Инкогнито грешницы, или Небесное правосудие - читать онлайн книгу. Автор: Марина Крамер cтр.№ 13

Она не смогла уйти из этой маленькой комнатушки. Сама мысль о том, что сейчас придется лечь одной на широкую кровать в спальне, оказалась невыносима. Здесь же, на узком диване, в объятиях Женьки, Марина чувствовала себя совершенно спокойно и защищенно. Ничего не могло быть надежнее этих искалеченных рук, бережно прижимавших ее к груди, украшенной вязью татуировок. Марина вдыхала родной запах и успокаивалась, дышала ровнее. Женькино присутствие всегда делало ее жизнь упорядоченной, наполненной каким-то смыслом. За годы, проведенные вне России, она привыкла к мысли, что никого ближе Хохла у нее нет и уже не будет. И сегодняшний разговор только утвердил ее в этом. Женька, оказывается, все прекрасно видел и понимал, а, самое главное, не осуждал ее метаний и готов был мириться с ними и ждать. Это удивило Марину сильнее всего – вспыльчивый Хохол готов был смиренно ждать, пока она разберется в себе и примет решение. Это оказалось неожиданно и так странно…

Прежний Жека сгреб бы ее за волосы, отходил ремнем или чем под руку попадется, потом бы долго заглаживал вину в постели. Этот же новый Хохол оказался эталоном всепрощения и смирения, и вот как раз это и было странно.

– Жень… – пробормотала она, уткнувшись лицом в его грудь. – А вот скажи… ты на самом деле будешь меня ждать?

– А у меня есть выбор? – негромко откликнулся он и потянулся за сигаретами.

– Выбор есть всегда.

– Только не в моем случае, котенок. Я увяз в тебе так, что даже если захочу, не смогу выбраться.

Он закурил, одной рукой по-прежнему поддерживая Коваль под спину. Табачный дым защекотал ноздри, и Марина, задрав голову, попросила:

– Давай покурим, как раньше.

Хохол усмехнулся, набрал в рот дыма и приник к ее губам, выдыхая. Вбирая дым легкими, Марина почувствовала головокружение и одновременно легкость во всем теле – так курить сигареты ее научил когда-то давно Федор Волошин, человек, пробывший рядом с ней так мало, но значивший для нее так много. А потом и Женька, когда ей было категорически нельзя, а курить хотелось, запирал дверь палаты и вот так дышал табачным дымом ей в рот, преследуя еще одну цель – прикоснуться к губам, поцеловать. В то время она была чужой женой, а он – всего лишь телохранителем, приставленным к ней для того, чтобы носить на руках после ранения в позвоночник. Но в их жизни уже была та поездка в Египет, были сумасшедшие ночи вдвоем, были трупы Строгача и Азамата… Коваль не привыкла отказывать себе в чем-то, вот и не отказывала, а Хохол был рад и тем крохам, что перепадали ему.

– Ну, отпустило? – чуть насмешливо спросил Женька, когда Марина открыла глаза и обрела способность соображать.

– Да…

– Наказание ты, Коваль, – вдруг сказал Хохол серьезно. – Пожизненный срок.

– «Я на тебе, как на войне»? – ехидно осведомилась она строкой из популярной песни, и он кивнул.

– Типа того.

– А сбежать?

– Куда? От себя не убежишь. И вообще – давай спать, что ли?

– Можно, я останусь здесь? – попросила Марина, прижимаясь к нему. – Я ведь понимаю, сейчас ты из принципа не пойдешь в спальню – ты всегда так делал. Но я не могу остаться одна. Пожалуйста…

– Говорю же – пожизненный срок, – хмыкнул Хохол, ложась на бок и поворачивая Коваль спиной к себе. – Оставайся.

Утром он проснулся первым. Затекла шея от неудобной позы, ныл весь бок и рука, на которой всю ночь спала Марина. Но даже сейчас он боялся вытащить эту руку, чтобы не потревожить ровного сна любимой женщины. Хохол вглядывался в ее лицо, такое спокойное и безмятежное, к которому уже почти привык, видел чуть приоткрытые призывно губы, тонкие крылья носа, смеженные длинные ресницы и не мог удержаться. Осторожно, чтобы не сразу разбудить ее, он прикасался губами к теплой от сна коже, ласкал мочку уха с небольшой черной жемчужиной серьги, вдыхал едва уловимый запах духов. Марина не просыпалась, и Женька осмелел, осторожно просунул ладонь под бретельку черной ночной рубашки. Пальцы как-то совсем привычно легли на грудь, обняли ее. «Моя, – подумал Хохол с нежностью. – Совсем моя, вся… Чуди как хочешь, только не уходи навсегда. Я все вытерплю… Ты мне нужна, как никто».

Почувствовав, что больше не может удерживать рвущееся желание, он рывком развернул ее на спину, содрал рубашку… Коваль застонала, выгибаясь под ним и подчиняясь заданному бешеному темпу. Она не открывала глаз, и это заводило Хохла еще сильнее. Он совершенно потерял рассудок, впивался губами в тонкую кожу на шее, сжимал пальцами грудь так, что синяки наливались практически сразу. Марина не замечала этого – ей чудился прежний Женька, безудержный и жестокий, заставляющий ее ломаться и уступать его силе. Это видение словно подхлестывало ее, дарило какое-то совсем уж дикое наслаждение.

– Не… не молчи… – прохрипел Хохол ей в ухо, одновременно вцепляясь рукой в волосы и поворачивая ее голову так, чтобы сильнее обнажить шею.

Марина застонала, и это было совсем не наигранно – боль оказалась нестерпимой.

– Дааа… – Хохол выгнулся, замер на пару секунд и без сил рухнул на нее сверху. – Котенок… любимая…

Марина перевела дыхание, облизала пересохшие губы и улыбнулась счастливой улыбкой.

– Ты сошел с ума.

Она слышала, как колотится его сердце, все никак не восстанавливавшее нормальный ритм, и ей вдруг стало страшно. Хохлу, перенесшему год назад сердечный приступ, такие упражнения были не особенно полезны.

– С тобой все в порядке? – она обеспокоенно тронула его за плечо, и вдруг Хохол скатился с нее, упал на пол, раскинув руки.

Коваль завизжала и вскочила с дивана, не обращая внимания на разорванную рубашку, свисающую лохмотьями, упала на колени рядом с распластанным Женькой и приложила ухо к его груди. И тут раздался хохот. Это смеялся Хохол, не в силах играть дальше.

– Ах ты, сволочь! – Марина оседлала его и принялась колотить кулаками по груди.

Женька со смехом уворачивался, нежно придерживая ее за бедра.

– Испугалась?

– Не шути так больше, – серьезно попросила она, прекращая лупить его. – Ты ведь знаешь, что для меня нет ничего страшнее, чем потерять тебя.

«Тогда почему ты сама, своими собственными руками делаешь для этого все?» – вертелось у него на языке, но Хохол сдержался. Утро началось так хорошо – так стоило ли портить его продолжением ночного разговора? Он прикоснулся пальцем к огромному кровоподтеку на шее Марины и вздохнул.

– Опять разукрасил тебя всю.

– Ерунда какая, – только отмахнулась Коваль, чуть скосив глаза и оглядев синие отпечатки пальцев на груди и кровоподтек на животе. – Ты ведь знаешь, я отношусь к этому иначе. Мне все, что делаешь со мной ты, приятно и нормально.

– Ну, ты у меня знатная чудачка, – хмыкнул он. – Но вот Грег увидит шею – и что говорить?

– А ты потихоньку принеси мне водолазку с горлом – и все, – рассмеялась Марина.