В комнате с кленом Сайоко в затканном цветами глицинии черном кимоно подала ей завтрак.
– Paul san in Tōkyō today
[69], – сказала она. – Rose san go to temple with Kanto san
[70].
– In Tōkyō?
[71] – переспросила она. – It was planned?
[72]
– Very important client
[73], – сказала японка.
– When is he back?
[74]
– Day after tomorrow
[75].
Бросили на обочине, подумала Роза. Карканье вороны за окном ударило по нервам, она нетерпеливо встала, пошла в свою спальню, вернулась с визиткой Бет Скотт.
– Can you call her?
[76] – спросила она.
Кристаллический призвук в конце фраз Сайоко только добавил неудовлетворенности, и она почти вырвала трубку у японки из рук.
– У вас найдется сегодня немного свободного времени? – спросила она у англичанки.
– После полудня, – ответила Бет. – Я скажу Сайоко, где мы встретимся.
Сайоко взяла телефон, послушала и повесила трубку с чуть заметной неодобрительной гримасой. Она ее не любит, подумала Роза с недобрым удовлетворением.
– I won’t go to the temple
[77], – сказала она.
– Yes, you go
[78], – невозмутимо произнесла японка.
Розе захотелось ответить go to hell
[79], она сдержалась, вышла, двинулась через сад, где расплющенные дождем азалии показались ей жалкими, хлопнула дверцей машины. На протяжении всей поездки к восточным горам она смотрела только на свои руки. Когда Канто остановился и сказал ей:
– This is Nanzen-ji
[80]. – Она вышла, снова хлопнув дверцей, сделала несколько разъяренных шагов, споткнулась. Позади нее Канто добавил: – Temple there
[81].
Она обернулась и увидела, что он указывает в конец обсаженной деревьями аллеи.
Это было необычное пространство – повсюду храмы, деревья, мох, большие портики с выгнутыми крыльями. Она дошла до огромного портала с двухуровневой крышей, вторым этажом с бумажными перегородками и серым черепичным покрытием. Сквозь него виднелись ветви кленов и вдали большая кадильница, откуда поднимались бледные завитки. Дул ветер, слышался перестук невидимого бамбука, воздух пах дождем. Она поднялась по ступеням, ведущим к проходу через портал – двум большим прямоугольным проемам, опирающимся на гигантские столбы. Переступила на другую сторону с ощущением, что проникла сквозь невидимый занавес, двинулась по аллее, пока не оказалась рядом с бронзовой чашей. Благовоние сгущало мир; пройдя сквозь запахи, она почувствовала, что на ней осталась их печать. Справа пролегала главная аллея, она прошла по ней до входа в Нандзэн-дзи. За спиной материализовался Канто, заплатил за вход, протянул ей клочок бумаги и исчез. Ее удивила белизна внешних стен, как и полумрак деревянных галерей. Когда через этот сумрачный пролог она снова ступила в свет, что-то стиснуло ей горло. Я вижу в первый раз. Она опустилась на пол и осталась сидеть, глядя на прямоугольник песка и зелени. Вокруг разбегались внутренние галереи, за ними – стены под серой черепицей. Прямо перед ней шла полоса серого песка, на который граблями были нанесены параллельные прямые и изогнутые линии. На заднем плане, у внешней стены, разыгрывалась партитура из четырех деревьев на ложе из мха, древних камней и нескольких кустов азалии. Это был самый строгий, самый странно завершенный сад, какой ей доводилось видеть, сад, вернувшийся из путешествия по геологическим эрам; тем не менее все в нем было живым – неподвижное движение, подумала она, чистое и вибрирующее, абсолютное присутствие вещей, последний урок мира. Сколько веков потребовалось для этой всеобъемлющей сиюминутности? Она подняла голову и увидела, как накладываются друг на друга песок, мох, деревья, стены, черепица; за ними – деревья, растущие на холме и расположенные, как скульптуры, и финальным аккордом – их устремленность в небесную тушь; увидела живой дух архитектуры, ее изменчивую и совершенную природу. Совершенную, повторила она вслух. Подумала о Поле и почувствовала укол в сердце. Вскоре она двинулась по другим галереям, нашла еще несколько примыкающих садов, вернулась к первой картине, снова забылась в созерцании. Уходила она в изысканном разброде чувств. Я вернусь, опять сказала она вслух.
Роза нашла Канто на маленькой парковке; она чувствовала себя обновленной, минеральной. Он запер машину, указал пальцем на улицу внизу, сказал:
– Going to eat now.
– Eat what?
[82] – спросила она.
– Тофу, – ответил он.
Она последовала за ним мимо маленьких храмов с крошечными садами и каллиграфическими деревьями. Чуть дальше, свернув налево, они миновали портик и двинулись по проходу, с одной стороны которого росли клены и мох, а с другой сквозь немного мутные окна виднелся большой зал с татами. Им предложили разуться и усадили на подушки перед столом, на котором стояла газовая плитка.
– Only one menu
[83], – сказал шофер.
Она откусила от кубика тофу в зеленном соусе, вкус сои и незнакомой травы удивил ее, она беспричинно рассмеялась; Канто остался невозмутим, им постоянно подливали жареный чай
[84], которому она предпочла бы пиво.
– Meet Scott san now
[85], – сказал он.