– Нам нужно торопиться, – посоветовал Люмос, грустно улыбнувшись мне.
– Только… утешишь ли ты Берона так сильно, как только сможешь?
Он наклонил голову.
– Конечно.
Отчаяние разлилось по моим венам. Страх. Чувство безвыходности. Я не хотела этого делать, но должна была. Я притворилась, что я все еще Атена, стоящая лицом к лицу с отцом, моим первым врагом. Потому что Анубис был таким же. Я просто должна была помнить об этом и не забывать, ради чего разбивала Берону сердце.
Мне пришлось убедить себя, что в конце концов оно того стоит. Оставалось только надеяться, вопреки всему, что Берон найдет в себе силы снова простить меня. Я могла бы притвориться безразличной, просчитать каждый свой шаг. Я была способна на это. Придавая лицу равнодушное выражение, я расправила плечи.
– Ты можешь забрать мои эмоции? – спросила я, надеясь, что Люмос сделает это для меня.
Бог луны покачал головой.
– Тебе нужно постоянно напоминать себе о том, за что ты борешься. Ничего не чувствуя, ты проиграешь, Ситали. Ты потеряешь себя во тьме Анубиса. Тень заберет твои разум, тело и душу. Тогда ты потеряешь все: Рейана, Берона, Нур, Келума, стаю и королевства.
Я не могла позволить себе проиграть.
– Сфинкс сказала, что если я умру, Рейан будет в опасности.
– Ты должна перестать думать о смерти и сосредоточиться на том, чтобы план, который ты придумала, сработал. Тем не менее, в любой момент будь готова к неожиданным поворотам, потому что, как и его тени, Анубис постоянно трансформируется.
– Я готова.
В одно мгновение Люмос был здесь, а в следующее – рассыпался, оставив после себя только кучку земли. Я наблюдала, как огромная луна поднялась в усыпанное звездами небо и проложила путь к Дому Волков, пока не остановилась на нижней ступеньке.
Ожидающий меня Берон сидел в одном из кресел.
19
Берон наклонился вперед и, опустив голову, уперся предплечьями в колени.
– Могла бы предупредить меня о том, что собираешься сделать. Я не знал до того момента, пока не почувствовал разрыв связи, – сказал он.
– Ты бы попытался отговорить меня, а я почувствовала бы себя достаточно виноватой, чтобы пойти у тебя на поводу.
Он издал насмешливый смешок.
– Ты?
– Я не хотела обидеть тебя. – Я посмотрела на свои руки и произнесла слова, которые уже отрепетировала: – Я знаю, ты не понимаешь, потому что я никогда не говорила с тобой о нем. Теперь, когда я могу провести время с Падреном и Малией и, конечно же, с нашим сыном… Я просто… Я постоянно вспоминаю Мерика. Я скучаю по нему. Это помогло мне понять, что я еще не готова быть связанной с кем-то еще. Не знаю, правильно это или справедливо. Не знаю, как отнеслись бы к этому родители Мерика, сама я или что подумает Рейан, когда подрастет. Мне еще во многом предстоит разобраться. – Мне не нужно было притворяться, что мой голос дрожит. – Не думаю, что я должным образом оплакала его уход. Мне не разрешили.
Берон издал слабый смешок и провел руками по лицу, запустив пальцы в волосы.
– Черт возьми. Я готовился сказать тебе, как сильно ты меня ранила, как я зол… Но как я могу сердиться на тебя за это?
– Легко, – прохрипела я.
Берон покачал головой.
– Ты права. Тебе нужно время. Все произошло слишком быстро.
Слова Амарис снова эхом отдались в моей голове. Я никогда не буду достойна Берона.
– Мне нужно переодеться, – сказала я.
Он кивнул, все еще глядя на свои сцепленные руки. Я начала подниматься по ступенькам, и когда подошла ближе, Берон наконец повернул голову в мою сторону. Печаль пронзила мое сердце, его глаза были холодны как лед.
– Я буду здесь. Если что.
Я сглотнула, зная, что он говорил не о моем превращении, а о том, когда закончится эта суматоха, и я справлюсь со своим горем. Я прикусила нижнюю губу и вошла внутрь, борясь с желанием рассказать все прямо сейчас и попросить прощения, пока то, как он смотрел на меня, не изменилось безвозвратно.
Стая была в Доме. Все они сидели вокруг огня. Амарис оторвалась от книги, которую читала, и проводила меня взглядом через комнату. Ред и Чейз наблюдали за мной со своих, ближайших к огню мест. Они знали, что моя связь с Бероном разорвана. Это было видно по их глазам, по напряжению в их позах.
Холт, до этого растянувшийся на одном из диванов, присел.
– Ты в порядке, Ситали? – спросил он.
– В порядке, – холодно ответила я. Подобрав юбки, я поднялась по ступенькам, чтобы приготовиться к драке, которую как никто не догадывался, скоро спровоцирую.
Мысленно я кричала им, чтобы они были осторожны. Берегли друг друга, чтобы, может быть, изменить судьбу того, кто может пасть.
Я расстегнула молнию на платье и позволила ему упасть у моих ног. Я собиралась в Гелиос, а это означало, что мне нужно было платье, достаточно легкое, чтобы выдержать жару, и достаточно привлекательное, чтобы приманить бога смерти. Мой взгляд упал на наряд, идеально подходящий к данному случаю. Платье цвета тени и гнева висело на двери ванной комнаты.
Неужели Люмос оставил его? Я посвятила его в своей план, что безусловно пошло мне на пользу.
Или это Сол? Послала ли она Нур от своего имени? Я натянула платье через голову. Вырез был высоким, а спина открытой. Ткань не была толстой или традиционно плиссированной; скорее несколько слоев прозрачного серого материала были нашиты друг на друга. Я знала, что при ветре буду выглядеть как воплощение извивающейся тени. Как тьма и опасность.
Темная магия и книга привлекли бы внимание Анубиса. Я просто должна удержать его.
Я пыталась, но не смогла причинить боль Нур, когда отец приказал. На этот раз я не потерплю неудачу. Жизнь моего сына, моей семьи и моей стаи зависела от того, хватит ли мне духа убить. Хотя не думаю, что будет трудно. Анубис заслужил то, что я собиралась с ним сделать. Он заслуживал гораздо худшего.
Я подвела глаза углем, накрасила губы темно-сливовым цветом. Сжимая книгу в руках, я наблюдала, как струятся тени, пока я шептала им о своей самой большой боли, за которой следовала сладкая ложь о том, чего я желала больше всего на свете. Ради возвращения чего я готова отдать все, что угодно. То, за что я бы даже убила…
Тени с наслаждением съели мою ложь. Я надеялась, что они передали мои слова хозяину.
Нур появилась в моей комнате несколько мгновений спустя. Оглядев меня с головы до ног, она выглядела озадаченной.