100 великих тайн дипломатии - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Сорвина cтр.№ 88

Яков Захарович Суриц в 1920—1940-х годах был одним из наиболее известных и влиятельных советских дипломатов европейского масштаба. В «Независимой газете» от 1 марта 2001 года мы читаем: «Сын состоятельного владельца ювелирного магазина в Даугавпилсе, Яков Суриц пошел в революцию, оттуда в сибирскую ссылку, затем эмигрирует в Германию, где прослушал курсы лекций по юриспруденции в знаменитом Гейдельбергском университете и блестяще овладел немецким языком. После возвращения в 1917 г. в Россию стал красным дипломатом. На протяжении своей почти 30-летней дипломатической деятельности Суриц последовательно занимал посты советского полпреда в Дании, Афганистане, Норвегии, Германии, Франции и в Бразилии. Среди его друзей были выдающиеся дипломаты Чичерин, Литвинов, Коллонтай, Майский. Весной 1937-го его перевели из Берлина в Париж, где он провел следующие 3 года».

В антисемитской Германии второй половины 1930-х годов посол-еврей уже стал нонсенсом, и советской стороне это дали понять. Полпредство СССР в Берлине фактически оказалось в изоляции, за сотрудниками и всеми, кто приходил в его здание, велась слежка. Суриц обладал дипломатическим иммунитетом, но неприятная атмосфера вокруг советского полпреда ощущалась особенно заметно. Нарком Литвинов сочувствовал Сурицу и уговаривал: «Не принимайте слишком близко к сердцу отказ немцев от посещения Ваших приемов и обедов и неприглашение Вас на их прием. Мы здесь относимся к этому совершенно равнодушно…»

Но следовало учитывать реалии. К весне 1937 года особенно ужесточился антисоветский курс фашистской власти. Отношения двух стран были заморожены. Многие тогда предвидели ход дальнейших событий, но впоследствии неоднократно говорилось, что задачей советской дипломатии было не предотвратить войну, а оттянуть ее как можно дальше, чтобы успеть к ней приготовиться.

Не нравившегося немцам опытного и образованного Сурица на боевом посту сменил Алексей Федорович Мерекалов – молодой первый заместитель наркома внешней торговли СССР, неопытный в дипломатии, к тому же владевший не немецким, а английским языком.

В начале мая 1938 года он по предложению Молотова стал послом в Германии. Мерекалов пытался отказаться, мотивируя отказ сложной обстановкой в Германии и незнанием страны и языка. Но теперь уже Сталин повторил ему задание, а Сталину не перечили.

С ноября 1938 года советско-германские отношения стали постепенно улучшаться. А 12 января 1939 года на новогоднем приеме к Мерекалову подошел Гитлер и четверть часа беседовал с ним. Это сочли хорошим знаком: ведь с другими послами Гитлер только обменялся рукопожатием. 1 марта 1939 года Мерекалова пригласили на многочасовой ужин у Гитлера, где советскому послу досталось почетное место возле Гитлера, Геринга и Риббентропа. Сам по себе этот факт мог свидетельствовать о готовности немецкой стороны к корректировке своих отношений с СССР в сторону улучшения. Но все было не так просто, а внешние проявления в дипломатии – лишь витрина. Скорее всего, Мерекалову, а заодно – и советской стороне, давали понять, что он принят и одобрен.

Мерекалов вполне устроил немцев: не только потому, что он был не еврей, но и потому, что таким послом было проще манипулировать. В тот момент дипломатические отношения между тремя странами – СССР, Англией и Германией – приобрели характер небольших придирок. С одной стороны, нарком Литвинов подбивал Англию объединиться с СССР против Германии, с другой – Мерекалов, встретившийся 17 апреля 1939 года с министром иностранных дел Германии Э. фон Вайцзеккером и вручивший ему ноту по поводу сорванных в чешской фирме «Шкода» военных контрактов СССР (в Чехословакию вторглись немецкие войска), выслушал неприятный намек министра: Германии, дескать, нет никакого дела до военных заказов СССР, поскольку Советы за спиной у Германии пытаются заключить пакт с Англией. Впрочем, Мерекалов не растерялся и тут же обсудил с министром несколько важных вопросов – отношения с Польшей, советско-германские отношения и вообще отношения европейских стран. В итоге Вайцзеккера удалось убедить в лояльности СССР по отношению к Германии. При этом Астахов, работавший переводчиком на встрече с Вайцзеккером, превратился в достаточно важную фигуру.

До назначения Мерекалова переводчик посла играл совершенно иную роль: он не столько ходил за послом, чтобы переводить, сколько занимался сбором информации – знакомился, входил в доверие, общался с людьми, случайно затрагивал нужные ему темы, то есть был скорее агентом посольства. Теперь ему приходилось безотлучно находиться возле Мерекалова во время его контактов и переговоров, а порой и заменять его, поскольку немцы гораздо охотнее общались с человеком, который понимал их язык, но при этом не имел высокого статуса, чтобы отвечать на равных. И это – в тот тяжелый момент, когда решалась судьба мира.

Для серьезных переговоров был нужен человек, хорошо знающий немецкий. Присутствие на встречах с ответственными лицами Германии посла, имевшего уши, приносило дополнительную пользу – переводчик лично знакомился с важными лицами и слышал все разговоры и нюансы языка. Фигура посла слишком заметна для ведения переговоров, а переводчик привлекал гораздо меньше внимания. К тому же он мог невзначай встречаться с дипломатами страны пребывания, ходить с ними в ресторан, дружить семьями, и никто не обратил бы на это внимания. Такие контакты не освещались в прессе и не привлекали внимания. Конечно, следовало повысить полномочия переводчика, например сделать его временным поверенным. В такой ситуации посол превращался в декоративную фигуру: он ходил на официальные приемы, улыбался, беседовал на отвлеченные темы, а потом мог и вовсе отправиться на отдых. Переводчик же играл роль «серого кардинала»: за спиной у посла он осуществлял главную миссию. Со стороны это выглядело невероятно: немцы уже не искали посла, чтобы сообщить ему какие-то важные данные, они сразу обращались к переводчику Астахову.

Однако недооценивать проницательность Мерекалова тоже не стоит. Находясь в Германии, он и без знания языка все понял. На правительственном совещании 21 апреля 1939 года он сказал Сталину, что улучшение советско-германских отношений – «это результат стремления германского правительства усилить экономическую связь с Советским Союзом на базе взаимных хозяйственных интересов, в целях нейтрализации Советского Союза для реализации Германией своих захватнических устремлений в отношении Данцига, Польши и решения вопросов на Западе…».

Гитлер действительно разрабатывал осенью 1938 года три захватнических плана: аншлюс Австрии, присоединение части Чехословакии и наконец – аннексию польских территорий. С середины января 1939 года сообщения из советского посольства в Берлине должны были поступать непосредственно Сталину, минуя Наркомат иностранных дел и его наркома Литвинова. 15 марта чешский президент Гах подписал акт о ликвидации Второй республики и передаче чешского народа под опеку Германии, после чего немецкие войска заняли Чехию. В сентябре Германия напала на Польшу. А 27 сентября 1940 года Гитлер заключил Тройственный пакт с Италией и Японией. Еще через неделю глава советской разведки Деканозов прибыл в Берлин и на правах замминистра иностранных дел передал министру иностранных дел Германии Риббентропу, что Сталин готов присоединиться к оси Берлин – Рим – Токио.