Созданы для любви - читать онлайн книгу. Автор: Алисса Наттинг cтр.№ 12

– Присядь, – сказал Байрон, и она послушалась.

– Это от радости, – объяснила она. Как бы не так. Это была паническая атака.

Ее жизнь складывалась совсем не так, как она представляла. Она грустила и сама не понимала почему, ведь она думала, что в ее жизни не будет ничего хорошего. Что ее ждет одиночество, существование от зарплаты до зарплаты, патовые свидания с людьми, похожими на нее, которые не могли ей понравиться, потому что она не нравилась самой себе. Она не представляла, на что будет похожа ее жизнь с Байроном. Но предложение от него решало все ее проблемы – фух, а ведь все почти посыпалось. Она нашла способ отвертеться от всех родительских упреков, всех увещеваний, что ей нужно взять жизнь в свои руки. Плата за учебу и кредиты висели на ней мертвым грузом, а для Байрона сумма была ерундовой – он оплатил все счета. Она слишком много тусила и ленилась и была на грани вылета из колледжа. А восстанавливаться на курсе было долго и трудно. Байрон же считал колледж глупостью. «Я бросил учебу, чтобы двадцать четыре на семь заниматься стартапом, – говорил он, – и, согласись, вышло неплохо». Ее мама недавно умерла, но вместо того, чтобы вернуться домой к еще более, чем раньше, эмоционально нестабильному отцу, Хейзел собралась переехать в футуристический особняк размером с небольшую деревеньку. Может, папа даже перестанет считать ее разочарованием, раз уж она нашла себе преуспевшего в жизни мужа.

– Ты – мой спаситель, – пошутила она как-то.

– Кто кого еще спас. До тебя я вообще никогда всерьез не думал жениться.

– И я, – поддержала Хейзел, хотя в последнее время только и думала о том, как бы за кого-нибудь выйти замуж. Первым ей сделал предложение механик на заправке, когда ей было пятнадцать. Он предложил выйти за него после того, как они поболтали о чем-то минут десять. По ее мнению, он был достаточно хорош: у него был тонкий шрам на щеке, похожий на кошачий ус, и хотя он носил форму с именем «Джейк», он сказал, что по-настоящему его зовут не так. Как же его на самом деле звали? Он сказал, что сам еще не решил, но пообещал подобрать себе имя до свадьбы, чтобы было что написать в свидетельстве. Пока что он предложил звать его экс-Джейк или, если хочется, придумать ему другое имя. Хейзел это очень понравилось, ведь раньше имен она никому не придумывала.

Однажды в детстве Хейзел хотела дать имя новогодней елке, но родители ей не дали. Она зашла на кухню поделиться («Я назвала елочку! Колючка!») и застала родителей за столом, оба плакали. Только что скончалась Филлис, их подруга, которую Хейзел никогда не видела, потому что та жила за несколько штатов от них, в той части страны, куда Хейзел никогда не ездила.

– Если уж и называть елку в этом году, – прохлюпала ее мама, – то только Филлис.

От этих слов папа снова разрыдался в голос, и мама тут же подхватила.

– Прекрасная мысль, – слукавила Хейзел.

В тот год имя елки задало празднику траурный тон – обвешивать Филлис гирляндами и украшениями было, по мнению мамы, неправильно; и подарки, которые не были посмертными дарами, под ее ветви складывать тоже было нельзя. Шарики и игрушки убрали, и вместо них елку обмотали льняным черным шарфом. Рождественским утром вместо того чтобы открывать подарки, они приготовили мясной рулет и положили его под дерево вместе с банкой «Доктор Пеппер» и киножурналом, открытым на странице с рецензиями, – все это были любимые вещи Филлис. Затем они все вместе уселись на диван смотреть, как поднимается пар над рулетом. Когда рулет остыл, мама сказала:

– Мы как будто бы увидели, как дух Филлис покинул землю и вознесся на небеса.

– А есть мы когда будем? – спросила Хейзел.

Мама вздохнула.

– После такого мне есть совсем расхотелось. Только что мы символически воспроизвели переход от жизни к смерти. По-моему, лучший подарок на Рождество. Правда, не слишком радостный. Мне лучше прилечь.

Папа поддержал ее, и как только они вышли из комнаты, Хейзел сделала то, за что ее могли осудить, хотя сама она не понимала, что в этом плохого, – она подошла к дереву, провела пальцем по верхнему слою рулета и сунула палец в рот. Она потянулась было к нему еще раз, но тут почувствовала, что атмосфера в комнате изменилась с нейтральной на гнетущую. Она обернулась и увидела в дверях своего отца, он смотрел на нее с отвращением и качал головой. Как только он ушел, она съела еще кусочек. Отвращение папа унес с собой, а рулет остался перед ней.

Май 2018

Расставание прошло не слишком удачно, хотя в плане финансов день выдался отличным. Элизабет, милая усыпанная родинками Элизабет (Джаспер так ее втайне и называл: Родинка) только что выписала ему чек на 38 000 долларов из ее нынешних 401 000, якобы для того, чтобы Джаспер оплатил первый год в медицинском колледже. Джаспер убедил ее, что она ничем не рискует: когда он выучится и станет врачом, он сможет компенсировать все ее затраты. Хотя значения это не имеет – ее деньги, его деньги, ведь к тому моменту они уже будут женаты («Я не хочу делать предложение, пока не смогу тебя обеспечивать. Если бы не это, я бы не медлил ни секунды»). Дело сделано: деньги официально принадлежат ему, сообщение о разрыве отправлено, старый телефон уничтожен и новый куплен. Впрочем, следовало признать: Родинка оказалась довольно находчивой. Она как-то умудрилась (нет смысла гадать, как именно – скорее всего, попросила помочь свою унылую подружку Дану, которая работает в одном из гоголевских отделов по сбору данных) не просто найти отель, где он остановился, но даже выяснить, в каком номере. Теперь она безостановочно с энергичной целеустремленностью стучалась в его окно. Причем не просто хлопала по стеклу – это он еще мог бы игнорировать. От ее ударов сотрясались стены. Она снова и снова бросалась своим полным телом в окно и продолжала так долго (на протяжении двух серий «Закона и порядка»!), как будто вообще не ведает усталости. Раньше, с другими женщинами, в те годы, когда Джаспер еще не владел ремеслом в совершенстве, он уже видел, как обычное тело, подпитываемое топливом разбитого сердца и ярости, превращается в сверхчеловеческую машину. В конце концов он отодвинул занавеску, чтобы посмотреть, как она разбегается от балкона к его окну – она это проделала три или четыре раза, прежде чем заметила, что он, находясь в безопасности по ту сторону стекла, наблюдает за ней. С видом безучастного психиатра, который смотрит на запертого в изоляторе душевнобольного.

Она выглядела совсем как безумная – вспотевшая, растрепанная, струйка крови стекает по лицу из небольшой ранки у самой линии волос. Она жутко злилась. Ее глаза казались огромными, раздутыми гелием. Она сбросила тяжелое бремя логики и рациональности. И за спиной у нее как будто выросли крылья.

– Ты, социопат сраный, – начала она. – верни мои деньги, или я позвоню в полицию!

Сейчас лучше всего было сохранять спокойствие и не проявлять агрессию. Это было нетрудно, потому что он знал: какую бы сцену ни закатила Лиз, все обойдется без последствий. И хотя он предпочел бы обойтись без полиции, их возможное вмешательство не пугало его так, как Родинка и другие женщины до нее того бы хотели.