Призванная. Когда закончится время - читать онлайн книгу. Автор: Гуля Рыжих cтр.№ 13

– Макс! – окликнула его я. Он выгнул бровь.

– А как ты… хм-м… – замялась я, – делаешь огонь?

Он молча посмотрел на свои руки. Как же хотелось узнать, о чем он думает! Я тоже разглядывала его руки, ожидая, что на них появится язычок пламени. Тишина затянулась; сначала было неловко, потом неловкость прошла, и я уже ушла в свои мысли, когда он все же ответил:

– Просто. Не думал об этом, пока ты не спросила. Огонь во мне. Не угасает никогда. Стоит мне пожелать, и он проявит себя так, как я того захочу, – сказал Макс, продолжая смотреть на свои ладони. – Или не захочу, – добавил он, помолчав.

От его ответа понятнее не стало, только вопросов прибавилось. Я вспомнила небольшой отряд, который видела вчера.

– А на вашей земле все могут управлять огнем? – как можно осторожнее спросила я. Макс оторвался от своих рук и, прищурившись, посмотрел на меня. Что-то мне подсказывало, что не стоит говорить ему о встреченных нами людях. Я молча смотрела на него самым невинным взглядом, на который была способна.

– Нет, не все.

– Тогда, как ты можешь?

– Я не говорил, что другие не могут.

Я посмотрела на него в недоумении, и он принялся объяснять:

– У всех есть сила. У кого-то ее больше, у кого-то меньше. У многих ее практически нет. Самые ценные – лекари; например, Валери врачует руками.

– У меня мама врач, – зачем-то сказала я. Сердце защемило при мысли о том, как мама переживает из-за нашей пропажи.

Макс с интересом посмотрел на меня.

– Тоже целитель?

– Нет. Она хирург. Лечит скальпелем и нитками.

– Нитками? Портниха?

– Нет! – Я засмеялась. – Но она тоже шьет. Понимаешь, в моем мире нет таких сил, как в твоем, и когда болезнь внутри, она… эм-м… Мама делает надрез там, где ближе всего к болезни, убирает её и зашивает.

Теперь он удивлённо смотрел на меня.

– Она жестока, раз может причинить столько боли. Должно быть, все боятся твоей мамы.

– Мама не жестока. И у нас есть наркоз или другая анестезия.

Лина пришла с широченной улыбкой.

– Вот, – сказала она, протягивая нам рюкзак. Он был полон ледяных ягод, похожих на нашу малину.

– Откуда?

– Там, чуть дальше, нашла. – Она аж светилась от радости.

– Там были только ягоды? – спросил Макс, искоса глядя на нее.

– Не хочешь – не ешь, – отчего-то надулась сестричка, услышав его вопрос.

– Очень хочу, – улыбнулся он ей. – Подожди.

Он набрал горсть малины и раскрыл ладонь перед нами. Ягоды начали оттаивать. То, как они, согреваясь, изменяли свою форму, завораживало, особенно потому, что мы проголодались. Он их грел, а мы уминали их прямо с его руки. В желудке стало приятнее, особенно после того, как я запила все почти горячей водой.

– Спасибо.

– Вкусно?

– Угу.

– Нам надо спешить.

– А когда мы дойдем? И куда мы идем?

Макс показал рукой. Впереди все было белым-бело от снега.

– Там граница снежного леса. Дальше, если обойти его ниже по склону, мы выйдем на тропу, ту, на которой встретились, только ниже. Если подняться по ней, найдем место, откуда вы пришли в наш мир.

Мне стало жутко. Меня пугал вопрос о том месте, о текучей белой жиже и окаменевших людях. Макс смотрел, словно ждал следующего вопроса.

– Я не хочу туда, мне там страшно, – ответила за меня Лина. Моя обычно любопытная и болтливая сестричка в последнее время была тихой и молчаливой. Поначалу я относила это к тому, что, передвигаясь на такой скорости, тяжело говорить, но сейчас забеспокоилась. Мы свыклись с новым местом, а все события происходили чересчур быстро, не давая возможности опомниться и тем более поговорить. Какой же я была невнимательной и поспешной в своих выводах, если не подумала о том, как должно быть страшно Лине! Мне стало стыдно перед ней. Я пододвинулась ближе и обняла сестру.

– Мне тоже, – сказала я. – Все будет хорошо: ведь мы вместе.

Лина сжалась, словно ей стало неловко в моих объятиях. Макс перевел взгляд с меня на нее, а потом обратно, и принялся очищать руки снегом, о чем-то задумавшись. Мы тоже зашевелились, готовясь к дороге.

– Макс, а что там произошло? – тихо спросила я.

Он ответил, не поворачиваясь ко мне.

– Два друга хотели поговорить. Не вышло. – Он встал, отряхнув со штанин снег, и проверил висевший за спиной меч. – Нужно успеть до темноты. Путь не близкий.

И, развернувшись, зашагал дальше, оставив меня со своим ответом. Одно я поняла: об этом странном и страшном сражении спрашивать больше не стоит.

Шли мы долго. Дорога стала легче и сложнее одновременно: деревья на пути больше не встречались, даже кустарники практически закончились, а вот сугробы лежали глубокие. Мы часто проваливались в них и не могли выбраться без помощи друг друга. Не было ни сил, ни желания разговаривать. Лина устала. Я тоже валилась с ног, но старалась не показывать этого сестренке, всячески подбадривая ее. Меня мучила мысль, успеем ли мы до заката. Как могла, я вглядывалась вдаль, стараясь разглядеть границу заснеженного царства, но увы – ему не была конца.

Солнце клонилось к горизонту. Поднялся легкий ветер. Это меня тревожило больше всего. Снежные волки чувствовали приближение их времени и готовились проснуться. Вечерело. Были и другие вопросы. Кто были те люди на тропе? Что же там произошло? Где сейчас огненный пес, и не встретим ли мы его снова, когда вернемся? Успеем ли прежде, чем Инем закроет нашу дверь или сотрет ее? Я хотела попросить Макса пойти с нами, когда представится случай. Мне все чаще казалось, что с ним нам безопаснее, чем без него, но, включая здравый смысл, заставляла себя вспомнить, что боюсь его. Он шел впереди, и, глядя на него, только глупец мог решить, что сможет его одолеть. Все движения Макса были ровными, уверенными, наглядно демонстрирующими силу. Он не застревал в снегу, как мы, не выдохся даже к вечеру и все время держался так, словно для него такая прогулка – обычное дело. Кто знал, на что он способен в бою? Я была уверена в одном: быть на его стороне лучше , чем сражаться против него.

Чем ближе становилась ночь, тем сильнее поднимался ветер. Солнце больше не грело, одаривая нас скудным светом. Вчера замечание Макса о рваных штанах заставило меня усомниться в пользе чулок, а сегодня я радовалась, что не выбросила их: лишь они защищали ноги от колючего морозного ветра. Еще было платье в пол, которое скорее мешало. Косуха тоже грела меня под плащом Макса, и это единственное, что не давало мне превратиться в ледышку. Я все ближе была к этому состоянию. Глядя на сестренку, радовалась за нее: хотя бы она защищена от холода и ветра. И все же спать без укрытия не стоило, и, наверно, без Макса – тоже.