Сомневаюсь, что Рис мне верит. Даже когда он убедил меня вернуться на причал «Док-Хауса», чтобы попытаться разворошить мои похороненные воспоминания, я не заезжала к родителям.

— Хорошо, — соглашается Рис. — Хочешь я отвезу тебя, прежде чем уеду в аэропорт?

Мы подходим к арендованной машины, и я жду, когда он отопрет дверь.

— Все в порядке. Я поеду на Убере. А пока останусь в отеле. Поработаю над делом.

На его лице вновь появляется это неуверенное выражение. Это из-за упоминания об отеле, ведь автор записки знает, что я остановилась там. Но он все-таки кивает и садится в машину.

— Оставайся в моей комнате, — говорит он.

Я без споров соглашаюсь. Это лучше всего должно было подсказать ему, что я не собираюсь видеться с родителями, пока его не будет. 

*** 

Три с половиной года — это целая жизнь. Теоретически время — относительно: все дело в восприятии. И поскольку я уже не тот человек, которым была раньше, я могу только представить, насколько сильно изменилась Кэм.

Наша встреча не похожа на приветствие старых друзей — объятия, улыбки и счастливые слезы. Мы двое незнакомцев.

Посты в соцсетях, которые я время от времени просматриваю, не отражают настоящую личность, поэтому я понятия не имею, каким человеком она стала. Я понятия не имею, зачем вообще выследила ее, кроме того, что поддалась порыву отследить эту историю до конца.

Все, что я знаю наверняка, это то, что я не могу перестать смотреть на ее живот, пока она сидит напротив. Она здорова и вынашивает здорового ребенка. И она сияет — тем самым сиянием беременности, о котором все говорят. Беременность очень ей идет.

— Сияние, — говорит Кэмерон, обмахиваясь рукой. — Ой, да ну тебя. Это у меня пот от жары выступил. Такой знойный блеск. — Она смеется, но я слышу нотку беспокойства в хриплом голосе.

Я не должна была приходить. Но так как парень жертвы все еще не вернулся в город и не брал трубку, я сказала себе, что у меня есть время — и что это должно произойти.

Но мне не следовало врываться в ее счастливую жизнь. Для нее я — болезненное воспоминание, которое она очень старается забыть. Но все же есть кое-что, что не оставляет меня в покое, и я не могу это игнорировать.

Я должна знать — фраза, написанная мной вчера, была художественным вымыслом? Или реальными воспоминаниями?