Искусственный разум и новая эра человечества - читать онлайн книгу. Автор: Генри Киссинджер, Дэниел Хаттенлокер, Эрик Шмидт cтр.№ 9

Кант считал, что разум должен быть применен для понимания своих собственных ограничений – он может глубоко познавать реальность, но через несовершенную призму. Человеческое познание и опыт фильтруют, структурируют и неизбежно искажают все, что мы знаем, – даже при использовании чистой логики. Объективная реальность, которую Кант называл «вещью в себе», находится за пределами нашего непосредственного знания. Кант предполагал существование «ноуменов», то есть вещей, постигаемых умом и существующих независимо от опыта и человеческого восприятия. По мнению Канта, поскольку человеческий разум опирается на концептуальное мышление и жизненный опыт, он никогда не сможет достичь той степени чистого мышления, которая необходима для познания этой внутренней сущности вещей ^[18]. В лучшем случае мы можем рассматривать ее отражение в нашем разуме. Мы можем «верить» в то, что лежит за пределами знания, и в сущности вещей, но это не является истинным знанием ^[19].

В течение следующих двух веков кантианские воззрения на вещь в себе и ограниченность познания оставались в силе и… не имели особого значения. Мы понимали, что человеческий разум представляет несовершенную картину мира, но это была единственная доступная нам картина. Мы полагали, что недоступное человеческому разуму так и останется недоступным – или будет вдохновлять веру в бесконечное. Других способов изучения мира не оставалось, казалось, что слепые пятна человечества так и останутся скрытыми навсегда. И независимо от того, должны ли человеческий разум и знания быть окончательным мерилом вещей, они оставались таковыми, учитывая отсутствие выбора. Лишь теперь ИИ становится альтернативным средством познания мира и бросает вызов этим многовековым воззрениям.

На протяжении последующих поколений стремление познать «вещь в себе» побуждало исследователей еще пристальнее наблюдать окружающий мир и создавать обширные каталоги существующих знаний. Несмотря на предостережение Канта о пределах человеческого разума, огромные новые области явлений оказались познаваемы – разум мог открывать и систематизировать их. Считалось, что каталоги знаний могут открыть принципы, применимые к актуальным научным, экономическим, социальным и политическим вопросам современности. Самым масштабным трудом, направленным на систематизацию знаний, стала «Энциклопедия» под редакцией французского философа Дидро. В 28 томах, на 18 тыс. страниц и в 75 тыс. статей «Энциклопедии» Дидро собрал всевозможные выводы и наблюдения великих мыслителей о самых разнообразных направлениях знаний, обобщил их открытия и умозаключения и связал воедино полученные факты и принципы. Попытка каталогизировать все знания о мире в единой книге сама по себе была достойна описания, поэтому в «Энциклопедии» была и статья «Энциклопедия».

В политической сфере мыслители, служившие различным государственным интересам, не были склонны приходить к одинаковым выводам. Фридрих Великий, король Пруссии и типичный политик эпохи раннего Просвещения, переписывался с Вольтером, до совершенства вышколил свои войска и во имя интересов Пруссии захватил провинцию Силезия, что привело к Семилетней войне – «первой мировой войне» ^[20], которая велась на трех континентах. Аналогичным образом Французская революция, одно из самых «рациональных» политических движений эпохи, привела к социальным потрясениям и политическому насилию в масштабах, которых Европа не видела на протяжении веков. Отделив разум от традиции, Просвещение породило новое явление: вооруженный разум, руководя пассионарными народами, перестраивал и разрушал целые страны во имя «научных» выводов о направлении истории. Инновации увеличили разрушительную силу оружия, наступила эпоха «тотальной войны» – конфликтов, характеризующихся мобилизацией на уровне стран и разрушениями на уровне индустрий ^[21].

Под влиянием этих потрясений мыслители все чаще задавались вопросом, является ли человеческое восприятие, направляемое разумом, единственной мерой познания реальности. В XVIII–XIX вв. романтизм, сосуществовавший с Просвещением, считал человеческие чувства и воображение не менее важными, чем разум, и предпочитал народные традиции и природную мудрость механистической определенности современной эпохи. После Первой мировой войны австрийский философ Людвиг Витгенштейн отказался от понятия единой сущности вещей, определяемой разумом, – цели, к которой стремились философы со времен Платона. Витгенштейн советовал искать знание в обобщении аналогий между явлениями, которые он назвал «семейным сходством»: «А результат этого рассмотрения таков: мы видим сложную сеть подобий, накладывающихся друг на друга и переплетающихся друг с другом, сходство в большом и малом». По его мнению, стремление определить и каталогизировать все вещи, каждую со своими резко очерченными границами, ошибочно. Вместо этого следует стремиться к определению «подобных» вещей и изучать полученные понятия, даже если они имеют «размытые» или «нечеткие» границы ^[22]. В итоге именно этот способ мышления послужил основой для теорий ИИ и машинного обучения конца XX – начала XXI в.

Тем не менее, когда Просвещение сталкивалось с проблемой, оно использовало разум, чтобы понять и разрешить ее. Для устранения социального неравенства принимались новые законы, для смягчения войн и социальных потрясений разрабатывались новые методы сдерживания конфликтов и создания более справедливых институтов. С этой целью Кант в эссе «К вечному миру» предположил (с некоторой долей скептицизма), что мир может быть достигнут путем применения согласованных правил, регулирующих отношения между независимыми государствами. Поскольку такие взаимно установленные правила еще не были созданы, по крайней мере в форме, которую монархи могли бы понять или которой они могли бы следовать, Кант сформулировал «тайную статью договора о вечном мире» – он считал, что «государства, вооружившиеся для войны, должны принять во внимание мáксимы философов об условиях возможности общего мира» ^[23]. Работа над разумной, организованной и согласованной международной системой идет до сих пор, а философы и политологи вносят в нее свой вклад – с переменным успехом.

* * *

Мир Просвещения с его оптимизмом в отношении человеческого разума – несмотря на осознание его несовершенства – долгое время был нашим миром. Предыдущие эпохи уходили, когда становились не в силах объяснить разнообразные аспекты реальности, которые они порождали и с которыми сталкивались. На протяжении трех веков непрерывных открытий и исследований люди интерпретировали мир так, как предсказывал Кант: в соответствии со своими интеллектуальными способностями. Но, приблизившись к пределам собственных возможностей познания, люди стали прибегать к помощи компьютеров, чтобы выйти за эти пределы. Помимо физического мира, в котором люди жили всегда, появился отдельный цифровой мир – мир компьютеров. И теперь мы вступаем в эпоху, в которой человеческий разум уступает свое почетное место первооткрывателя, знатока и систематизатора мировых явлений.