Паучиха. Личное дело майора Самоваровой - читать онлайн книгу. Автор: Полина Елизарова cтр.№ 71

Прежде чем подняться к себе в квартиру, Самоварова решила зайти к Маргарите Ивановне.

* * *

Даня проводил с ней все свободное от работы на телевидении время.

С ненормированным графиком — то он был весь день дома, то зависал на телевидении до глубокой ночи.

Инфанта оставила прием в салоне красоты только по тем вторникам, когда Даня работал. Поскольку, как правило, он знал об этом только накануне, пару вторников успело «сгореть». Клиенты не имели возможности связаться с ней напрямую, а менять правила она категорически не хотела — столь тщательно созданная легенда не должна быть разрушена!

Это ведь важнее денег.

Когда она появлялась в салоне красоты, девчонки на рецепции (тоже не знавшие номера ее мобильного) пересказывали, как возмущались те несчастные, что прождали ее в коридоре час, а то и два.

Инфанта теряла заработок, но по сравнению с тем, что давал взамен Даня, это был пустяк.

О покойной, после сорока дней, влюбленные говорили лишь раз, на следующее утро поехав, по настоянию Инфанты, на кладбище.

По дороге, несмотря на сопротивление Дани, подчеркнувшего, что мать всегда была скромна, Инфанта купила огромный букет кроваво-красных роз.

Укладывая букет на свежевырытую, на самом конце лесистого участка бедную могилку, она сама не знала, что это — откуп или подношение.

На могилке стоял наскоро сколоченный кладбищенскими работягами деревянный крест. Она едва скрыла усмешку — поколение покойной, так же, как и ее матери, и твари, большую часть жизни прожило без Бога.

Зато в начале девяностых, пока, на хрен никому не нужная, она загибалась от бесконечных болезней в казенном доме, эти вдруг спохватились и кинулись по храмам — креститься да отмаливать.

Людям, по большому счету, все равно, во что играться — в орден избранных или в принадлежность к древнейшей секте, воспевающей Спасителя, которого они сами же и распяли.

После кладбища поехали в кино.

Даня выбрал дурацкую отечественную комедию, снятую его сокурсником. Перед сеансом купил попкорна и колы.

Прижавшись к его плечу в темном зале, Инфанта от души смеялась над плоскими шутками и предсказуемыми перипетиями героев.

После сеанса, бесцельно пошлявшись по торговому центру, остановились у ларька с мороженым.

Инфанта долго не могла выбрать между фисташковым, малиновым, карамельным и шоколадным.

Даня смеялся, предлагая ей отведать все варианты, а она, отвечая радостным смехом, заигрывала с молоденьким продавцом и зачем-то объясняла ему, что годами сидит на диете и что уже и так поправилась за последние недели почти на два килограмма.

В итоге она взяла два шарика обычного пломбира в хрустящем вафельном рожке, отдаленно напоминавшем тот, из детства, который никогда не покупала мать.

…Крепко замерзший пломбир в покривившемся вафельном стаканчике ей, семилетней, неожиданно принесла в лазарет молоденькая воспитательница с агрессивной тоской в глазах…

Даня, не любивший мороженое, с нежностью наблюдал, как Инфанта, примостившись у ограждения, жадно его поедала, нетерпеливо промакивая салфеткой растекавшиеся по губам и подбородку сладкие ванильные ручейки.

Мимо проходили одуряюще приятные люди — смешливые молоденькие женщины в яркой модной одежде — подружки или спутницы хорошо одетых, подтянутых мужчин. Большинство женщин что-то громко рассказывали, а их мужчины с нежностью и легким снисхождением во взглядах внимали этим эмоциональным потокам.

«Может, и глупо считать, что мужики от природы толстокожи, — думала Инфанта. — Они чувствительны, они эмпатичны, уязвимы и зависят от нас не менее, чем мы от них».

Секс в этот вечер был другим — неторопливым и каким-то вдумчивым.

Животная страсть уступила место диалогу мужчины и женщины как физически, так и буквально — часто прерываясь, они о чем-то ворковали, и это вовсе не мешало им возвращаться к действию, продолжая самое приятное для человеческой породы занятие.

Инфанте пришлось слукавить — она сказала Дане, что завтра, после того как получит взамен просроченного новый паспорт, повысит их билеты до статуса бизнес-класса, поскольку у нее накопилось много полетных миль. И про отель наврала, пояснив, что хозяин турагенства ей чем-то обязан и потому устраивает им люксовый вариант по цене эконома.

Разморенный любовными утехами, он не стал выяснять подробности.

Тяжелый дух покойной продолжал висеть в квартире, но из Даниной, вернее теперь уже «их» комнаты, не выдержав горячечное и радостное биение жизни, ушел.

Засыпая в ту ночь на плече любимого, Инфанта думала о том, что ей как можно скорее необходимо обустроить свою жизнь.

Во-первых, нужно избавиться от Жаруа. У нее, как у нормальных людей, будет приходящая два раза в неделю прислуга, а с остальным она может справиться сама.

Во-вторых, нужно избавиться от Пети. И еще подкупить в дом безделушек, и еще…

Ей снилось, что они, невесомые и счастливые, сидят в спасительной лодочке — теплом, с травами, чане. Сосны вокруг — их стражи, а с неба падает кружевной, молодой снежок.

* * *

Не секрет, что влюбленные резко глупеют и становятся беспричинно радостны. Даже наглухо закрытое сердце, стоит отогреть его другим, становится нежным и уязвимым, неверным прежнему себе и доверчивым к тому, кто сумел стянуть с него железный обруч.

Инфанта, избегавшая напрасного общества людей, тех, кто не мог быть ей чем-то полезен, сидела в прогулочном катере и как под гипнозом слушала — не слушая — бесконечные байки, которые травили Данины приятели-телевизионщики.

В компании оказались мужчины разных возрастов и лишь одна девушка, помреж, неприметная и молчаливая. Все внимание мужского пола было приковано к затянутой в темно-синий трикотажный комбинезон, подчеркивающей ее высокую небольшую грудь и длинные стройные ноги Инфанте. На ее губах мерцал красный блеск, а на верхних веках были густо, в духе восьмидесятых, намазаны ярко-синие монотени.

Небогатые, неискушенные неформальным общением с шикарными женщинами телевизионщики отнеслись к ней как к звезде, но она себя таковой не ощущала.

Хохоча над чьей-то очередной историей, Инфанта с легкой грустью думала о том, насколько ее прежний опыт общения с мужчинами был искажен и однобок; эти жизнерадостные, хорошо образованные мужчины смущали ее настолько, что она, тушуясь из-за своей необразованности, боялась вымолвить лишнее слово.

Она не спускала томного взгляда с Дани — довольный и оживленный, он дополнял истории друзей остроумными шутками.

При товарищах он вел себя с ней сдержанно, но когда они ненадолго оказались на палубе одни, крепко прижал к себе и возбужденно поцеловал в зазывно торчащие груди.

В каюте, на прикрученном к полу столе, принялись мешать коктейли.