За закрытыми дверями - читать онлайн книгу. Автор: Майя Гельфанд cтр.№ 57

Старик был уверен, что он в зале один и никто его не видит. Он активно жестикулировал, с чувством картаво выкрикивал рифмы, размахивал руками и топал ногой в такт. Леонид уселся в зале, долго смотрел на него… И в этом нелепом, умилительном старичке почудилось ему что-то оскорбительное и насмешливое, как будто это была карикатура на него, такого талантливого, успешного, знаменитого. Как будто насмешка над ним – вот, посмотри на себя со стороны. Думаешь, ты величина? Думаешь, ты чего-то стоишь? Взгляни на себя, ты, кривляка, жалкий клоун! На что ты потратил свою жизнь? На пшик, который исчезает сразу же после того, как опускается занавес?

Он неловко поднялся, сбив осветителя с такта, отчего тот смутился. Повисла неловкая пауза. Оба надолго замолчали, глядя друг другу в глаза. Наконец Леонид нашелся – ударил в ладоши раз, другой, третий… Его аплодисменты, одинокие в пустом зале, звучали гулко, издевательски. Старичок смутился еще больше, сжался весь, испугался, пробормотал что-то и убежал за кулисы.

Через мгновение свет погас.

* * *

И Леонид снова ушел, аккуратно закрыв за собой дверь.

– Ребенка не брошу, – сказал он на прощание. – Буду навещать, деньги давать.

Соня думала о том, что ей не нужно было ни его денег, ни жалких ошметок его внимания. Она подошла к дочери, взяла ее на руки, прижала крепко-накрепко и уткнулась носом в ее пахнущие шампунем мягкие волосы. Все-таки он дал ей то, о чем она мечтала: ощущение семьи.

Ночь. Трещат сверчки и мигает испорченный фонарь. Такси подъехало. Вышел Леонид. Он был пьян.

Наталья подошла к двери, увидела его в глазок и решила не открывать. Но он стучал настойчиво, сильно, будто хотел сказать что-то важное. Она сомневалась, колебалась, мучилась, но открыла.

– Привет, – тихо сказал он и вмиг протрезвел.

– Привет.

– Пустишь? – спросил он, проклиная себя за глупость.

– Проходи.

Он вдохнул запах. Это был не тот привычный аромат лимона, который так любила Наталья, а новый: запах лекарств, пыли, плесени. Запах одиночества. Кое-где заметил паутину, липкие пятна на полу, комки грязи по углам. Свет бра, полутьма; чувство неловкости и стыда.

– Я вот тут пришел… Пришел… – промямлил Леонид.

Наталья со всклокоченными волосами и скорбным видом стояла возле. Его поразило, как она постарела. Седые волосы, морщины, отросшие неопрятные ногти… Господи, как же она опустилась!

Из дальней комнаты послышались голоса. Вышли Аманда с Лилечкой. Женское горе сплотило Наталью с дочерью, разница стерлась. Они были потерянными, неуспешными женщинами, сломленными под натиском мужского мира, смирившимися с его несправедливостью. Они опустили головы, готовые к удару, и смотрят на него таким взглядом, будто просят прощения. Эти женщины, которым нужны поддержка, помощь, защита… И он в этом виноват! Он приучил их зависеть от него, он сломал их.

Аманда с Лилечкой внимательно посмотрели на него. Аманда кинулась к Наталье, поцеловала в щеку. Та не пошевелилась. Девочка вернулась к матери, потянула ее за руку. Через секунду они скрылись.

Он растерялся. Долго глядел невидящим взглядом, ковырял в носу, а в голове было пусто. Наконец, когда пауза совсем уж затянулась, заговорил.

– В общем, прости меня, – произнес он почти твердо, сам не понимая – он еще дико пьян или протрезвел и бредит.

