Элизабет Финч [litres] - читать онлайн книгу. Автор: Джулиан Барнс cтр.№ 17

Как-то раз Кристофер спросил (не сказать, что враждебно, но с легким подозрением), что у меня на уме.

– То есть?

– То есть ты до сих пор пристаешь ко мне с вопросами насчет Лиз.

Мне думалось, для нас это естественная точка соприкосновения. А оказалось, что нечто большее.

– Я же говорил: мне не хочется ее от себя отпускать. И не хочется вспоминать ее только как застывшую коллекцию курьезов.

Он фыркнул себе под нос.

– Уж не собираешься ли ты, – его пальцы изобразили воздушные кавычки, – «взяться за ее биографию»?

– Честно сказать, еще не решил. У нее было множество житейских пробелов и запретов.

– Что верно, то верно.

– К тому же она, по-моему, встретила бы эту идею в штыки. Чтобы кто-то «ползал по всей ее жизни», как сказал один американский писатель.

– Это какой?

– Джон Апдайк.

Кристофер помотал головой, изображая благосклонное неведение.

– А его-то биографию кто-нибудь сподобился написать?

– А как же? Вскоре после его смерти. Лет через пять.

– Вот тебе и ответ, – твердо заявил он.

Бледно-голубые глаза на розовощеком лице глядели точно вперед. Я не понимал, это одобрение или порицание.

– Ты хочешь сказать…

– Она мертва, ты жив; смотри сам.

У него это прозвучало самоочевидно, даже брутально. Впоследствии я задумался над такой твердостью. Элизабет, которая была моложе его, при жизни оставалась старшей. Неужели смерть изменила эту иерархию? Разве это так просто?

Я часто размышлял об отношениях между мужчинами и женщинами. (Реже – между мужчинами; между женщинами – практически никогда: союзы последнего рода для меня очевидны и логичны, обусловлены не вкусовыми пристрастиями, а необходимостью, поскольку этот мир испоганен мужчинами.) Мужчины и женщины: недоразумения и разночтения, мир из соображений притворства или лени, ложь во спасение, болезненная ясность, беспричинные выпады, безотказное добродушие, за которым скрывается эмоциональная черствость. И так далее. Надежды на понимание чужого сердца, хотя мы и в своем собственном разбираемся с трудом. Лично у меня на счету два развода и трое детей от разных женщин. Указывает ли это, что во многих вопросах я разбираюсь лучше или хуже? Определенно это указывает на то, что я стараюсь не давать советов. Но ко мне мало кто обращается за советом, так что я редко подвергаюсь проверкам на прочность.

Был у меня один знакомый, с виду вполне благополучный в жизни и в браке, хороший отец, крепкий профессионал, являвший миру великодушную и смешливую физиономию. У него завязалась интрижка – не знаю, первая или нет, ну… с такого рода женщиной, с которой может завязаться интрижка у мужчины такого рода. На десять лет моложе его жены, примерно равного социального статуса, жизнерадостная и общительная. Возможно, она курила и прикладывалась к спиртному больше его жены; насчет секса – кто знает, как там обстояло дело? – но у нее не было детей. Возраст – к сорока, у него – к пятидесяти. Перед ними встали обычные в таких случаях вопросы, например: как быть с его детьми (двое подростков, оба проблемные)? По натуре он был бесхитростен, но оказался на новой для себя территории – и заметался. Да, он обо всем расскажет жене, безусловно, вот прямо на выходных, правда-правда; да, он уйдет из семьи, безусловно, вот прямо на выходных, правда-правда; нужно немного потерпеть, у него такое впервые, да, конечно, он ее любит. Минуло несколько назначенных сроков. В конце концов он вознамерился действовать решительно. Да, точно, в конце этой недели, вот те крест, чтоб я сдох, он переедет к ней в воскресенье вечером, а прежде поговорит с женой. Итак, в течение пятницы, субботы и первой половины воскресенья он вел переговоры с женой и детьми: и насчет своей интрижки, и насчет предстоящего ухода, и насчет планов на будущее. Потом упаковал два чемодана, вызвал микроавтобус и приехал к любовнице. Которая через дверь, даже не сняв цепочку, сказала, чтобы он убирался назад к жене.

Это все, что мне известно. Я узнал эту историю из вторых уст; не исключено, что множественные пересказы превратили ее в скетч. Мне не под силу оценить ущерб, отследить пути к примирению или заглянуть в душу каждой из сторон. В чем-то это, конечно, банальный случай, но только не для участников.

Я уже несколько лет живу один. Вы, наверное, догадались. Впрочем (я, кажется, повторяюсь), здесь речь не обо мне.

Из записных книжек Э. Ф.:

• «Мир устроен плохо, потому что Бог создал его один. Если бы Он советовался с двумя-тремя друзьями, с одним в первый день, с другим – на пятый, с третьим – на седьмой, мир был бы совершенством». д/обсужд. в ауд.

В ее записных книжках содержались кое-какие полностью сформулированные выводы, подходящие цитаты, автобиографические заметки, воспоминания и какие-то обрывки. Например, «Коричневые яйца»: то ли название стихотворения Элизабет Бишоп, то ли первый пункт списка покупок. Элизабет Финч могла бы назвать такой тип текста «олья подрида» – увидев это словосочетание, многие полезли бы в словарь.

В записной книжке номер семь я обнаружил два аккуратных столбца:

После краткого ознакомления мне вспомнилось, как на вводной лекции Э. Ф. пообещала дать нам список дополнительной литературы. Если именно его я сейчас читал, то в свое время он бы, думаю, привел меня в некоторое уныние.

А вот несколько автобиографических заметок:

• Перед смертью мама сказала, что скоро будет наблюдать за мной сверху и ожидать нашего воссоединения. Надежд на встречу с мужем в какой бы то ни было форме она не выразила. Я улыбнулась и погладила ее по руке – это самое большее, что можно было сделать в такой ситуации. А после ее смерти я ни разу не почувствовала на себе ее взгляд – ни реальный, ни гипотетический, даже в те моменты, которые некоторым – а уж ей-то бесспорно – показались бы щекотливыми или постыдными. Сейчас она всего лишь прах, и отец тоже прах, но постарше. Я всегда это знала.

И далее:

• В годы моего детства в округе проживало много «незамужних тетушек», которые уже в силу такого именования считались невинными во всем, что касается тела, и благополучно уносили девственность с собой в могилу. Они же – старые девы; сейчас этот термин практически вышел из употребления. Незамужняя дочь, ведущая хозяйство в доме овдовевшего отца или вдовицы-матери. Две сестры, которые годами делят кров: одна боится, что какой-нибудь мужчина выберет другую, и обе, вероятно, надеются на появление хоть какого-нибудь мужчины (по Чехову). Отдельное проживание давало им хоть какой-то социальный статус, окрашенный в равной степени жалостью и восхищением. Я не принадлежу ни к одной из вышеупомянутых категорий. У меня нет желания иметь сестру, с которой я могла бы разделить свою жизнь, и я отказалась (хотя меня и не особо просили) поддерживать вдовицу-мать, разве что с расстояния и материально. Что же касается сердечных дел, можно строить любые домыслы, но жалость будет неуместна и даже оскорбительна. А как от нее уйти? Но меня она не волнует.