И горы смотрят сверху - читать онлайн книгу. Автор: Майя Гельфанд cтр.№ 44

Но была суббота. Прекрасная, томная суббота, когда зелень на деревьях тронута первой желтизной, а голубое небо подернуто легкой дымкой, когда горы, такие величественные, такие недоступные, четко очерченным силуэтом выступают издалека… И он решил выйти прогуляться. В служебной квартире, выделенной ему, все равно никто не ждал. Страстно захотелось вдохнуть освежающий воздух, полюбоваться на краски осени, ухватиться за последние остатки тепла. Пахнуло запахом созревшего винограда, тяжелыми гроздьями висевшего над обвитой лозой беседкой, в которой мирно дремал старый Ханох, налился знаменитый алма-атинский апорт, созрели крупные желтые груши в саду…

У него перехватило дыхание от нахлынувших чувств. Больно кольнуло воспоминание о вечерах вокруг старой белой русской печки, когда он чувствовал себя членом большой семьи.

Истратов остановился недалеко от дома, за редкими брусьями забора, и наблюдал, что происходит во дворе.

А между тем страсти кипели нешуточные. Взрослые Ланцберги вместе с соседями увлечены были игрой, которую придумали сами. Называлась она «игра в лунку» – что-то наподобие гольфа в местном исполнении. Вместо клюшек использовали совки или просто руки, вместо мячиков – орехи. Но ставки делались настоящие, на деньги. Для этого возле лунки сидел специальный кассир, который вел учет забитых орехов и подсчитывал очки.

Лилия, которой недавно минуло четырнадцать, была самым заядлым игроком. Она обладала метким взглядом и твердой рукой, а кроме того, часто тренировалась самостоятельно. Когда все расходились после игры, она оставалась и продолжала оттачивать свое мастерство. Равных ей не было, и Лилия по праву считалась лучшим и самым опасным игроком.

Кроме того, Лилия стала красавицей. Невысокая, стройная и гибкая, с копной светлых рыжеватых кудрявых волос, матовой смуглой кожей, чувственными губами и глубокими черными глазами – она была предметом вожделения многих молодых людей города. К ней еще никто не сватался, ведь она была совсем юной, но родители юношей втайне копили деньги на свадьбу, пока их отпрыски вздыхали и пожирали Лилию горячими взглядами.

Сперва Истратов не смог понять, что красавица с развевающимися волосами и тонким станом – та маленькая девочка, которая когда-то набирала потной ладошкой семечки, посыпанные сахаром, и прилежно читала вслух все, что попадалось под руку. Но это была она! Раскрасневшаяся от азарта, взволнованная от своей победы, босая, в легком ситцевом платье, облегавшем ее узкие бедра и маленькую, но вполне оформившуюся грудь. Сердце его забилось сильнее, он почувствовал необычайный жар, который прошел по всему телу, над верхней губой выступил пот.

Внезапно девочка ощутила на себе взгляд Истратова, обернулась и увидела его. На долю секунды она задумалась, но потом в глазах ее мелькнуло узнавание. А вместе с ним – испуг, удивление, радость… Или нет?

Он смутился. Эта девочка в синем платьице с распущенными локонами и стройным телом была совсем не похожа на других. В ней сочетались красота и строгий нрав, чувствовались сила и нежность. Она знала о своей привлекательности и уже умела извлекать из нее выгоды. Знала, что все мальчишки в округе жизнь готовы отдать лишь за прикосновение к ней. Но мальчишки – это ерунда. Он – не мальчишка, он – замначальника ЧК.

Да, такой будет непросто овладеть. Да и как? Он старше ее на двенадцать лет, по сути, на целую жизнь. Он взрослый мужчина, много повидавший, много испытавший. Она – ребенок. Нет, это невозможно. Ханох ни за что не подпустит его к себе. Даже на порог дома не пустит. Ведь он вероотступник, еретик. Он представитель власти, которая уничтожает все живое вокруг себя. По его приказу в Алма-Ате закрыты все церкви и мечети; минареты разобраны; кресты и колокола переплавлены в пушки; здания приспособлены под склады. По его приказу мужчин убивают, женщин насилуют, над стариками измываются. У евреев выдирают бороды и пейсы, рвут одежды, срывают парики, отрезают полы кафтанов.

Нет, он чужд им, этим жалким людям, которые по-прежнему с упорством продолжают молиться Богу, отправлять свои дикие ритуалы, верить во всякую чепуху. Он далеко ушел в своем развитии, он верит во всеобщее равноправие. Сейчас его время – время свирепых, решительных, энергичных. Время тех, кто не боится совершать поступки, кто с уверенностью смотрит в будущее, кто рассчитывает только на себя, а не на бабьи сказки.

Но она… Она не давала ему покоя. Уже вернувшись в свою служебную квартиру, обставленную аскетично, по-пролетарски, Истратов упал на старую тахту, покрытую зеленым пледом, и закрыл глаза. Он был одинок. В его жизни была работа. Много работы. Но она не могла заменить ему любви, а он жаждал ее. Чем тяжелее приходилось ему в ежедневной борьбе, тем острее хотелось спокойных и мирных вечеров рядом с печкой, рюмкой водки и горячим ужином. Чем ожесточенней была борьба с инакомыслящими, с белой контрой, с диверсантами и предателями – тем сильнее ему хотелось нежности и ласки. Чем злее был он на людях, тем больше тепла хотел отдать родному человеку. Ему нужна была она.

Он уткнулся в зеленый плед и стиснул зубы от бессильной ярости.

Мечтой всех городских красавиц тех лет было креп-жоржетовое платье, а к нему фильдеперсовые чулки – писк моды!

Ткань делали по новой технологии: применяли одновременно нити, скрученные направо и налево в определенном чередовании. Такая крутка нитей придавала ткани повышенную упругость, а при специальной кройке создавала мелко-шероховатый теневой эффект. Но местные портные ничего о ней не знали, и чтобы раздобыть такое платье, нужно было ехать аж в Москву. Вряд ли кто отважился на такое мероприятие.

И вдруг среди алма-атинских красавиц прошел слух: появился заветный креп-жоржет у поляка Казимира!

В лавку к Казимиру, польскому еврею, потянулась очередь. И действительно, Казимир, таинственным, лишь ему известным образом раздобыл ткань. Говорили, ее привезли из самого Кракова. Он с удовольствием показывал девушкам прекрасный материал темно-красного, синего и белого цвета. Ткань переливалась на солнце шелковым отливом и ложилась так, как хотелось заказчице. Хочешь волнами – пожалуйста, бантом перевяжи – будет и бантом. Удивительная, волшебная ткань! Но какая же она была дорогая! Только самые большие богачки – жены купцов да чиновников – могли разгуливать в таком костюме. А остальные лишь облизывались.

У Лилии, конечно же, денег на платье из такой ткани не было. Изредка заходила она в лавку к портному и с отсутствующим видом, будто ее не интересовали последние веяния моды, разглядывала другие материалы. Но глаз тянулся к заветному креп-жоржету, заманчиво сверкающему под лучами солнца.

– Шолейм! – поздоровалась она с Казимиром и постаралась обворожительно улыбнуться. – Как поживаете?

– Не жалуюсь, – ответил он, прищурившись. Казимир был близорук и носил очки, но привычка щуриться, оставшаяся с детства, не покидала его и теперь.

– А я вот… проходила мимо. Дай, думаю, зайду, проведаю Казимира, – снова улыбнулась она и стрельнула взглядом в сторону креп-жоржета.

Он поймал ее взгляд, усмехнулся: