Элизабет Финч [litres] - читать онлайн книгу. Автор: Джулиан Барнс cтр.№ 38

Из Лондона в Амстердам через Брюссель. Мне всегда нравились долгие путешествия по железной дороге. Люблю заранее планировать, что захватить с собой из еды, какую книжку взять в поезд. И в этот раз, как мне казалось, с книжкой я не просчитался.

Изучение посмертной славы Юлиана я почти забросил, дойдя до периода новейшей истории, когда Отступник стал восприниматься не как пробный камень всеобъемлющих вопросов культуры, а скорее как объект личного отклика. Хотя, честно говоря, мне уже сделалось невмоготу вновь и вновь перелопачивать груды знакомого материала. Так что биография Юлиана, написанная в 1975 году Робертом Браунингом, решительно избавила меня от обращения к роману Дмитрия Мережковского («изложенный высокопарным языком и путано выстроенный… не добавляет ничего нового к нашему пониманию личности Юлиана»), а также от чтения «гигантской трагедии» Клеона Рангависа (полторы тысячи прозаических строк и девять тысяч стихотворных), «слишком громоздкой для театральной постановки и тяжелой для чтения, написанной на бескомпромиссно классическом греческом языке». Я с интересом узнал, что Отступник стал героем двух опер: одну (1928) сочинил австрийский композитор и дирижер Феликс Вайнгартнер, а другую – композитор из России Лазарь Саминский (написана в тридцатые годы, но опубликована только в 1959-м). Впрочем, я не слишком огорчился, когда выяснил, что ни одна из них не выпускалась студиями звукозаписи и уж тем более не ставилась на сцене.

И все же порой я едва ли не с ностальгией просматривал список, который сам же назвал библиографией еще не прочитанного. Так я наткнулся на «Изменение» – книгу Мишеля Бютора, видного представителя жанра нового романа. Как подсказывает заглавие английского перевода этого произведения, «Смена колеи», дело происходит в поезде – точнее, в нескольких поездах. Не на маршруте Лондон – Амстердам – это было бы слишком, – а на маршруте Париж – Рим и обратно. В центре повествования Леон Дельмон, директор фирмы по производству пишущих машинок, который разрывается в географическом и эмоциональном смысле между женой и семьей в Париже и любовницей в Риме. Роман состоит из воспоминаний и предчувствий Дельмона, из фантазий и сомнений, которые посещают его, пока он сидит в поездах, курсирующих между двумя городами. Следует также добавить, что роман написан во втором лице; у некоторых это вызывает раздражение.

Для юлианологов начало у книги весьма многообещающее.

С. 14. Поезд отбывает из Парижа рано утром; герой смотрит в окно на «пустынные тротуары, витрины запертых магазинов… церковь Сорбонны и… руины, именуемые термами Юлиана Отступника, хотя, вероятно, термы были выстроены еще до рождения этого императора». И правда, мой старый путеводитель Бедекера подтверждает, что это остатки дворца, построенного между 292 и 306 годами императором Констанцием Хлором, и что именно там «солдаты провозгласили Юлиана своим императором в 360 году».

С. 61. Рассказчик вспоминает, что ему приходилось ходить «словно какому-нибудь туристу, пешком, не торопясь, прогуливаться по бульвару Сен-Жермен»… и затем мимо «стен из камня и кирпича, оставшихся от терм, в которых бывал Юлиан Отступник, – единственного осколка его „любезной Лютеции“, – впрочем, одного этого факта вполне достаточно, чтобы навсегда связать его имя с этими руинами».

С. 81. Действие накаляется. Рассказчик теперь уезжает из Рима в Париж. «Ты устроился в своем купе… и погрузился в чтение посланий Юлиана Отступника».

Естественно, что на этом этапе читатель задумается о том, есть ли какая-либо связь между директором парижского филиала фирмы «Скабелли (пишущие машинки)» и римским императором. У меня возникло предположение: быть может, для женатого человека бросить жену и детей и удрать с любовницей – это своего рода отступничество? К тому же Дельмоны – верующие католики. Что такого в посланиях Юлиана Отступника могло отозваться в сюжете и повлиять на его развитие?