Сколько времени прошло с тех пор, как он бросил ее? Она уже давно не считала. Может, месяц, а может, год. Все это время она пролежала в спальне с задернутыми шторами и приглушенным светом ночника. День и ночь смешались в одну нескончаемую тьму. Изредка до нее доносились какие-то звуки из другого мира, который, наверное, существовал где-то там, снаружи, но она перестала обращать на него внимание. Она лежала и лежала – без мыслей, без чувств. Ее поглотила спасительная мгла.

– Об этом не может быть и речи! – Наталья припустила в голос жестокости. – Нас больше ничего не связывает.

– Перестань говорить банальности, – огрызнулся Леонид и на минуту испугался, что начнется новый припадок, – ты же знаешь, что мне сейчас очень тяжело.

Он снял с себя рубашку, которая провоняла потом и алкоголем, и неловко опустился на диван. Наталья увидела его оплывшее, рыхлое тело. Он погрузился в мягкие подушки дивана, расслабился и утонул, а она увидела на его носке, там, где пятка, большую дырку. Он закрыл глаза, раскрыл рот и испустил звук, свидетельствующий о полной расслабленности.

И вдруг Наталья, которая, казалось, давно потеряла человеческие эмоции, рассердилась. Она испытала гнев, который шел из глубин ее израненной души. Что он о себе думает? Почему он позволяет себе так вести себя с ней? Он считает, что может вот так просто выкинуть ее из жизни, а потом вернуться, как будто ничего и не было? Нет, она этого не позволит. Она не доставит ему такого удовольствия. Что он о себе понимает? Заявляется посреди ночи, усаживается на ее диван, как будто вернулся после тяжелого трудового дня. Нет, она этого не потерпит. Никогда!

– Тебе тяжело? С чего это? А как же твоя красотка, с которой ты так страстно обнимался? Ребеночка, говорят, с ней прижил! – язвительно выдала она.

– Перестань, кривляние тебе не идет. Боже мой, как я запутался… Это тупик, – заплакал он, и снова стало непонятно – пьяный он или уже нет.

Он слез с дивана и подполз к ней, все еще стоявшей в проеме комнаты.

Она молчала.

– Это тупик… Выхода нет в этой чертовой жизни… Нет выхода… – Она молча плакала, выпуская из своего тела горькие слезы отчаяния и боли. – Ну что, что ты стоишь? Ты опять ничего не понимаешь? Ты никогда ничего не понимала… Все – тупик. Жизнь – тупик…

Он гладил ее ноги, а она плакала – от унижения, от обиды, от разочарования… Она так старалась защититься от суровости жизни, построить свой мир, в котором все будет хорошо, в котором не будет страдания и несчастья, – и все ее усилия оказались напрасны. Она пыталась влезть в раковину, закрыться в ней, заслониться от жизни, чтобы не получить удара.

Она боялась жить, и жизнь жестоко наказала ее.

– Зачем ты пришел, Леня? Зачем ты мучаешь меня?

– Мне плохо. Мне стыдно. Мне тяжело.

Они еще долго стояли так – прижавшись друг другу, не говоря не слова. Наконец он с трудом поднялся и поковылял к мини-бару. Вынул бутылку виски, налил, выпил. Налил еще раз, протянул жене. Она выпила. Леонид посмотрел на нее осоловелым взглядом.

– Прости меня. Я устал.

И опять плюхнулся на диван. Она села рядом, на самый краешек.

– Ты сломал мне жизнь, – проговорила она тихо и серьезно. – Я ненавижу тебя за это! Ненавижу! – Она все больше распалялась. Недавняя апатия сменилась яростью. Теперь она кричала: – Ненавижу! Как я все это ненавижу! Я всю жизнь только и делаю, что жду тебя!.. И у тебя хватает наглости уходить к своим бабам! А потом возвращаться как ни в чем не бывало… Ненавижу! Как я все это ненавижу! Как я тебя ненавижу… – Она зарыдала, но не по-кликушески, как раньше, а совсем по-женски, горько.