Девушки без имени - читать онлайн книгу. Автор: Серена Бурдик cтр.№ 62

Бросив газету, я побежала, не обращая внимания на кричащего мне вслед Эрнесто. Я металась среди людей, какая-то женщина закричала, когда я врезалась в нее, я бросилась в сторону, в другую, а потом согнулась вдвое от резкой боли в боку. Теплая жидкость струйкой бежала по ноге. Наверное, разошлись швы. Утопленница! Как они это узнали? Нашли ли они воду в легких? Но легкие бы наполнились водой, даже если бы она умерла раньше, правда? Какая разница. Я подумала, что меня повесят, и заставила себя двигаться вперед. Все вокруг стало четким. Я собиралась рассказать миссис Хатч и повитухе, что отдала девочку в приют, но теперь они мне не поверят. Повитуха сама отдала мне это одеяльце, она сразу поймет, о чем речь.

Я думала о фотокарточке, которая осталась в доме. На ней — мы с мамой, строгие и бесцветные. Мое лицо окажется во всех газетах. Мария все узнает. Ренцо и его мать — тоже. Хоть я и не была Кашоли, они никогда не замнут такой скандал. Я снова подвела маму! Сигне Хаген осуждена за убийство! Я запятнала доброе имя своего отца!

Я вспомнила о маленьких тельцах, которые мы закопали в землю. О младенцах, которые должны были жить, о которых отец молился. А я просто отняла жизнь, не имея на то никаких причин. Я дошла до Грин-стрит, миновала обгоревшее здание Аш-Билдинг и ресторан, рядом с которым меня стошнило на тротуаре. Из ресторана вышла пара, молодые люди смеялись, будто здесь никогда не происходило ничего дурного. Кровь смыли, и прохожие беззаботно ходили там, где еще недавно лежали тела. О несчастье напоминали только развороченная крыша здания и пожарная лестница, болтавшаяся с одной стороны, как сломанная рука. Я смотрела на закопченную, искривленную лестницу и гадала, что лучше: прыгнуть в реку в порту или с Бруклинского моста. Я достаточно пришла в себя, чтобы это сделать. Потом, отвернувшись от здания, я решила, что нет никакой разницы, — я все равно не умею плавать, и река быстро меня заберет.

Опустив голову и погрузившись в свои мысли, я двинулась на восток, потом быстро свернула за угол Двенадцатой авеню и столкнулась с мужчиной в длинном черном пальто. Его котелок упал на землю.

— Господи! — воскликнул он, подхватывая меня, потому что я потеряла равновесие. От удара у меня закружилась голова. Я попыталась вырваться, но он крепко держал меня за руку. — Вы в порядке?

— Все хорошо, — ответила я, но стоило ему меня отпустить, как я опустилась на землю, будто вместо ног у меня был пудинг. Я вымученно улыбнулась. — Как глупо с моей стороны.

Мужчина присел рядом. Он показался мне довольно приятным — стройный, с тонкими правильными чертами. Подобрав шляпу, он отряхнул ее.

— Тротуар — не лучшее место для этого времени дня. Пойдемте. — Он помог мне подняться. — Думаю, вам не помешало бы поесть. — С этими словами он повел меня по улице.

Я не могла ни возражать, ни даже думать, просто переставляла ноги. В конце квартала мой спутник открыл дверь, и мы вошли в прокуренную шумную комнату, кисло пахнущую потом и сигарами. Я огляделась, не понимая, почему так легко отказалась от мысли броситься в реку.

— Это место не для всех, — громко сказал мой спутник мне на ухо. — Но вы не похожи на девушку, которая привыкла к чему-то приличному.

Оскорбление будто ударило меня. Откуда ему знать, к чему я привыкла? Я перестала опираться на его руку, а он подвел меня к гладкой деревянной стойке, за которой на высоких табуретах сидели мужчины и женщины, попивали что-то и курили сигареты. Вдоль стены стояли круглые столики. Над каждым висела лампа, испускавшая тусклый красный свет. В задней комнате играла музыка, легко перекрывавшая голоса и смех.