С. 168. В другом поезде (вроде бы). «Ты взял книгу посланий Юлиана Отступника с полочки, где ты ее оставил, и, не раскрывая, загляделся в открытое окно – порывом ветра в него заносило иногда песок».

Некоторые читатели могут счесть такое нагнетание саспенса невыносимым. Когда же тайна раскроется? Осталось всего шестьдесят страниц.

С. 169. «ТЫ ДЕРЖАЛ НА КОЛЕНЯХ ЗАКРЫТУЮ КНИГУ – ПОСЛАНИЯ ЮЛИАНА ОТСТУПНИКА, – КОТОРУЮ ТОЛЬКО ЧТО ДОЧИТАЛ». Негодующие прописные буквы я добавил от себя. А может быть, Бютор просто нас дразнит (у нового романа была своя игривая сторона) и все будет открыто ближе к концу.

С. 208. Времени до развязки все меньше. «В пустом купе, с посланиями императора Юлиана в руках – пригороды Генуи остались позади». Думай, думай: между этими двумя должна быть какая-то связь. Может статься, это контраст между парижским изменщиком и целомудренным Юлианом, который прошел незапятнанным через «гнездилища порока» в Антиохии и презрел прелести пленниц своей Персидской кампании? Не видно, чтобы Бютор упоминал личную жизнь императора или хоть какие-нибудь касающиеся его факты.

С. 215. «Ты поставил на стол чемодан [в комнате римской гостиницы], извлек из него ПЕРВЫЙ ТОМ „ЭНЕИДЫ“ В СЕРИИ, ИЗДАВАЕМОЙ БЮДЭ». Это уже не шутка, это, я бы сказал, какая-то писательская наглость.

С. 225. «Сидя у окна [в своей парижской квартире], ты снял с книжной полки послания Юлиана Отступника, и в эту минуту вошла Анриетта [твоя жена], чтобы узнать, будешь ли ты ужинать». Но ты предпочитаешь вагон-ресторан. А теперь – реприза:

С. 225. На улице темно и дождливо, так что ты берешь такси до вокзала. Оно «свернуло за угол разрушенного дворца, создание которого приписывают парижскому императору Юлиану».

На этом автор заканчивает с Юлианом Отступником. Да и я, пожалуй, тоже. Несколько страниц спустя читателю – тебе – сообщается, что рассказчик – тоже ты – планирует написать роман о своей (твоей) эмоциональной дилемме, дабы ее осмыслить. И знаете что? Роман, который ты только что прочитал, и есть тот самый роман, который директор парижского филиала фирмы «Скабелли (пишущие машинки)» (тоже ты) впоследствии как раз и написал!

Казалось уместным, что изучать посмертную жизнь Юлиана я закончу на таком диминуэндо. И мое время с Элизабет Финч тоже подходило к концу. Прошло много месяцев с тех пор, как я встретился с Кристофером в бежево-коричневой квартире Э. Ф. в западном Лондоне, с тех пор, как я рылся в ее столе, сентиментально воображая, что она оставила мне на хранение неоконченный шедевр. Она оставила мне кое-что более реальное и неуловимое: идеи, которым нужно следовать. Не мне судить, как у меня получилось: это дано знать ей одной.

Проведя несколько дней в Амстердаме, я сел на дневной поезд, следовавший в Алкмар. Заказал номер в гостинице недалеко от центра города. К Музею искусств отправился пешком, рассчитывая прийти не возбужденно рано и не раздражающе поздно, – хотя Анна могла поставить мне в упрек и раздражающую пунктуальность. Она, как в пародии, появилась в тот же момент. Поскольку дело было в Европе, я решил, что будет безопасно поцеловать ее в щеку.

– Мы оба поседели, – сказал я.

– Мне это идет больше, чем тебе. И я поседела по собственной воле.