Реванш Генерала Каппеля - читать онлайн книгу. Автор: Герман Романов cтр.№ 46

Здание промышленного училища через дорогу временно передано министерству внутренних дел, а наискосок «Гранд-отель» служил местом проживания членам правительства. В городе остро не хватало больших зданий – одним только иностранным посольствам, что экстренно возвратились в Иркутск после короткого вояжа в Забайкалье, потребовалось полдюжины двухэтажных особняков. Эвакуированные министерства и ведомства заняли добрый десяток домов, а ведь в городе действовал основанный еще в 1918 году университет, несколько военных училищ и кадетских корпусов (как местные, так и перевезенные с запада) с военно-фельдшерской школой, больше десятка гимназий с различными училищами.

Конечно, по мере стабилизации обстановки на территории различных районов ДВР столицу придется понемногу «разгружать». Несколько эшелонов с беженцами и эвакуированными из Омска присутствиями уже отправились на «постоянное поселение» за Байкал – в города Читу и Верхнеудинск, там местные образовательные и управленческие учреждения испытывали острую нехватку подготовленных кадров. Тем более тех, кто был, безусловно, лоялен к «белой» власти – иначе бы многие тысячи людей не бежали на восток в насквозь промороженных вагонах, испытывая в долгом пути чудовищные лишения и беды.

- Будет лучше, если завтра, после нашего отбытия, статс-секретарь сделает послам соответствующее заявление, - Вологодский протирал платочком стекла очков, и, подняв взгляд на Каппеля усмехнулся:

- В котором будет выражаться наша уверенность в том, что в самом скором времени послам союзных держав будет предоставлена возможность выступить «миротворцами». Они привыкли выступать в такой роли.

- Вы полностью правы, Петр Васильевич. Обещать им совсем не означает выполнять данное нами якобы согласие на их «просьбы», что чаще всего подходят на категорические требования. Тем более, в результате прошлого их «миротворчества» и «помощи», после которой мы остались сидеть на обломках прежде великой державы! Храни нас Бог от таких «друзей», имея которых и врагов никаких не надо! Они за них дела с удовольствием выполнят, да еще от себя всяческих пакостей добавят!

Последние слова прозвучали с явственно прорезавшейся горечью. Союзники, всякие там чехи, поляки, румыны и прочий сброд бросили фронт. В тылу прославились грабежами и зверствами, набили тысячи вагонов русским добром. Но этого оказалось мало – сорвали эвакуацию из городов Западной и Средней Сибири, став причиной гибели большей части армии и многих тысяч, если не десятков тысяч людей, выдали Верховного Правителя адмирала Колчака большевикам и наложили свои лапы на русское золото. Свои обязательства не выполняли и «великие державы» – беря в оплату драгоценный металл и монеты, имея склады, забитые под завязку после мировой войны оружием и боеприпасами, они, за исключением англичан, либо фактически ничего не поставили, либо продали втридорога откровенную рухлядь.

Причем, те же японцы еще требуют от русских территориальных уступок, Сахалин им с Камчаткой немедленно продавай за «арисаки» и дрянное китайское сукнецо, которое пытаются чуть ли не силком в руки всунуть. Да хрен вам с редькой!

«Нет, господа хорошие, мы вам не папуасы, чтобы за бусы хвататься, которыми перед лицом потрясли! У нас с вами теперь совсем другой разговор пойдет, вы сами пресмыкаться скоро начнете да подписанные договоренности соблюдать станете! Стравить их нужно между собой хорошенько, чтобы от нас все разом отстали!»

Генерал Каппель прошелся по кабинету, искоса глянул на переговаривающихся между собой Серебренникова и Михайлова. Последний в чем-то горячо убеждал собеседника, даже жестикулировал с юношеской порывистостью (все же был возмутительно молод с точки зрения любого сановника рухнувшей в небытие Российской империи).

В последние дни у банковских касс в Иркутске (как и в других городах, включая Забайкалье) в длинных очередях толпился народ. Начался обмен всевозможных денежных знаков на уже деноминированные новенькие рубли американской выделки (впрочем, довольно приличной, хотя, к сожалению, и без водяных знаков), и уже введенные в оборот золотые монеты разного достоинства. Причем, подлежащие обмену крупные суммы заносились на лицевые счета, а не выдавались прямо на руки. Многим дельцам и спекулянтам враз поплохело – мало того, что они должны были письменно указать относительную «честность» своих доходов, но и теряли приличную часть в десять процентов за совершенную обменную операцию. Так что на банковские счета соглашались все, чтобы не потерять при уплате повышенного налога.

Со временем, по мере очищения от партизан уездов, в последние будут отправлены специальные экспедиции по обмену денежных знаков, к которым, как показали эти дни, доверие стало фактически полным. Еще бы – обмен на золото свободный, в любом банке или кассе, вот только драгоценный металл из торговых расчетов под угрозой штрафных санкций полностью выводился. Захотел фабрикант или купец пустить накопления в оборот – меняй монеты на ассигнации, вот только империалами не расплачивайся. Иначе, если за руку поймают, многое потерять можешь. Да и налоги только билетами собираться в дальнейшем будут, что еще больше укрепит к ним доверие со стороны торговцев, обывателей и крестьян.

В Приморье и на линии КВЖД обменный курс будет еще выше, особенно в Маньчжурии – в первую очередь нужно блюсти выгоду для сибиряков, а не китайцев. Хотя часть золота и прилипнет к рукам желтолицых соседей, но, по крайней мере, внутренняя и внешняя торговля резко оживится. Экономика со временем воспрянет, благополучие населения серьезно возрастет, и, следовательно, последствия красной агитации станут гораздо менее разрушительными для белой государственности…

Уяр

командующий 1-м Сибирским армейским корпусом

генерал-лейтенант Сахаров

- Вместо того чтобы драться, решили сдаться! Как там, у Гоголя – «ну что сынку, помогли тебе твои ляхи?!»

Вячеслав Константинович сплюнул на грязный, подтаявший на солнечных весенних лучах снег. Станция Клюквенная, что расположена в богатом старожильческом селе Уяр была буквально забита поездами Польской пехотной дивизии. Та, не сделав ни одного выстрела по догнавшим ее красным частям, целиком, с семьями и беженцами, с офицерами и солдатами, лошадьми и бронепоездами, платформами и забитыми всевозможным добром теплушками, позорно капитулировала и отдалась на милость победителя, как дрожащая от ужаса женщина в грязных лапах насильника.

Генерал прикрыл веки – память тут же отмотала кадры совсем недавнего прошлого, аккурат после Рождества, когда возглавляемая им потрепанная колонна больных и смертельно уставших людей осталась в этом селе на ночевку. Белых старожилы встретили радушно, топили бани и накрывали столы – изобилие продуктов в сытой Сибири было привычным, вот только в походе люди от него порядком отвыкли. А утром он внимательно осмотрел станцию – трубы в многочисленных теплушках дымили, на дощатых стенках виднелись надписи на польском языке, кое-где белел «орел Пястов». Жиденькая цепочка солдат в добротных полушубках с бело-красными шевронами на рукавах, вытянулась вдоль станционных путей, на винтовках угрожающе сверкали примкнутые граненые штыки. Ощетинился башенными орудиями бронепоезд «Краков», два других Сахаров видел днем раньше – они прикрывали арьергард польской дивизии.