Семейный стриптиз - читать онлайн книгу. Автор: Оливия Голдсмит cтр.№ 22

– Привет, дорогая! – Лора поднялась из-за стола, за­валенного бумагами, и поцеловала Энджи в щеку. – Рада тебя видеть.

Энджи нравилась Лора Хэмптон – та самая Лора, ко­торая сначала взялась за развод Натали, а потом… потом взяла под крылышко саму Натали. Они сняли вместе квар­тиру и прожили вдвоем почти пять лет, до прошлого Рож­дества. О причине их разрыва Энджи так и не осмелилась спросить.

Лора взяла руку Энджи в свою и накрыла другой ладо­нью.

– Твоя мама рассказала о Рэйде. Мне очень жаль, до­рогая.

Кивнув, Энджи украдкой огляделась. На обшарпанном диване сидели две грузные дамы средних лет, похожие, как обложки двухтомника, а на одном из выстроившихся вдоль стены стульев – изможденная индианка в сари. Выпрямив спину, она застыла словно по команде «смирно», и лишь многочисленные браслеты нервно позвякивали на трясу­щихся худых руках. Сердце Энджи ухнуло куда-то в желу­док. Здешняя атмосфера превзошла ее самые худшие ожи­дания. Отрешенные от всего мира, посетительницы были погружены в бездну своих страданий. Энджи оставалось лишь поздравить себя с тем, что она не числится в клиент­ках кризисного центра, а значит, ей не придется изливать здесь душу.

– Где мама? – проглотив комок панического страха, шепотом спросила она у Лоры.

– В суде. Но это ненадолго, через часок вернется. Энджи попыталась улыбнуться в ответ, но ее хватило лишь на еще один кивок.

Сняв пальто и оставив его на рогатой вешалке в углу приемной, она прошла вслед за Лорой в комнатушку с единственным узким окошком под самым потолком. Кроме металлических картотечных шкафов, в крохотное помещение с трудом втиснулись ветхий письменный стол да пара стульев. На всех горизонтальных поверхностях гро­моздились папки и кипы бумаг.

– Обычно здесь работает Карен Левин-Томас, наш ад­вокат, – объяснила Лора, – но сейчас она в больнице и не появится раньше чем через несколько месяцев. Так что ка­бинет в твоем распоряжении. Может, просмотришь кое-что из дел, пока маму ждешь? – предложила она небреж­но, хладнокровно, бесстрастно. Равнодушно; словно ослеп­ла внезапно и не заметила ее терзаний.

Энджи открыла первую папку и забыла обо всем на свете.

Энджи утерла слезы тыльной стороной ладони. Впе­рвые за много дней она плакала не от жалости к себе, а от сочувствия к другим и еще от чего-то пугающего, чему не могла найти определения. Казалось, что проведенный в за­хламленной комнатушке час растянулся на годы. Каза­лось, что вовсе и не час она здесь провела, а целую жизнь, достаточно долгую, чтобы проникнуться чужими бедами. Энджи открывала папку за папкой, и каждая следующая усиливала потрясение. Женские истории ужасали. Не во всех фигурировали мужья-изменщики, хотя и этих было предостаточно. Предательств иного рода тоже хватало, и почти везде женщин предавали мужчины – мужчины, за­хватившие власть над женщинами, которые их любили, или стояли ступенькой ниже на служебной лестнице, или… или…

Прочитанные дела поднимали вопросы, ответов на ко­торые Энджи не знала, но она была потрясена неправотой правосудия, как ни парадоксально это звучит, и нечеловеческими страданиями, на которые обрекали женщин мужья. Одну из них муж-садист преследовал много меся­цев после того, как суд запретил ему приближаться к ее дому. Другая по милости супруга-хапуги прозябала с деть­ми в приюте, в то время как сам он благополучно проживал средства от продажи дома. Цепи предательств не было конца. Но ни одна из несчастных, обманутых женщин не могла себе позволить адвоката даже самого низкого поши­ба, хотя таких кругом пруд пруди.