Вместо еды он заказал выпивку. Я немедленно закашлялась и облила себе пальто.

— Вернем румянец на эти щечки, — засмеялся он, протянул руку и нахально расстегнул пуговицы моего пальто. Я надеялась, что он не заметит молоко, засохшее на платье. Он стащил с меня пальто и перекинул его через руку. Мужчина казался очень утонченным. Я-то думала, что такие господа в подобные места не ходят.

— Не обращай внимания на выпивку. Все дело в музыке. — Он повел меня мимо столов в заднюю комнату, где чернокожий музыкант сидел за пианино. Его пальцы летали над клавишами. Пол дрожал под ногами. Здесь танцевали — танцевали так, как я никогда не видела.

Он приставил ладонь к моему уху и крикнул:

— Скотт Джоплин. Король регтайма. — От его дыхания пахло виски. Это напомнило мне об отце, который тоже иногда мог выпить.

И вдруг он сбросил пальто и шляпу, вытащил стакан у меня из рук, сунул его ближайшему официанту и потащил меня танцевать. Я не знала другой музыки, кроме папиной скрипки и пения Кашоли за обеденным столом, и не умела танцевать. Но он схватил меня за бедра и дергал мелкими ритмичными движениями, которые как-то попадали в такт музыке. Звуки, казалось, поселились у меня в ногах, пол качался, спиртное жгло горло и заставляло думать, что я летаю. Я забыла голод и усталость, а боль между ног почти утихла. Мне даже не было дела до того, что мужские руки шарят там, где не должны. Я вспомнила, как хорошо мне было с Ренцо, и совсем забыла, что хотела броситься в реку. Впервые я не думала о том, что сделала, и о том, что будет дальше.

Через три мелодии мы вернулись за столик, с трудом переводя дыхание. Он махнул официанту и заказал еще два стакана.

На этот раз принесли что-то сладкое, со вкусом мяты и лимона. Я быстро выпила.

— А что это?

— Джин физ. — Он поставил локти на стол. — И как тебя звать, моя дорогая?

Я смотрела, как капля скатывается по внешней стенке стакана, и понимала, о чем он спрашивает, но знала, что он не добьется от меня никакого ответа.

— Что, стесняешься? — Он улыбнулся. — Ну хоть скажи, каким именем называть эту милую мордашку?

Я снова будто увидела газетный заголовок. К завтрашнему дню мое имя будет во всех газетах. Комната, казалось, распухала от музыки.

— Все равно ты скажешь мне свое имя, — проговорил он и снова потащил меня танцевать.

Пианист играл быстро и весело, и я двигалась свободно и расслабленно. Вокруг меня танцоры выбрасывали в стороны руки и ноги, и я невольно подумала об искалеченных конечностях девушек, лежавших на тротуаре.

— Как тебя зовут? — Он положил руку мне на плечо и приблизил губы к уху.

— Мэйбл Уинтер, — ответила я, припомнив имя учительницы воскресной школы при церкви, куда ходила Мария. Мне всегда казалось, что это очень красивое имя.

— Мэйбл Уинтер… — Он присвистнул и медленно отвел меня в сторону от танцующих. Прижал к стене, прямо как делал Ренцо в нашем большом доме.

Голова у меня опять кружилась, в ушах звенели музыка, голоса, стук каблуков и звяканье стаканов. Губы у него оказались солеными, отдающими содержимым бокала. Ничего хорошего в нем не было, и все же я позволила ему прижаться к себе. Мне нравились эта удушающая жара и головокружение. Он то ли не заметил молока, текущего по платью, то ли не обратил на это внимания. Целовал он быстро и жестко, и я надеялась, что он высосет из меня всю жизнь, и тут вдруг напор резко спал. Я открыла глаза и увидела, что его оттащили за рубашку.