В Кризисный центр приходили только те, кто отчаянно нуждался в помощи, и Энджи могла им помочь. Сейчас она это поняла. Да и раньше понимала, просто упорно за­крывала глаза. И в юридической школе, и после ее оконча­ния, когда искала работу, и позже, когда уже встречалась с Рэйдом, – все это время она знала о тяжком бремени, ко­торое мама добровольно взвалила на свои плечи. Знала и не желала знать, чтобы не быть причастной к злу в мире. Охраняя свой маленький мирок, она пестовала собствен­ный эгоизм и лепила собственное фальшивое счастье с Рэй­дом.

Теперь у нее нет ни Нидхэма, ни Рэйда, так почему бы не принять предложение Натали? Несправедливость ведь налицо, и в ее силах исправить если не все, то многое. Что мешает?

Распознать препятствие было непросто, но Энджи за­ставила себя это сделать. И поняла, что под ее состра­данием и жалостью таится заурядный страх. До тошноты страшно представить, что любая из этих горестных судеб могла достаться ей, и тогда на одной из этих папок-близне­цов значилось бы ее имя; что она могла бы быть такой же одинокой и обделенной любовью, как любая из несчаст­ных клиенток центра.

Тошнотворный страх, стиснув желудок, комом застрял в горле. Энджи уже столько дней сражалась с желанием еще раз набрать номер Рэйда! Она насочиняла миллион причин, по которым на том конце провода могла отвечать мисс Сопрано. Рэйд нанял приходящую прислугу. Изнемо­гая от одиночества, Рэйд уехал к родителям и попросил соседку поливать цветы. Внезапно объявилась пропавшая тридцать лет назад сестра Рэйда… Возвращаясь к реальнос­ти, Энджи признавала, что сама себя обманывает, потому что готова поверить любой, даже притянутой за уши при­чине. До сих пор сражение с телефоном она выигрывала, но сейчас, здесь, среди картонных папок, хранящих чужие одинокие жизни, тоска по Рэйду победила. Энджи потяну­лась к телефону и набрала номер офиса мужа. Слушая длинные гудки, она понимала, что должна бросить трубку, но желание услышать голос Рэйда захватило ее целиком.

– Эндовер Патнэм, – сказала одна из секретарш фирмы.

– Рэйда Уэйкфилда, будьте любезны, – отозвалась Энджи. От того только, что она произнесла вслух имя мужа, по позвоночнику прокатилась дрожь.

В этот миг дверь распахнулась, и в комнатку энергич­ным шагом вошла Натали. Энджи спешно швырнула труб­ку на рычаг, будто мать застала ее за чем-то неприличным.

– Развлекаешься? – поинтересовалась мама.

– Куда там! Расстроилась до слез, – призналась Энд­жи. Слава богу, необязательно сообщать все причины рас­стройства. Сделав пару успокаивающих вдохов-выдохов, она обвела взглядом папки: – Что творится! Кошмар! Дело Кэролин Стойерз об опеке просто…

–…цветочки. Взгляни-ка вот на это. – Натали броси­ла толстую папку на стол перед дочерью. – Прочитай, что пытались сотворить с Джоанн Блум, – узнаешь смысл слова «несправедливость». Карен заболела, вот что пло­хо, – со вздохом добавила Натали. – Но она у нас крепкий орешек, выкарабкается. Вот пройдет курс химиотерапии и вернется.

Энджи опустила ладонь на папку.

– А пока ее нет, что вы будете делать?

Она наконец нашла в себе силы встретиться взглядом с матерью. Лицо Натали не выражало ровным счетом ниче­го, но Энджи отлично понимала: мама забросила крючок и ждет, когда рыбка заглотит наживку.

– Знаешь, – продолжила она, не дожидаясь ответа, – с тех самых пор, как вы с отцом развелись, я считала тебя… м-м-м… чересчур непреклонной, что ли. Мне казалось, что твое поведение граничит с паранойей. Но после того, как я все это прочла…